В болотах Белоруссии

Великая Отечественная война закончилась в мае 1945 года. Но еще несколько лет наши органы безопасности сражались с недобитыми фашистскими бандами в разных точках Украины и Белоруссии. Один из участников этих боев – пенсионер МВД, подполковник в отставке – делится своими воспоминаниями о тех суровых временах.

Курс – на запад

«Великая Отечественная война закончилась, когда мне было 16 лет. В годы военного лихолетья призывали на службу в армию с 17 лет, и я уже имел на руках повестку – предписание явиться на призывной пункт 30 мая.

Ну и, как положено, пришел в Центральный райвоенкомат Барнаула к начальнику майору Сахарову. Взял он у меня эту повестку, поздравил с Победой и сказал, что служба моя сегодня началась и сегодня уже закончилась. И порвал мою повестку. Сказал, что, когда мне исполнится 18 лет, я буду призван на военную службу. Но я тогда учился в строительном техникуме, и мне дали отсрочку до конца учебы.

Весной 1950 г. меня вызвали в отдел кадров УМГБ и предложили поступить на службу в органы госбезопасности, в частности, на учебу в спецшколу МГБ. Я согласился и в июне-июле 1950 г. уже был в Могилеве (Белоруссия) и стал курсантом спецшколы МГБ. Так началась моя служба (учение) в спецшколе.

Где-то весной 1951 года нас, курсантов, собрал начальник в/части полковник Каминский и сказал, что поступило срочное сообщение из населенных пунктов Борисова, Быхова и Шклова (это недалеко от Могилева).

Активизировались вылазки вооруженных бандформирований из числа националистов и бывших предателей, пособников фашистов. Были также бандиты и из Украины – бандеровцы. Сообщалось, что бандиты убивали председателей колхозов, совхозов, активистов, коммунистов и комсомольцев, учителей, врачей, бывших партизан, насиловали женщин, грабили почты, магазины и т. п. Не просто убивали людей, но и некоторых сжигали на кострах – в общем, звериной их жестокости не было предела.

Дальше говорилось, что из нас, курсантов, должен быть создан отряд из 35-40 человек и направлен на помощь местным органам МГБ и МВД. Отбор в этот отряд  должен быть очень тщательным, то есть из числа физически крепких отличников боевой подготовки, умеющих отлично владеть оружием и т. д.

Надо сказать, что лично я прекрасно владел любыми видами огнестрельного оружия – советским, немецким, австрийским, итальянским, английским, а также холодным оружием (у нас в спецшколе в оружейном складе было много трофейного оружия). В период учебы помимо общей огневой подготовки я участвовал в стрелковой секции – принимал участие в соревнованиях – занимал по стрельбе призовые места.

В общем, я попал в состав этой группы (или отряда) по борьбе с бандитами. В составе нашего взвода также было несколько курсантов с Алтайского края (5-6 человек), помню только Александра Игнатова, Ивана Фокина. Были среди нас латыш Акотс Зиемелис, Акым Миндубаев из Казахстана и Александр Якубович из Белоруссии. Больше никого уже не помню, ведь прошло уже более полувека!

Итак, вскоре нас отправили под поселок Шклов. Там мы соединились с отрядами войск МВД и МТБ. И вот что мне запомнилось.

Бандитский схрон

В одном хуторе местная жительница пришла к нам и сообщила: она пошла в соседний дом «за огоньком», то есть за растопкой для дров. Дело в том, что в то время спичек не было в деревнях. Пользовались так называемым кресалом – это кусочек камня кремня и металлическая пластинка. И с помощью этих приспособлений выбивали искру на трут, то есть мох или ветошь. И так добывали огонь. Примитивно, конечно, но так было.

Далее она сообщила: в соседнем доме из трубы шел дым, значит, топилась печь. Но на двери дома висел замок. Это ее насторожило: кто-то в доме есть, раз печь топится. Также она сказала, что поздно ночью в дом заходили несколько человек, какие-то не местные. Нам стало известно, что в этом хуторе недавно были бандиты и, возможно, где-то спрятались.

Вскоре пришел хозяин дома и после недолгого допроса сообщил, что у него в доме есть схрон, где и прячутся бандиты. У него больная мать, жена и дети. Бандиты запугали его: пригрозили, что убьют его и всю его семью, если он сообщит кому-либо о них.

Местный милиционер сказал, что раз в доме есть схрон, то должен быть и дополнительный, секретный выход из него. И действительно, где-то в 30-40 метрах от дома в перелеске этот выход был обнаружен. Там поставили пулеметчика и нескольких бойцов с автоматами.

Зайдя в дом, хозяин указал нам на замаскированный люк в подвал. Как только был открыт люк, оттуда началась стрельба. Мы бросили туда несколько гранат, и стрельба прекратилась. Из обнаруженного нами выхода выскочили несколько бандитов, и мы их тут же уничтожили.

Хорошо запомнился этот схрон. Устроен он был капитально и даже комфортно. Позже стало известно, что делали его немцы. К концу войны они еще надеялись на так называемый реванш и готовили его для бандитов из числа полицаев и других предателей.

В схроне оказалось много огнестрельного и другого оружия, боеприпасов, продовольствия, причем также и немецкого – шоколад, галеты, консервы, шнапс и т.п. В схроне был даже маленький бензиновый движок для выработки электричества, проведен из соседнего колодца водопровод (причем хорошо замаскированный). Стояла небольшая чугунная печка с запасом дров, дымоход из которой был искусно проведен в печку, что находилась в хате.

В общем, в таком схроне можно было долго и даже с комфортом находиться. При ликвидации бандформирований таких схронов было обнаружено много. Старались немцы и их прихвостни, но зря.

