Зоя – это Жизнь

И пришел этот день. В него так свято верили, что он не мог не прийти.

– Это был праздник. Наш праздник Победы. И радость, и песни, и слезы, – говорит Зоя Ивановна Астафьева.

До 9 мая 1945 года оставалось еще 467 дней. Но тогда уже каждое сердце смогло вместить счастье общей великой победы над врагом.

А «нашим днем Победы» – от лица всех ленинградцев – Зоя Ивановна считает 27 января 1944 года, день полного освобождения города на Неве от фашистской блокады.

В сердце и памяти

Когда началась Великая Отечественная война, ей, студентке электромеханического техникума, что на Васильевском острове, было 15 лет. Многие ли взрослые люди послевоенных поколений назовут какие-то события, роковым образом определявшие их жизнь в столь юном возрасте? А Зоей Ивановной пережито их столько… И, как ни старайся в рассказе о ней уйти от известной, может быть, читателю блокадной хронологии, это не удастся: все по месяцам, а то и дням высечено в ее сердце и памяти.

Массированные налеты вражеской авиации, вой сирен, взрывы бомб, дымовая завеса пожаров. Уже на пятый день войны в городе установили ночные, а в июле – круглосуточные дежурства на крышах, чтобы сбрасывать на землю или тушить в заготовленных ящиках с песком зажигательные бомбы, сыпавшиеся с неба. Зое, как и другим студентам, приходилось дежурить на крышах и техникума, и своего дома. В Пороховском лесопарке вместе со всеми рыла глубокий противотанковый ров (он и сейчас, по ее словам, просматривается там, хоть и заросший деревьями).

В начале осени немцы почти взяли многомиллионный город в кольцо. С 4 сентября к авианалетам добавились постоянные артиллерийские обстрелы. С 8 сентября пошел отсчет тяжких дней фашистской блокады. В ночь на 9-е разбомбили Бадаевские склады и город остался без запасов продовольствия. Нормы выдачи хлеба по карточкам, введенным еще летом, уменьшились.

– В сентябре я своими глазами увидела первую смерть, – говорит Зоя Ивановна. – Шел обстрел нашего района, отбоя тревоги еще не было, а трое наших студентов – два парня и девушка – покинули укрытие, может, решили, что угрозы уже нет. Их накрыло разрывом прилетевшего снаряда…

Занятия в техникуме отменили в ноябре. Трамваи перестали ходить. Прекратилась подача электроэнергии. А нормы выдачи хлеба в этом месяце урезали уже в пятый раз. Рабочим – до 250 граммов в день, иждивенцам – 125. Вообразить этот кусочек, умещавшийся в ладони ребенка, невозможно. Еще и потому, что при замесе теста на треть муки добавлялось две трети примесей: отрубей, опилок, жмыха. Но, вязкий и тяжелый, он все-таки пах хлебом, не утоляя, однако, чувства голода. Другие продукты? Зоя Ивановна достает с полки книжку, показывает строчки: 13 января 1942 г. Извещение отдела торговли о месячной норме мяса и мясопродуктов – 100 г, крупы – 200 г или муки в счет крупы – 200 г. Причем карточки хоть и выдавались, но почти не отоваривались.

Отца Зои Ивана Тимофеевича на фронт не взяли по состоянию здоровья, он служил в МПВО – местной противовоздушной обороне. Эти бойцы боролись с пожарами, разбирали руины после бомбежек и обстрелов – и деревянные дома на топливо, доставали раненых из-под завалов и собирали тела погибших. Смерть от голода и полного физического истощения настигала людей где придется: на улицах, в очередях за хлебом, подворотнях домов и собственных квартирах.

Неимоверно тяжелой оказалась эта первая блокадная зима, еще и небывало морозная. Ни света, ни отопления, ни воды… К постоянным обстрелам и бомбежкам привыкли настолько, что по сигналам тревоги многие даже в бомбоубежище не спускались. А у кого-то уже и сил на это не было.

