Малоизвестные документы представили на выставке «Казахстан в судьбе Михаила Калашникова»

Экспозиция «Казахстан в судьбе Михаила Калашникова» открылась в Курье в Мемориальном музее М.Т. Калашникова, на родине оружейника, в день его рождения. Выставка составлена из малоизвестных документов, собранных сотрудниками музеев России и Президентского архива Казахстана.

Новые раритеты

На фоне торжеств по поводу дня рождения конструктора в Ижевске, где он жил и работал, в Курье 10 ноября отметили скромно. Впрочем, и сам Михаил Тимофеевич не любил шумихи. Мемориальному музею М.Т. Калашникова – 2 года, все это время его заведующий Петр Аникин исследует биографию нашего земляка, ищет новые документы и факты из его жизни. В экспозицию вошли документы с 1937 по 1944 год. Петр Иванович рассказал, как шел сбор раритетов:

– Часть предоставлена Президентским архивом Казахстана, часть – фондом Алтайского государственного краеведческого музея. Заместитель директора по научной работе Ирина Васильевна Попова помогала нам связываться с Казахстаном, где жил и работал Михаил Тимофеевич. Переписка и запросы заняли полгода. Бесценной была поддержка семьи и начальника управления делами ОАО «Концерн «Калашников» Сергея Владимировича Носачева.

Из книг и публикаций мы знаем, что родители Михаила Тимофеевича – «столыпинские» переселенцы. На Алтай они приехали с Кубани, где землю вымеряли до сантиметра. На новом месте землемер вывел Тимофея в поле и, прикинув на глазок версту, спросил: «До того дерева хватит?» Калашников-старший оторопел: столько земли – и всё ему?! Землемер по-своему расценил это замешательство и добавил: «Если мало – бери еще». Михаил Тимофеевич вспоминал, что, когда на родных накатывала тоска по садовому изобилию Кубани, глава семьи говорил: «Фрукты – баловство. Главное – хлеб».

В описи хозяйства многодетных Калашниковых в начале 30-х годов значатся дом, 6 лошадей, 5 коров, 16 овец. Кулаки, словом. «Считать обязательным вышепоименованных злостными кулаками, сопротивляющимися советской власти…» – записано в протоколе общего собрания бедноты села Курья за подписями активистов Кустова, Трусова, Коробкина, Порядина, Плешкова. Имущество Калашниковых конфисковали, их самих выслали в Томскую область. Из хорошего для Миши в ссыльном краю были только учителя, как и его семья, репрессированные, но с университетским образованием, из столиц. Мальчик очень, до школьного прозвища Поэт, увлекся поэзией. Правда, математику и физику он любил больше. Первым его изобретением стал станок для изготовления фальшивых печатей. Он пригодился, когда парень, не окончив восьмилетку, в 1935 году бежал из ссылки назад в Курью, подделав справку об освобождении. Правда, и оттуда сын кулака вскоре уехал от повышенного внимания НКВД. На этот раз в Казахстан, на железнодорожную станцию Матай. После пережитого юноша продолжал верить в идеалы Страны Советов. Он вступил в комсомол и даже работал техническим секретарем политотдела 3-го отделения Турксиба.

40-е, Казахстан

В армию его призвали в 1938 году танкистом в Киевский особый военный округ (Стрый Львовской области). В характеристике младшего сержанта Калашникова, выданной в/ч в марте 1941 года, сказано: «Изобрел прибор, показывающий работу мотора в часах… тем самым облегчил правильность учета моточасов…» В конце документа – приписка, обязательная по тем временам: «…предан делу партии Ленина – Сталина и социалистической родине». Документ от 24 июня 1941 года, подтверждающий ценность разработки, пришел из архива Ленинградского завода № 147 им. Ворошилова. «Счетчик моточасов», придуманный Михаилом, был более простым и удобным, нежели существующие аналоги. Завод сообщал об отработке чертежей и выпуске испытательного образца.

Воевать Калашников начал на своем любимом Т-34. В боях под Брянском уже старшим сержантом был контужен и ранен в плечо. Как это случилось, он описывает в одной из своих книг: «…наша рота нарвалась на вражескую артиллерийскую батарею. Гулкое эхо ударило мне в уши, на мгновение в глазах вспыхнул необычайно яркий свет... Сколько находился без сознания, не знаю. Очнулся, когда рота уже вышла из боя. Левое плечо, рука казались чужими…» Раненым сержант выходил из окружения, жив остался чудом. Судя по справке из Военно-медицинского музея, Калашников попал в госпиталь № 1133 в Ельце Орловской области. Запись о нем есть в Книге учета больных и раненых госпиталя: «Диагноз: слепое оскол. ранение в обл. прав плеч. суст. Номер палаты: 11... Выбыл: 4/Х увол. в отпуск Бурят-Тобинск».

