19 лет отдал работе в Тигирекском заповеднике Олег Романов

20 лет живет в самом отдаленном и труднодоступном поселке нашего края – Тигиреке – ныне пенсионер Олег Романов. 19 из них отданы работе в заповеднике, и награды за безупречную службу он хранит на самом видном месте в доме.

Вот как тут не удивиться: среди прочих других дел раз в два-три дня у недавно вышедшего на заслуженный отдых уважаемого госинспектора в области охраны окружающей среды – собственноручная выпечка хлеба. Это необходимость. В поселке на 30 дворов нет не то что школы или ФАПа, но и магазинчика, даже самого маленького. Жена с сыном живут в Чинете, Егор – школьник, а отсюда в учебное заведение не наездишься. Вроде три десятка километров до ближайшего более-менее цивилизованного населенного пункта всего, но добираться только на вездеходе, а зимой исключительно на снегоходе. Поэтому, пока разговариваем, Олег Николаевич ловко управляется с тестом, на ходу отвечая на мое изумление: «Тут всего и делов-то: теплая водичка, соль, дрожжи, мука. Замешал – пусть стоит, поднимается. Потом в формы – и в печь. Да, пеку прямо в печке, прогорит когда, золу разгребу – и ставлю вовнутрь топки, пока жар достаточный».

Сюда, в Тигирекский заповедник, Олега Романова переманили из крайохотуправления. Трудился практически с теми же задачами: защищать все живое от браконьеров и незаконных заготовителей. Жить стал практически в черте кордона, работа – только протоку перейти по мостику, три минуты. Хотя это только путь «в офис», как сказал бы обычный горожанин. А по сути, служебные обязанности – тропы денно и нощно объезжать многокилометровые, высматривая несанкционированных любителей золотого корня или хариуса на удочку. Хотя ни о каком санкционировании в заповедной зоне и речи быть не может – запрещены и охота, и рыбалка, и заготовка лексырья.

«Что изменилось за 20 лет?» – переспрашивает Олег Николаевич. И тут же не раздумывая отвечает: «Да у меня под окном лоси спокойно ходят, маралы, косули. В окошко на них смотрю, бывает, чуть ли не в лоб. Сами посмотрите: природа вокруг первозданная, та же знаменитая наша уникальная черневая тайга с реликтами древних лесов, аж с ледникового периода сохранившаяся. Разве отдашь это на откуп любителям наживы, которые до того здесь напропалую безобразничали?»

Бывало всякое, вспоминает, однажды заехала «бригада» самовольных охотников, все с расчехленными ружьями, воинственные, навеселе. Чуть до рукопашной и перестрелки не дошло. Но применять оружие – это самый крайний случай, поэтому инспекторы заповедника стараются линию свою гнуть твердо, но мирно.

Мы беседуем, а старшеклассник Егор, как обычно приехавший к отцу на лето, кормит во дворе кур и собак. Под навесом стоит снегоход – без него в хозяйстве зимой никак. Рядом с огородом приличная пасека – 18 пчелосемей. Вывозить для медоноса ульи никуда не надо – все травы да цветы здесь же, в них и живут.

«Помогаю отцу с пчелами, работы много. Зато с продажи меда у меня зарплата, – улыбается паренек. – На последнюю купил себе мотоцикл, по округе гонзаю. Про выбор профессии думаю, а как же. Наверное, в инспекторы бы пошел в заповедник, я и сейчас, бывает, с отцом помогаю там по хозяйству – что-то пристроить или отремонтировать».

Спрашиваю Олега Николаевича, как же он без медпомощи, ведь после 60 лет здоровых людей, наверное, не бывает? Отвечает: «Пью таблетки, конечно, что уж скрывать. Дети старшие манят переехать к ним в город. Но это вопрос, на который ответ отлично известен и им, и мне. И он не меняется. Знаете, я так думаю: кто для чего рожден. Я – чтобы жить на земле, на природе. С детства мне отец любовь к пчелам прививал. Сейчас вышел на пенсию, мог бы работать еще, но все не успеваю. Либо домашнее хозяйство, либо служба в заповеднике. Выбрал первое. Но в любом случае я рядом, иногда и на бывшей работе помочь могу, живу почти той же хлопотливой жизнью. Хлопотливой, но самой настоящей, что мне, видно, и предначертана».

Фото автора