– В марте 42-го немцы разбомбили состав с боеприпасами на станции Ржевка, это в четырех трамвайных остановках от нашего дома, – поясняет Зоя Ивановна. – Взрывы были такие, что у нас вылетели оконные рамы. Падая, одна из них убила годовалую сестренку Ксюшу, удар пришелся в висок.

В феврале и марте студенты техникума работали на аэродроме Ржевка. В марте же, не дожидаясь оттепели и таяния снега и льда, всех, кто мог ходить, Ленсовет призвал выйти на очистку своих дворов и улиц, куда зимой выбрасывались все отходы. Надо было спасти  город от эпидемий – и спасли. Потом еще распоряжение: занять все пустующие участки земли и газоны под огороды («нам, техникуму, выделили огороды в Кавголово, мы и жили там, садили и выращивали свеклу»).

6 июня от истощения и цинги умер младший брат Зои Виктор. А в августе эвакуировались в Нижний Тагил мачеха (мама умерла за несколько лет до войны) с бабушкой и сестрой Асей. На семейном совете Зоя уезжать отказалась, оставшись  с отцом.

На казарменном положении

– А в техникуме 1 сентября ждала новость: учеба отменяется, нас всех отправляют на заводы электромонтерами. Я попала на завод № 156, до войны это была фабрика «Пятилетка», а вообще история его начиналась с пороховых заводов Петра I. Меня взяли ещё и  в аварийно-восстановительную бригаду, она была на казарменном положении – мы и жили здесь же, на заводе. В комнате шесть человек, пять женщин – кочегары и я, монтер. Меня, как самую молодую, соседки оберегали, подкармливали – деля хлеб, хоть чуточку, да больше отрезали на мою долю. Мне везло на хороших людей! А главное, нас все-таки здесь и кормили три раза в день, пусть супом – водой с капустой, но это, считаю, спасло меня. Помню, как мы в комнате мечтали, что после победы – а в ней никто не сомневался! – ничего не будем покупать, только еду…

Завод выпускал противотанковые и противопехотные мины, гранаты, снаряды. Рабочий день – 12 часов. Если смена ночная, то после нее занятия на военно-учебном пункте, где учили стрелять, вести штыковой бой, ползать по-пластунски. Еще дежурства в больнице Мечникова, где был развернут госпиталь, над которым шефствовал завод, помогали персоналу в уходе за ранеными.

Светло вспоминается, как встречали Новый, 1943 год. Задолго до того составили списки, кто будет участвовать и потому согласен на уменьшение ежедневной выдачи хлеба.

– Зато когда вечером пришли в столовую, на столах лежал хлеб! – И Зоя Ивановна улыбается сквозь слезы, уже не раз появлявшиеся у нее на глазах за время нашего разговора. – И ведь никто не кинулся хватать эти ломтики. Были еще капуста, картошка…

– А выпить? – спрашиваю.

– Спирт. У нас ведь был на заводе спирт, им протирали корпуса изделий от смазки перед покраской и набивкой взрывчатки. А еще было в нашем застолье такое чувство единения, столько надежд на новый год…

Выдержать всё. И победить

И они начали сбываться. 18 января 1943 года после недели ожесточенных боев в ходе операции под кодовым названием «Искра» войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду. В клубе даже концерт и танцы были. Такая долгожданная радость!

Но обстрелы еще продолжались. При одном из них снаряд попал в 11-й, минный цех. И хотя продукцию здесь не накапливали, отгружали ежедневно, завод крепко пострадал. Погибли 10 человек – начальник цеха, дежурные и пятеро моряков, прибывших в этот момент за кислотой. Остальные рабочие при обстрелах и бомбежках обязаны были уходить в укрытие.

Уцелевшие цеха продолжали работать, а в «свободное время» все теперь принялись восстанавливать разрушенные корпуса.

