Трижды похороненный. Но выживший…

Родные фронтовика Алексея Коваленко в 1942 и 1943 годах получили на него два извещения о гибели. Ещё раз его, живого, хотели вычеркнуть из списков участников войны в 2000 году.

Всем смертям назло

Первая похоронка в село Лебяжье Павловского района матери Алексея Коваленко пришла из-под Воронежа. Его, раненного в голову, после перевязки доставили в город Усмань нынешней Липецкой области, где долечивали в городской квартире.

Вторая похоронка пришла на Алтай из-под Брянска. Воинскому подразделению из 42 человек дали задание освободить от фашистов деревню. В тяжёлом бою выжили лишь три солдата, в том числе и Алексей Коваленко. Однако он был вновь ранен – на этот раз в ногу, попал в госпиталь в Москву, потом во Владимир.

Донесение о гибели воина сейчас размещено на сайте «ОБД Мемориал». В нём говорится, что Коваленко Алексей Протасович, 1923 года рождения, гвардии сержант, полевая почта № 73612, убит 4 сентября 1943 года.

Тем временем мать воина, опечаленная скорбными сообщениями о гибели сына, пошла к бабушке-гадалке. А та ей твёрдо сказала: «Александра Ивановна, не расстраивайся, жив твой Алексей!»

Впрочем, через полтора десятка лет, 25 декабря 1959 года, в адрес Павловского райвоенкомата пришёл «документ, уточняющий потери», с известием, что Алексей Коваленко «оказался в живых».

А в третий раз его чуть было не похоронили весной 2000 года, в канун 55-летия Победы. Районный военком позвонил заместителю главы администрации Лебяжинского сельсовета Валентине Платоновой, мол, зачем включили в список для поощрения фронтовиков «мёртвую душу»? Но та ответила ему, что Коваленко жив-здоров.

Сам Коваленко, когда 11 сентября 2004 года рассказывал в павловской районной газете «Новая жизнь» о своей фронтовой судьбе, относился к этим инцидентам с похоронками как к досадным ошибкам армейских писарей – чего на войне не бывает?!

Встреча с матерью

После окончания войны с гитлеровской Германией Алексей Протасович ещё два года служил в армии.

О долгожданной встрече с матерью он рассказывал так: «Это в 1946 году было. Мне 40 дней отпуска дали как поощрение. Поехал я домой, к матери. На дворе морозно, зима. До Барнаула добирался на поездах, а оттуда пешком. До Павловска к вечеру дошёл, переночевал, поутру отправился в Лебяжье. Транспорта в то время негусто было. Всё больше пешком, а нога после ранения болела. Вот, значит, шёл я поначалу по дороге, что по-над бором, потом по лесу. Только из лесу вышел – забуранило. Иду, вижу – Дубровский полевой стан. Зашёл туда. Чую, нога больная отекла. Думаю: там не погиб, погибну здесь, дома. Обидно стало. А тут на дороге будто зачернелось что-то. Пригляделся – мужик на лошади едет. Это, как потом выяснилось, какой-то уполномоченный из района был, фамилию его запамятовал, но спасибо, спас он меня. Тулупом его укутался и до села благопо­лучно доехал.

По деревне пошёл пешком, кое-как до медпункта дотянул, а там медсестра Варвара ногу осмотрела, укол сделала, и пошёл я к матери.

Дом нашёл. Захожу в сенки, только к двери, а она открывается. Мать истопила печку и лишние дрова выносит. Глянула: «Миша приехал!»

Вскрикнула – и в слёзы. «Не Миша я». – «Тогда не знаю, кто ты».

Она присталь­но посмотрела мне в глаза. И понял я тогда: схоронила меня мать, свыклась, что ни я, ни брат мой Иван не вернёмся. Оказалось, похоронки на нас давно полу­чила, а на меня – дважды. Ждала только старшего сына Михаила, поскольку зна­ла, что он один остался живой. К тому же война изменила меня, угловатый когда-то мальчишка вырос, возмужал».

Восточные маршруты

Его призвали в армию в июле 1941 года. Прошёл несколько фронтов на востоке страны: в 1941-1942 годах – на Южном и Калининском фронтах, с августа 1943 года – на Западном, а с 4 января 1944 года – на 2-м Прибалтийском фронтах. За период боевых действий имел три ранения: 1 октября и 7 декабря 1942 года, а также 5 марта 1943 года.

Я нашёл на сайте «Подвиг народа» и сведения о его боевых наградах.

Медаль «За отвагу» он получил, как свидетельствуют сопроводительные документы к соответствующему приказу, «за то, что он в боях 17 сентября 1943 года, будучи в разведке у дер. Совкино Смоленской области, при встрече с противником уничтожил из своего автомата 6 немецких солдат и под сильным миномётно-пулемётным огнём противника уточнил передний край и огневые точки противника и доставил в срок эти сведения командиру батальона».

