СЕЛЬСКИЙ ЛЕОНАРДО

23 апреля на Алтае отмечают 100-летие со дня рождения Степана Титова, а 11 августа – 75-летие его сына Германа.

Учитель – «управленец роста»

Степан Титов за тридцать лет педагогической работы в школе переменил много специальностей. Он вел начальные классы, преподавал литературу и русский язык, математику и ботанику, черчение и рисование, немецкий язык и пение. Но по большому счету учил всегда одному предмету: каков должен быть человек на земле.

Вот несколько цитат о любимом занятии Степана Титова: «Первый учитель… У каждого человека он – как начало пути, как первый оттиск в детской душе. Пусть время одарит тебя другими, более интересными и значительными учителями, но он навсегда останется тем маленьким далеким огоньком, что посветил тебе в начале пути».

«Сложна работа учителя, и сам он – человек с емкой душой. Он – руководитель без претензии на власть, друг без панибратства, советчик без нотаций…»

А еще любил Степан Павлович произносить такую вот фразу, которую всю жизнь повторял за ним его сын Герман: «Кто не знает вкуса горького, тот не знает и сладкого».

Очень современно звучат и слова, которые адресовал Титов-старший студентам Барнаульского педагогического института почти полвека назад: «Вам предстоит учить детей самостоятельному мышлению. Это труднее, вероятно, чем произношение в английском языке. Произношению вас научат, а как работаете над развитием своего мышления?..

Учитесь слушать, отстаивать свою точку зрения, соглашаться с разумным, уметь отказаться от ложных убеждений. Не бойтесь вынести на суд мнение, противоречащее признанной истине, так как, по словам одного ученого, «для развития науки нужны факты, противоречащие законам»…

И далее продолжал: «Преподаватель – специалист узкого круга знаний, учитель – человековед, следопыт детских душ и (не могу обойтись без мало употребляемого слова, но определяющего всю суть понятия) – наставник. Одаренные дети видны, они сказываются сами, а ведь большинство обычных детей со слабыми и средними способностями, которые долго могут находиться в зачаточном состоянии, требуют постоянного и серьезного внимания. Им ведь тоже надо помочь раскрыться в меру их возможностей. В этом я вижу самое важное предназначение учителя…»

А разве не современно такое вот размышление наставника, прозвучавшее летом 1969 года на встрече в редакции «Комсомольской правды» с учителями, едущими работать в село: «Обилие теле- и радиоинформации – несомненное благо наше, однако и тут надо помочь ребенку разобраться, отделить нужное от наносного, серьезное от пустой забавы, научить смотреть и слушать. Это сделает учитель, так как его работа связана с таким периодом жизни человека, когда управление ростом – самое серьезное дело… Учитель стоит как бы у колыбели формирования понятий ребенка. Он же кажется мне своеобразным фильтром против худого, что просачивается в коллектив детей… Не ошибусь, если скажу, что от учителя во многом зависят моральное здоровье его питомцев, история нашего государства».

Губернатор Александр Карлин в Год учителя так оценил масштаб личности Степана Павловича: «Он – не «предметник», а Учитель и наставник, светоч знаний и культуры для всего сельского населения. И этот высочайший стандарт профессионализма, стандарт личности является образцом для подражания многих сегодняшних сельских учителей».

Неслучайно на Алтае еще в 2007 году по инициативе губернатора учреждена не имеющая аналогов в России краевая премия имени Степана Павловича Титова. Ее лауреатами ежегодно становятся десять лучших сельских педагогов-новаторов, ведущих активную просветительскую работу в области литературы и искусства, семейного воспитания, краеведения, пропагандирующих передовой педагогический опыт, осуществляющих шефство-наставничество.

А в этом году впервые проходят Всероссийские чтения «Педагогическое наследие Степана Павловича Титова».

Настоящий интеллигент

Василий Песков, журналист «Комсомольской правды», ожидая в августе 1961 года в селе Полковниково вместе с семьей Титовых возвращения Германа из космического полета, заметил в их доме особый уклад, характеризующий хозяев: «Первое, что отмечаешь, – культ рукоделия. Дом Степан Павлович рубил сам. Репродукции картин – его. На самодельном комоде часы, вмонтированные в кремлевскую башню, – тоже сам мастерил. А вот изделие Германа – узорчатая подставка для шкатулки.