И надо ли говорить, что все это производство держалось на женских руках, мужчин было, считай, начальник завода да два или три главных специалиста. Мужчины, и не только ленинградцы, конечно, стояли на оборонительных рубежах, прорывали блокаду и, наконец, пошли в наступление.

27 января 1944 года было объявлено об окончательном снятии 900-дневной вражеской блокады. В городе-герое, как его назовут в мае 45-го, гремел салют. Этот грохот артиллерийских залпов вызывал уже не тревогу или страх, а ликование, и без опаски, с высоко поднятой головой можно было смотреть в ярко расцвеченное небо.

– А потом наступила тишина, к которой еще надо было привыкнуть, – замечает Зоя Ивановна. – И жить дальше.

В августе этого же года ее наградили медалью «За оборону Ленинграда». Вдуматься: эта медаль на скромной светло-зеленой ленточке была учреждена Президиумом Верховного Совета страны еще в декабре… 1942 года. Там, «наверху», тоже знали, что город, его граждане и его защитники врагу не сдадутся.

Счастье мирных дней

В феврале 1947 года Зоя вышла замуж за Назара Астафьева. В войну он сражался на Карельском фронте. Родились двое детей – Таня и Володя. Зоя Ивановна окончила школу рабочей молодежи и дошкольное отделение педучилища, работала воспитателем в детском саду. Но сильно болела, и врачи настоятельно советовали сменить климат. По специальности мужа – химика-технолога сероуглеродного производства выбор пал на комбинат химволокна в Барнауле, куда семья и переехала в 1959 году. Зоя Ивановна отработала 25 лет в сберкассе на пр. Строителей – при общем трудовом стаже почти в полвека. Медаль «Ветеран труда» стала ее третьей наградой (второй была медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»), помимо юбилейных.

Назара Никифоровича уже нет в живых, и Зоя Ивановна за двоих теперь радуется продолжению их счастливой совместной жизни в детях, пятерых внуках и правнуках – их шестеро. Вот какая богатая поросль! Недаром же имя Зоя с греческого значит «жизнь».

Она живет сейчас с сыном, Владимир Назарович переехал сюда, чтобы не оставлять маму одну в таком возрасте, и, гидролог по специальности, работает в Барнаульском филиале ГипродорНИИ (Москва). Хотя вся его семья в С.-Петербурге. «Да мы каждый вечер общаемся по скайпу!» – говорит Зоя Ивановна. И разве это расстояние в наши дни – питерцы в летние месяцы обязательно навещают Барнаул. Внучка Марина, живя в Индии с мужем Бинодом, и то прилетала сюда с одной из двух дочек.

Очень переживает Зоя Ивановна по поводу событий на востоке Украины, зная, какой это ужас – война: «Да ведь сейчас там оружие еще более страшное…»

А в прошлом году ее, как и всех блокадников, шокировал вопрос, прозвучавший на телеканале «Дождь»: нужно ли, мол, было вообще так сражаться за город, не проще ли…?

– Мне даже внучка Нина звонила из Петербурга, тоже возмущалась и утешала, – делится Зоя Ивановна. –  Мы ведь знали: цель и приказ Гитлера были стереть Ленинград с лица земли, а всех жителей истребить. Столько европейских столиц прогнулось под фашистским сапогом. Но не Москва и не Ленинград!

И я, в общем-то уже догадываясь, каким может быть ответ, все-таки спрашиваю напоследок:

– Что же, по-вашему, помогло ленинградцам выстоять в блокаду?

– Любовь к Отчизне. К жизни. Чувство долга, – подумав, сказала Зоя Ивановна.

А Владимир Назарович уточнил:

– Любовь к родному городу. Неленинградцам это не понять. Впрочем… Как это в одной нашей песне поется:

Что нам лишения, что испытания?
Мы закалились под этим дождем,
Мы ленинградцы с тобой по призванию,
Хоть не всегда в Ленинграде живем…