Старшего сержанта отправили на долечивание в тыл, в Казахстан, и вскоре на имя А.К. Койшигулова, секретаря ЦК КП (б) Казахстана по оборонной промышленности, поступило заявление «от бывшего командира среднего танка ст. сержанта Калашникова М.Т., находящегося в настоящее время в лечебном отпуску после ранения на фронте и проживающего на станции Матай Турксиб. ж. д.». В нем он описывает свои изобретения и просит скорее их рассмотреть «для окончательного разгрома гитлеровских мерзавцев в текущем, 1942 году». То есть, пока заживали раны, Калашников сделал с помощью работников Матайского паровозного депо новые образцы пистолета-пулемета и автомата. Никто уже не вспомнит Койшигулова, от которого когда-то зависела судьба русского оружия. Но предписания сделать опытный образец оружия, утвержденный проектом Главного артуправления Красной армии, в марте 1943 года Калашников все-таки дождался…

А вот письмо ответственному контролеру уполномоченного КПК при ЦК ВКП (б) по КазССР Коптеву, датированное 20 июля 43-го. Речь  о том, что с 1 марта Калашников не получал за свой труд ни копейки: «Я со своей стороны сделал все, что мог, и продолжаю сейчас испытывать образец. Но обстоятельства вынуждают меня оставить это и пойти на производство, чтобы заработать себе на существование. Да, я не ожидал такого поворота дела. Но раз такие взгляды сверху, пусть будет так…» Сложно представить, какой ценой далось это письмо оружейнику. Первые «казахские» образцы, пистолет-пулемет и карабин, в серию не пошли. На машиностроительном заводе Ижевска в серию запустили лишь более позднюю модель 1947 года,  АК-47. А сам Михаил Тимофеевич удостоился в 1949 году Сталинской премии.

«Срезал»

Петр Аникин, гостивший у оружейника в Ижевске, вспоминает:

– Когда я рассказал ему, что мы музей создаем, он обрадовался. Михаил Тимофеевич бессребреник был, его денежные вопросы не трогали. Нам он передал много экспонатов, в том числе автомобиль «Нива». На ней мы, кстати, раритеты на Алтай и везли.

Верстак, 60 лет простоявший в цехе сборки «калашей», кульман, за которым работал конструктор, – все к месту в музее Курьи. А что здесь делает царский кафтан Петра I, как он связан с Калашниковым? Легендой. Как-то в походе сломался у царя пистолет. Проезжая мимо железоделательного завода, он попросил одного из мастеров, Никиту Антюфеева, его починить, посетовав, что в России до сих пор не умеют делать оружие, как за границей. Мастер молча взялся помочь и наутро вернул царю отремонтированный пистолет. Петр удивился – надо же, и впрямь починил! И тут Никита вынул из кармана второй такой же со словами: «Этот – твой, государь, а тот я за ночь сделал, точно такой же». Царь пожаловал Никите дворянство, кафтан и фамилию Демидов. Сына Никиты, промышленника Акинфия, на Алтае знают все…

Это легенда, но с тех пор ежегодно лучший оружейник получал царский кафтан. До 1917 года их выдали 520. Потом традиция прервалась, но в XXI веке возродилась. Первый «кафтан Петра» вручили Калашникову…

На одном из фото – Калашников и Юджин Стоунер, автор автоматической винтовки М16, принятой на вооружение США. Они дружили, хотя и жили в разных мирах. В книге Михаил Тимофеевич припоминает давний, 90-х годов, разговор с другом. Стоунер спросил, отчего Калашников так беден, что даже дома своего у него нет. «Как нет дома? Я живу в 3-комнатной квартире», – кипятился Михаил Тимофеевич. Американец похвалился, что с каждой из 40 млн выпущенных штурмовых винтовок он, как автор, получает по доллару. Россия произвела около 100 миллионов «калашей», но конструктор и рубля за это не получил. «Зато у меня вон сколько наград, и первые лица страны меня с праздниками поздравляют. А ты всего лишь миллионер…» – парировал наш земляк.

Еще раз он «срезал» друга-американца, когда тот рассказывал, как в Америке винтовки на прочность проверяют. Бросают любую на бетон с 3-метровой высоты, если после удара она отказала, бракуют всю партию. Калашников ответил: «У нас, если отказывал автомат, на бетон бросали оружейника. Я стою перед тобой живой, потому что мои автоматы не отказывают».

Стоунера не стало в 1997 году. Побывав на могиле миллионера, Калашников удивился скромному надгробному камню с кратким «Капрал Стоунер». Наш земляк скончался 23 декабря 2013 года в Ижевске и стал первым, кто, уйдя из жизни в мирное время, был погребен со всеми воинскими почестями на территории Федерального военно-мемориального комплекса под Москвой. Смерть разрешила споры двух великих оружейников…