Все Титовы – искусные умельцы. За любое дело примутся – все выходит ладно. Но особенно поражает разносторонняя натура Степана Павловича. Вот уж поистине мастер на все руки. Пожалуй, нет такого музыкального инструмента, на котором бы он не играл. Тонкие, чуткие у него пальцы, владеют они и кистью, и скрипкой, а доведись – умело держат топор, рубанок, баранку автомашины, рычаги трактора…

Выйдешь из дома – попадешь в сад. Тут и смородина с малиной, и вишня, и яблони. И все разных сортов, иные и без названия пока, потому что выведены самим Степаном Павловичем. И вот что примечательно: подобные сорта ягод и фруктов встретишь по всему Полковниково. «Заразил» Степан Павлович односельчан разведением садов, любого саженцами оделял, наказывая: «И соседа присылайте. Всем хватит».

Радовался, когда доброе дело увлекало других. Хорошенько подумать – так любой труд Степана Павловича был с этой меткой – для других, для сельчан. Сколько в неурочное время повозился он с ребятней, прививая учащимся любовь к музыке, живописи, ко всему прекрасному!»

Действительно, Степан Павлович освоил немало искусств и щедро раздавал знания другим. Недаром односельчане называли его «сельским Леонардо». Вполне прилично рисовал карандашами, акварелью и маслом. Некоторые из его работ, например, портреты Пушкина и Гоголя, когда-то висели в школе и в сельской библиотеке, пейзажи и натюрморты – в сельском клубе. Сейчас они экспонируются в Алтайском государственном мемориальном музее Германа Титова в селе Полковниково.

Он подолгу трудился над образами, не любил исполнять точные репродукции, всегда что-то дорисовывал. Обожал пленэр: чудесные уголки родной алтайской земли со стайками березок, речными заводями и хлебными нивами.

Степан Павлович уверенно играл на многих музыкальных инструментах: скрипке, мандолине, баяне. Мечтал о карьере профессионального музыканта: в 1930-1933 годах обучался на музрабфаке Московской консерватории у Глиэра, но по семейным обстоятельствам завершить учебу не смог.

Позже, во время работы в Малаховской и Полковниковской школах, он преподавал пение и знакомил детей со скрипкой. А в годы
войны, будучи на фронте, сумел раздобыть этот инструмент, дирижировал созданным им оркестром и даже выезжал с концертами в соседние части. Сотням людей открыл Степан Титов дорогу в прекрасный мир большой, настоящей музыки. Он был также талантливым исполнителем, композитором и поэтом. Стихи публиковал в местной печати, использовал во время занятий, лекций.

Поэтический сборник Степана Титова «В раздумье я гляжу на рук своих творение» увидел свет в 2008 году. Это уникальное издание, ставшее библиографической редкостью, включает не только поэтические произведения, но и репродукции картин, которые писал Степан Титов.

Между прочим, те, кто знал космонавта Титова, отмечали, что Герман любил музыку, литературу, читал на память главы из «Евгения Онегина», хорошо декламировал Маяковского, Лермонтова.

Было еще одно удивительное даже для сегодняшних дней занятие, которое страстно увлекало провинциального педагога – он был заядлым эсперантистом.

Благодаря бывшему священнику из соседнего села Журавлиха Барнаульского уезда Иннокентию Серышеву, позже оказавшемуся в Австралии, Степан Павлович освоил международный язык, переписывался, пока это было возможно, с коллегами в стране и за рубежом. А в 1964 году даже являлся делегатом конгресса эсперантистов в Гааге. «Для меня было подлинным чудом, – вспоминал Степан Павлович, – когда на вечере взаимного знакомства 2500 делегатов из 43 стран заговорили на одном, понятном для всех языке… как если бы они находились в кругу соотечественников!»

Степан Павлович также стал одним из первых трактористов Алтая, был самым популярным лектором в селе и бессменным секретарем участковой избирательной комиссии на выборах.

Бывшая его школьная коллега Мария Калиш вспоминает, что «пришкольная мастерская у нас, почитай, лучшая в районе – так это он, Степан Павлович, ее организовывал в свое время».