Расскажу еще об одном случае. Однажды, очищая хутора от бандитов, мы шли цепью по перелескам и болотам (а их в Белоруссии много). И вот я увидел впереди полянку, которая казалась надежной, решил перебежать ее. И сразу угодил в болото и стал тонуть. До сих пор с ужасом помню холодную воду и какую-то пустоту под ногами. Меня стало засасывать. Не помню, как я оттуда выбрался, помню, что лежу на краю болота, а в руках какая-то коряга, возможно, как-то я за нее ухватился. Если бы не эта коряга, то этих строк сейчас вы бы не читали. Весь мокрый, в болотной грязи. А время уже под вечер, и надо как-то догонять своих. У меня (как и у всех) был компас, пошел по нему. Вышел к какому-то хутору, взял автомат на изготовку (он у меня был за спиной и не утонул в болоте). У хутора меня увидела женщина и закричала: «Рятуйте! Лесовик идет!» (Лесовиками там называли бандитов.)

Из хаты выскочили бойцы (вижу, что наши) и хотели уже в меня стрелять, я закричал, что это я – Пятков. Слава богу, услышали! Там уже была натоплена баня. Все бойцы помылись, и я сразу полез в тепло. Век не забуду эту парилку!

Ну а затем были дальнейшие поиски бандитов и их ликвидация. В одной из перестрелок один из них бросил в нас гранату. Видя, что летит граната, я упал в какую-то ложбинку. Граната взорвалась где-то недалеко он меня, и мне по каске сильно ударили осколки. Я потерял сознание, потом оказалось – получил контузию, но видно, не очень большую. Полежал немного в госпитале, и стало лучше. (А ведь некоторое время я ничего не слышал.)

Кстати, во время дальнейшей моей службы все было со слухом в норме, а вот сейчас, под старость, видимо, эта контузия аукнулась и я стал плохо слышать. Врачи говорят, что, возможно, это и так, но теперь уже помочь нельзя.

К концу 1951 года мы прибыли в спецшколу и началась наша дальнейшая служба (учеба).

Когда она закончилась и нам присвоили звание лейтенанта госбезопасности, нас – тех, кто принимал участие в ликвидации бандформирований, – пригласили в отдел кадров, чтобы мы дали подписку о неразглашении сведений об операциях, в которых мы участвовали. И только сейчас я получил возможность сообщить некоторые подробности.

В июле-августе 1952 г. я прибыл в Барнаул и поступил на службу в УМГБ (в дальнейшем УКГБ) Алтайского края. Работал в первом (контрразведывательном) отделе, который занимался разоблачением вражеской агентуры (а таковая была, и ее раскрывали), а также поиском скрывающихся бывших пособников фашистов.

Уже не секретное дело

Расскажу лишь об одном деле, поскольку оно сейчас уже не представляет секрета.

У меня в оперативной разработке (так называемое дело-формуляр) был фигурант – некий Варфоломеев. В начале войны он перешел на сторону фашистов и стал активно с ними сотрудничать. Служил в дивизии «зондеркоманда SS». Эта дивизия занималась борьбой с партизанами. За отличную службу у немцев он был награжден орденом «Железный крест».

В конце войны с фальшивыми документами Варфоломеев приехал в Алтайский край и устроился на работу в один из совхозов. В результате оперативной разработки и совместно со следователем УМГБ было собрано достаточно доказательств его предательской деятельности. Дело было передано в суд, и он получил должное. Точно не помню, но, кажется, он был приговорен к расстрелу или к 25 годам лагерей.

Когда я уходил на пенсию в ноябре 1984 года, меня пригласил в отдел кадров начальник М.М. Чугуй и выдал некоторые документы, в том числе и ту самую подписку о неразглашении секретов. Он сказал, что сейчас это уже не секрет, а бумага – мне на память. Этот листок долго у меня хранился, а потом куда-то затерялся. Я тогда еще раз внимательно просмотрел все мое личное дело: ничего о моих «подвигах» в лесах и болотах Белоруссии не нашел и, конечно, удивился. Хотя мне тогда это и не надо было.

Вспомнил я об этом где-то в девяностых годах, когда президент Ельцин издал указ о том, что те, кто в 1949-1956 годах участвовал в борьбе с националистическими бандформированиями на Украине и в Белоруссии, приравниваются к участникам Великой Отечественной войны и подлежат награждению орденом Отечественной войны II степени.

Прошло время, и вот где-то в 1993-1995 годах я все-таки решил попробовать поискать и, возможно, найти какие-нибудь документы о своем участии в событиях 1951 года. Посомневался, конечно, ведь СССР распался и Белоруссия теперь отдельное государство. И вряд ли там кто-то что-то будет искать для меня, тем более пенсионера МВД РФ. Все-таки тогда я написал в различные инстанции г. Могилева (в Госархив, МВД и т. д.). Подробно пояснил, кто я и что мне нужно. Долго ответа не было, да и ждать я перестал. И все-таки пришли ответы из Госархива и МВД! Сообщили, что в связи с прошедшим длительным временем никаких документов о тех событиях не сохранилось, а что касается бывшей спецшколы МГБ СССР, то она давно расформирована, о ней ничего не известно.

Больше я никаких попыток не делал. Да стоит ли теперь? Главное, как говорится, было бы здоровье.

Рюрик ПЯТКОВ, ветеран МВД».

Справка
Рюрик Александрович Пятков родился в 1928 году в Барнауле. Окончил школу № 5 и Барнаульский строительный техникум. После учебы в спецшколе МГБ и участия в спецоперациях поступил в управление МВД на оперативно-следственную работу. После сокращения армейских штатов в 1956 году трудился по строительной специальности, а с 1972 года и до пенсии работал в спецшколе МВД (впоследствии – юридическом институте МВД) старшим преподавателем кафедры советского уголовного процесса. Женат, имеет сына, внука и правнука.