По судьбе бабы Насти из Вылково можно писать историю женщин России

89-летняя Анастасия Глазунова из Вылково не воевала, не совершала ратных подвигов да и от расспросов про трудовые отмахивается, торопливо пряча в шифоньер свой знаменитый пиджак, увешанный медалями за мирный труд: работала, мол, как все. Но по судьбе бабы Насти можно писать историю женщин России.

Из породы долгожителей

40 лет живут под одной крышей душа в душу свекровь и сноха – Анастасия Ивановна и Нина Максимовна. Делят без ссор территории женского влияния – дом и огород. Говорят, не тесно двум хозяйкам у одной плиты.

«Я местная, там, через дорогу, отчий дом стоял», – показывает баба Настя за окошко. В округе Вылково перед войной было шесть колхозов, да и на каждом подворье держали коров и коней. С началом войны мужики на фронт ушли, рабочих рук в селе осталось – женщины да подростки. Детей жалели. 14-летнюю Настю поставили на «легкую» работу, учетчицей колхоза «Красный боец». Потрудился хорошо колхозник – палочка ему, не сделал норму – нолик. Хлеб делила по 100 граммов, но только ударникам. Остальным – кашка-болтушка из пшеницы на воде. Счастье, если родные с бригадиром бутыль с молоком на стан передадут – можно было забелить.

– Ой, много тогда у нас девок молодых было, да только сейчас уже никого в живых. Я одна осталась. Глазуновы – из породы долгожителей. Мама моя, Евдокия Константиновна, до девяноста лет прожила, бабушка Матрена – до ста и ни разу в больницу не ходила. Уже когда совсем старенькая стала, таблетку у нас просила. Мы ей витаминку дадим, а она нам: «Спасибо, полегчало». У меня после войны и гастрит был, и аппендицит, но ничего, помаленьку перебиваюсь, к врачам тоже не люблю ходить.

– Ох уж это старшее поколение, – журит бабушку глава сельсовета Вылково Светлана Лычегова. – Лечиться не заставишь. И это притом, что наш депутат Валерий Анатольевич Елыкомов – главврач краевой клинической больницы. У бабы Насти перед 9 Мая давление резко поднялось, переволновалась, наверное. Врач говорит, чтобы немедленно в больницу в Тюменцево везли, да разве ж ее уговоришь. Отлежалась пару деньков – и на огород…

Грядки – единственная, пожалуй, точка преткновения снохи и свекрови. Бабушку стараются оградить от ненужных нагрузок, а та жить без них не умеет. Привыкла «топтаться».

– Да если б мы каждой грядке не кланялись, разве прокормили бы такую ораву. Картошка, морковка, тыква, кабачки – все у нас росло, не голодовали мы ни в войну, ни после. Разрубишь тыкву, вычистишь, перевернешь – и в печь. Ой, вкуснотища и голимые витамины! Русская печка у нас была хорошая и банька, хоть и по-черному, но своя.

От бабушки – внучке

Замуж Настя вышла в 1949 году. «Навязался один молоковоз, мы с ним молоко вместе на коровах возили на сырзавод. Вот и довозились». Ее муж, ныне уже покойный Иван Готфридович Юрк, был моложе жены на три года, из саратовских немцев, депортированных в начале войны в Сибирь. В Вылково их было много. Здесь жили и работали Айрих, Линкер, Реймер, Гоппе, Рингер…. Но большинство представителей трудолюбивого народа в 90-е на волне массового исхода уехали на историческую родину.

После войны алтайские немцы долго еще жили под настороженным вниманием НКВД. Даже в армию их не призывали. Иван настоял, чтобы у сыновей была фамилия жены. Не хотел им «дорогу закрывать». Так и жили: он – Юрк, она – Глазунова. Вместе целину поднимали, работали в колхозе «Путь Ленина», новый дом строили, сыновей растили – Володю, Александра и Женю. «Показать, какая я была?» – воодушевляется вдруг Анастасия Ивановна. На семейном фото 50-го года они с Иваном красивые и влюбленные, с лицами необыкновенными, просветленными, каких не встретишь на современных аватарках и селфи.

Женщине жизнь всегда выставляет счет более высокий, чем мужчине. Как выкормить грудью, если и декретного-то с малышом не положено? Как всех одеть-обуть, если в магазинах шаром покати? Как они умудрялись, мамы послевоенных лет? Анастасию Ивановну выручала швейная машинка, старенькая ручная ПМЗ, свою семью она обшивала сама. Во-вторых, на подхвате всегда была бабушка Матрена Семеновна. Она оставалась на хозяйстве, смотрела за внуками. Переняв семейную эстафету, Анастасия Ивановна сейчас постоянно курсирует к внучке. Хозяйничает, пока та на работе, стоит у плиты, полет грядки, несмотря на протесты домочадцев. «Кровь-то надо разгонять», – отмахивается от них бабушка. Вот если бы еще слух со зрением не подводили… Нина Максимовна тихонько посмеивается: «Она теперь не все видит, что сноха делает».

– Не волнуйся, что надо, я вижу, – «включая свекровку», отбивает подачу баба Настя.

Всем своим снохам она передала секреты вкусной кухни (мы пробовали выпечку бабы Насти – изумительная!), все ее мамой величают. Одна, Ирина, живет в Прокопьевске, вторая, Лидия, – в Москве, она судья Верховного суда России. А с Ниной они уже сорок лет под одной крышей в Вылково.

Снохи бабы Насти и сами уже бабушки. И пока в обществе спорят, что же такое многопоколенные семьи для России – анахронизм или необходимость, вызванная дефицитом квадратных метров, женское представительство Глазуновых уверено: они ее благо и спасение.