Как в 1914 году на Алтае встретили новость о начале Первой мировой войны

На следующей неделе будет 110 лет начала войны, которую в нашей стране в разное время называли второй отечественной, мировой империалистической, забытой. В хроники Алтая те далекие несколько дней начала августа (конца июля – по старому календарю) 1914 года вошли крупными волнениями призывников, собранных в Барнауле для отправки в войска. Казалось бы, за прошедшее столетие с лишним все уже узнали про причины и последствия «бунта запасных», но что-то в пересказе этой истории в разное время выставляли вперед, а что-то наоборот – отодвигали.

Где началось?

Как известно, непосредственным поводом к войне послужило Сараевское убийство 28 июня (11 июля) 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда сербским студентом Гаврилой Принципом, который состоял в тайной организации «Млада Босна», борющейся за объединение всех южнославянских народов в одном государстве. Так как в убийстве была замешана Сербия, через некоторое время Австро-Венгрия предъявила ей «Июльский ультиматум», и хотя он и был принят с единственной оговоркой (о недопуске австрийских следователей в Сербию), австрийцев ответ не устроил и они объявили Сербии войну. Российская империя в ответ на это 17 (30) июля объявила всеобщую мобилизацию. Через два дня, 19 июля (1 августа), Германия как союзник Австро-Венгрии объявила войну Российской империи.

На Алтае в эти дни оказался корреспондент лондонской газеты «Таймс» Стивен Грэм. Календарные дни он приводил, конечно, в европейском исчислении:

«Я находился в казачьем поселке на Алтае, что на границе с Монголией, когда началась война. В 4 часа утра 31 июля пришла первая телеграмма о том, чтобы мобилизоваться и быть готовыми к активным действиям. Я проснулся утром от необычного волнения и, проходя по улице поселка, увидел много казаков, которые собирались в группы и возбужденно переговаривались. Мой мужик-хозяин закричал мне: «Вы слышали новость? Началась война». Молодой человек на прекрасной лошади проскакал по улице с большим красным флагом, свисающим с его плеч и хлопающим на ветру. Когда он остановился, то крикнул, чтобы новость слышали все и каждый: «Война! Война!» Кто был врагом? Никто не знал. В телеграмме не содержалось никаких указаний. Появился слух: «Это с Англией, с Англией!» Так далеко эти люди жили, что не знали про то, что наша старая враждебность исчезла. Только после четырех дней нечто похожее на правду дошло до нас, но и тогда никто не верил в это». 

То есть, если верить британцу, с 18 (31) июля по 22 июля (4 августа) кое-где в регионе даже не знали, с кем будут воевать?

Но как раз в эти четыре дня в разных селах Алтая уже происходили буйства запасников, как тогда называли призванных вновь на военную службу бывших солдат нижних чинов.

Вся Томская губерния, к которой относился тогда Алтай, стала в те дни, по оценкам исследователей, самым горячим очагом волнений. Томский губернатор Владимир Дудинский сообщал в столицу о разгроме 52 винных лавок, о столкновениях запасных и полиции на вокзале Новониколаевска, где были убиты девять и ранено 22 человека. В селе Утянском, в нынешнем Хабарском районе, был убит ямщик.

Подсчитано, что барнаульский уездный исправник Григорий Григорьев за шесть дней 18 раз телеграфировал о крупных волнениях в Павловском, Шахах, Шелаболихе,  Бутырках, Мормышах, Клочках, Юдихе, Тюменцеве, Панкрушихе, Крутихе. 

Не путать причину и следствие

О событиях в Барнауле в качестве основного источника чаще всего упоминают донесение начальника Томского губернского жандармского управления полковника Александра Стацкевича. 

Вечером 21 июля (3 августа) в городе появились слухи о готовящемся разгроме винных лавок, банков и тюрьмы. К тому времени группы запасных, приехавшие из Камня и Шелаболихи и громившие там винные лавки, явились в Барнаул в нетрезвом состоянии и открыто заявляли, что то же самое учинят и здесь.

Начало массовых беспорядков Стацкевич определял утром 22 июля (4 августа), когда запасные толпами пришли к винному складу, а за ними потянулись, по словам жандармского начальника, «все подонки города». Там пострадал жандармский ротмистр Александр Назаревский, участник Русско-японской войны. Ему хулиганы разбили голову. Вечером после разгрома склада толпы пьяных громили магазины, в разных местах начались пожары. Выехавших пожарных грабители встречали градом камней и заставили отступить. Стацкевич обвинял начальника гарнизона полковника Дмитрия Стажевского в бездеятельности. Но солдаты применяли оружие против грабителей. Было убито не менее 100 человек и арестовано 160. Кроме того, от огня погибло не менее 200 человек. Материальный ущерб от пожара и грабежей составил 4 457 350 рублей.

Кстати, в барнаульской тюрьме тогда ждали еще больше арестованных. Помощник начальника тюрьмы Филатов 30 июля в телеграмме уточнял:

«Сейчас в тюрьме 1200 арестантов. Сегодня-завтра будет доставлено 300 обвиняемых в барнаульском винном погроме, поджоге, грабежах. Помещения нет. Вынужден отказать в приеме». 

Историк Андрей Краснощёков удивляется: 

– Почему-то называют участниками подавления беспорядков полковника Плотникова и штабс-капитана Петухова. Но они должны были находиться в Омске, так как служили там, а не у нас.

Взгляд из-за границы

Волнения призывников, конечно, не остались незамеченными не только в России. Тем более что в Барнауле пострадало имущество датских фирм, которые закупали на Алтае масло и продавали здесь сельскохозяйственное оборудование. Причем отношения наших земляков с иностранными коммерсантами были, видимо, не всегда дружескими. Иначе не стал бы получать у местных властей датчанин Август Теодор Шальбург разрешение иметь при себе револьвер. 

В 2018 году в Копенгагене переиздали давнюю книгу Ханса Хансена «Датские пионеры в Сибири». Скандинавы, видимо, считали себя в Сибири первооткрывателями, в дебрях Америки, поэтому и позаимствовали у Фенимора Купера кусок названия для своих воспоминаний. И описания местных наших жителей у датчан иногда выглядят где-то на грани описания коренных американцев. Но Биргер Якобсен, барнаульский представитель датской фирмы «Эсманн», наблюдавший барнаульский бунт призывников, попытался найти причины не только в опьянении.

«Крестьяне были явно не рады тому, что им пришлось покинуть семью и хозяйство»,  – сделал вывод Якобсен. Слышал он и призывы погромщиков – инициаторов нападений на офисы иностранных фирм: «У них есть наши долговые ценные бумаги. Когда мы пойдем на войну, нашим женам не придется платить!»

Зарубежные историки сейчас сравнивают по количеству убитых барнаульский призывной бунт 1914 года с такими же беспорядками в Нью-Йорке в 1863 году, когда во время Гражданской войны недовольные призывом в армию ирландцы разгромили центр города. Но там жило тогда около 800 тысяч, а в Барнауле 1914 года – только около 50 тыс. человек.

Примечательно, что недавно наши события 1914 года вспоминали в США совсем не в историческом журнале, а в политическом обзоре газеты «Политико». Профессор Марк Шрад почему-то решил, что скрывали в нашей стране волнения 1914 года:

«Проводя исследования для своей книги «Политика водки», я обнаружил в архиве в Москве кипы многочисленных сообщений о мобилизационных бунтах летом 1914 года практически из всех регионов Российской империи».

Американец не знает, что об этом впервые написал еще в 1939 году эмигрант Николай Головин? Книгу этого генерала «Военные усилия России в Мировой войне» издавали в Москве в 1993 и 2001 годах.