После переезда в Подмосковье в 1965 году и почти до самой кончины, последовавшей в октябре 1993 года, Степан Титов числился вольнонаемным при политотделе воинской части – отвечал на письма, которые приходили со всех концов света в адрес космонавтов. А также активно занимался журналистикой, печатал статьи в педагогических журналах, в «Литературной газете» и в других периодических изданиях.

Известный журналист-«известинец» Анатолий Аграновский, как и Василий Песков, знавший семью алтайского учителя, не мог скрыть чувств: «Удивительно, должен я сказать, держались Титовы. Бремя славы, нежданно свалившееся на них, приняли они с редким достоинством. Были просты, радушны, по-настоящему интеллигентны. Все время оставались самими собой, а это ведь всего трудней…»

Сам же космонавт так отозвался о Степане Павловиче в книге «Голубая моя планета»: «Отец… помогал разбираться в несложных мальчишеских проблемах, терпеливо и настойчиво воспитывал во мне уважение к людям, к семье, товарищам, труду. Мне кажется по сей день: все, что есть лучшего во мне, – от отца… Отец и в детские годы, и теперь остается авторитетным и любимым человеком».

Из крепкого рода

Но откуда в нем и его сыне такие таланты? Ведь село Полковниково отделяли от ближайшего театра, филармонии десятки, если не сотни километров…

В 1920 году в селе Верх-Жилино Барнаульского уезда Алтайской губернии была создана коммуна «Майское утро». Среди ее организаторов оказались деды будущего космонавта: пчеловод Павел Иванович Титов и бывший партизан Михаил Алексеевич Носов.

Коммунарам удалось наладить образцовый быт: чистые дома, хорошие дороги, Народный дом, детский сад, школа, столовая. В поселке, выросшем у окраины Верх-Жилина, не было заборов, замки отсутствовали не только на домах, но даже и на амбарах. И в школе учили не только грамоте, но и музыке, пению, рисованию, рукоделию, моделированию. В поселке работали школа, школьный театр, струнный оркестр, детский хор, краеведческий музей. Весь скот, за исключением птицы, был обобществлен, находился в коммунарских дворах. Малые дети круглосуточно находились в детском садике, остальные ребятишки допоздна находились в помещении школы, имея возможность не только обучаться, но и трудиться, а также заниматься музыкой, театром или ремеслами. Все коммунары, без исключения, питались в столовой.

Тем временем взрослые, освобожденные от семейных забот, ежевечерне в течение двенадцати лет являлись участниками «громких читок». Сельский учитель Адриан Топоров в Народном доме знакомил их с классическими и современными литературными произведениями, а также записывал их высказывания. В 1930 году он издал книгу под говорящим названием «Крестьяне о писателях».

Работа получила восторженные отзывы известных писателей и злобную критику окололитературных пигмеев и советских чиновников.

Классик пролетарской литературы Алексей Горький восторженно отозвался о книге сельского подвижника: «Я читал, захлебываясь от удовольствия». Ему вторил сибирский писатель Владимир Зазубрин: «Читал я ее как самую увлекательную повесть или роман». Однако нашлось немало и оппонентов, утверждавших, что «за этим стоит аполитичность, беспартийность, беспринципность, идеализм, поповщина». С легкой руки авторов журнала «На литературном посту» даже появилось такое выражение, как «топоровщина». А «Сибирская советская энциклопедия» в 1932 году утверждала, что «книга Топорова «Крестьяне о писателях» – образец беспринципной, антимарксистской критики литературных произведений».

Несмотря на заступничество известных людей, Адриан Топоров был снят с работы, в 1932 году вынужден был перебраться в Подмосковье, где его арестовали и в 1937 году осудили. А книгу педагога-новатора повсеместно изъяли и уничтожили.

Встреча Степана и Германа Титовых с Адрианом Топоровым состоялась 19 октября 1961 года в Москве, в редакции газеты «Известия». В книге «Голубая моя планета» космонавт пишет: «Я, очень много наслышавшись о Топорове, еще с детских лет мечтал повидать этого замечательного человека, который учил обоих моих дедов и бабушек, отца и мать и, по существу, был моим «духовным дедом».

На той встрече Адриан Митрофанович с пафосом сказал: «На старости лет какая мне неожиданная радость, что луч космической славы осветил все труды коммунаров «Майского утра».

На что космонавт заметил: «Это еще надо разобраться, чей луч на кого упал»…