Чем сюжет премьерного спектакля «Дитёнок мой…» алтайского театра драмы может приглянуться зрителю

В краевом театре драмы представили долгожданную премьеру спектакля «Дитёнок мой…» режиссера Георгия Цнобиладзе по документальной пьесе минского драматурга Дмитрия Богославского. Он о судьбе матери Василия Шукшина, но в каком-то смысле, конечно, о нем самом.

Постановка стала итогом уникальной драматургической лаборатории, начавшейся два года назад. Осенью 2022-го на Алтай приехали пять авторов, задачей которых было впервые в истории русского театра создать пьесы о самом Шукшине. Они побывали в Сростках, работали в музеях и архивах, общались с нашими главными специалистами по биографии и творчеству Шукшина и написали пять текстов, затем представленных публике на читках и в виде эскизов спектаклей. Дмитрий Богославский тогда говорил, как поразила его судьба матери писателя Марии Сергеевны – простой деревенской женщины с двумя классами образования. Ее первый муж погиб в горниле сталинских репрессий, а второй – на войне. Все силы она бросила на то, чтобы уберечь и вывести в люди детей, и само название пьесы «Дитёнок мой милый, андел Васенька» – это обращение из писем женщины к сыну. 

Документы и сны

На сцене выстроили простую дощатую стену, в которой в нужные моменты обнаруживается множество дверей, за ней торчит старая опора ЛЭП без проводов. Художник-постановщик Фемистокл Атмадзас объяснял, что этот столб – не только знак разорванности всех связей и одиночества в чистом поле, но и символический крест на старой крестьянской жизни.

Молодую главную героиню (ее играет Елена Адушева) мы застаем в самый черный день: только что арестован ее муж Макар Шукшин (Дмитрий Плеханов) вместе с еще десятками простых тружеников колхоза «Пламя коммунизма». Она мечется в избе, пытаясь не разбудить спящую в люльке дочь, и утешает мужнину сестру Нюру (а больше саму себя), что вышестоящее начальство уж наверняка во всем разберется, ведь ее Макар в колхозе на хорошем счету… Увы, разбираться там некому: чекистам Курицыну и Аксёнову (Сергей Филипченко и Кирилл Емельянов) нужны лишь признания в полностью вымышленном заговоре. А для этого можно и «гирькой по кумполу», и более изощренные пытки придумать (их, к счастью, не покажут, предоставив зрителям вообразить все самим).

По сравнению с эскизом, представленным в январе, готовый спектакль вообще выглядит более сдержанным. В нем меньше открытых эмоций, а боль главной героини то звучит в старой сростинской песне, то проступает сквозь почти христианский символизм. Вот она стоит над телом убиенного мужа, обмывает и бинтует его обожженные ступни, рассказывая золовке, как смогла передать ему еду и вещи, а сама еще даже не знает, что его уже нет в живых. И такие зазоры между документальным и воображаемым, даже сновидческим, позволяют спектаклю то и дело подниматься над бытовым.

Впрочем, и документ здесь бьет наотмашь. В сцене расстрела крестьян (а их были многие десятки) Аксёнов зачитывает список имен, а на декорацию, как на экран, проецируются настоящие фотографии репрессированных сростинцев. После каждого имени – выстрел, и зритель невольно поеживается, будто целятся прямо в него.

«Всегда про человека»

Потом будет жизнь сибулонки – жены «врага народа», полная самого тяжкого физического труда и презрения односельчан. А в ней – нежданная любовь и несколько лет счастья с глубоко положительным вторым мужем Павлом (Антон Кирков), пока их не разлучит война. «За кадром» взрослеет сын, но о нем буквально все мысли Марии Сергеевны: чтобы принял отчима, чтобы выучился, не стал хулиганом, нашел свою дорогу. А настоящие лица многочисленных персонажей этой истории (сплошь реальных: от председателя колхоза до простой сельской почтальонши) почти непрерывно смотрят на зрителей и артистов с дощатого экрана и не дают забыть, что примерно так все и было.

«Когда общаешься с людьми по поводу Шукшина, часто слышишь, что его героев в спектаклях делают такими дурачками, примитивными. Все время хи-хи, ха-ха, какие-то незамысловатые истории. И в этом смысле я надеюсь, что у нас получился «не шукшинский спектакль», потому что это очень сложная, очень больная история, которая пересекается с историей страны, – говорил перед премьерой режиссер Георгий Цнобиладзе. – Но мне она кажется шукшинской, потому что Шукшин для меня всегда про человека – простого, маленького человека, местного, нашего, здешнего. Про хорошее и плохое, но именно про человека».

Впрочем, немало в спектакле и юмора, и нежности, и тех самых сростинских песен, которые актеры театра исполняют вживую. Правда, кажется, что редкие минуты беззаботности и счастья главной героине приходится буквально вырывать у судьбы.

Эту жизнь, как ее увидел драматург, обрамляют пролог и эпилог, в котором появляется совсем молодой Шукшин (в программке он просто Василий, его роль играет Артём Казаков). Он выходит с чемоданом, чтобы проститься с матерью и уехать покорять столицу, а сам не может не думать о многих поколениях предков, которые когда-то пришли на эту землю, и об отце, которого не знал. Эта сцена разыгрывается дважды почти дословно, но во второй раз – как утешительный сон, в котором выясняется, что все было не зря.