А 20 мая 1945 года связист взвода управления командующего артиллерией 22-й гвардейской стрелковой Рижской дивизии Алексей Коваленко был награждён орденом Славы III степени. Как свидетельствует запись в наградном листе, «3 февраля 1945 г. при прорыве обороны противника на рубеже д. Свитайни-Лайбас тов. Коваленко, находясь на переднем наблюдательном пункте командующего артиллерией дивизии, под ожесточённым артминпулемётным огнём устранил до 20 порывов боевой телефонной линии, чем обеспечил беспрерывную подачу команд и управления. При устранении порыва был дважды ранен осколками вражеской мины, но оставался в строю до конца боя».

Правда, гвардии сержанта Коваленко представляли к награждению орденом Красной Звезды. На этом настаивали командир взвода управления старший лейтенант Кодинцев и командующий артиллерией 22-й 
дивизии полковник Зайцев, но командир Рижской дивизии гвардии полковник Морозов решил наградить его орденом Славы III степени.

Спуску фашистам не давал

Алексей Коваленко рассказывал, что «в первые годы войны мы шли на врага, можно сказать, с голыми руками, раздетые, разутые. Нам, помнится, на все отделение девять винтовок дали, остальные, сказали, возьмёте в бою. Патроны по счёту – по пять на винтовку. А у немцев автоматы, самолеты, танки, машины. Мы пешком, а они на мотоциклах. Правда, в начале 1943 года армию одели, обули, накор­мили и вооружили, тут уж ничего не скажешь. Только это было потом, а в начале военных действий лиха русскому солдату досталось».

По опубликованным воспоминаниям Алексея Коваленко (он скончался в сентябре 2008 года в возрасте 85 лет, хотя «хоронить» его начали двадцатилетним), он начинал воевать под Ржевом и Псковом. От Пскова до Великих Лук шли тяжёлые, страшные бои. Между этими пунктами была, как тогда говорили, мёртвая доли­на – с обеих сторон десятки тысяч убитых.

«После очередной передислокации, – рассказывал фронтовик, – я попал под Орёл, там тоже готовилось наступление немцев. Из-под Орла мы двинулись к Курску. Отсюда отступали до Воронежа. Вот так день за днём и отступали. Когда пере­шли Дон, вновь попали на переформирование. Не обошлось тут без проверки особого отдела. Дюже интересовались, почему мы отступали. После этого броси­ли нас в бой под Воронеж. Там меня ранило первый раз, в голову…

После выздоровления я вновь попал под Великие Луки, где ранило меня в ногу… Матери пришла на меня вторая похоронка…

Сразу же после госпиталя вернулся на фронт, шли бои за Смоленск. Часть, в которой воевал, взяла направление на Эстонию. По дороге окружили немецкую группировку. Уничтожили. Бои были жестокие, спуску фашистам не давали. 

Святой праздник

Об отце, деде и прадеде мне также рассказали его дочь Любовь Синельникова, внучка Елена Назарова и правнук Яша Синельников.

После увольнения из армии многие годы до самой пенсии он работал в Лебяжьем, в здешнем колхозе, столяром. По просьбам односельчан также изготавливал мебель – в прежние годы её было трудно купить. Мог хоть стул, хоть комод, хоть стол, хоть этажерку соорудить. Вдобавок отлично вышивал. И являлся заядлым грибником. А вот к технике был равнодушен: не имел мотоцикла или автомашины – только велосипед.

О своём участии в кровавых сражениях вспоминать не любил.

Через несколько лет после окончания войны, как говорят его родные, к нему приезжал какой-то однополчанин. Суровые мужчины, украдкой смахивая слезу, вспоминали о страшной переправе через какую-то реку, во время которой погибло много их боевых друзей.

Не любил военные фильмы. Единственным исключением была киноэпопея «Освобождение» – он смотрел её несколько раз.

Впрочем, враги у Коваленко были только на фронте. Больше он ни с кем не ссорился. Разве что рукой махнёт да пробормочет что-то себе под нос.

Отводил душу со своими деревяшками. А к старости полюбил возиться в огороде. Разговаривал с огурцами и тыквами. Секрет высоких урожаев объяснял тем, что относится к растениям как к живым существам. Повторял: «Не дай бог приблизиться к ним с плохими мыслями».

В последние годы жизни старый фронтовик привязался к правнуку Яше Синельникову, который благодарен ему за то, что научил мастерски пользоваться рубанком, стамеской, топором, киянкой и другими слесарными инструментами.

А внучка Елена Назарова хорошо помнит, как у дедушки страшно болезненно выходил осколок из бедра. Пришлось вызывать «скорую помощь», была серьёзная кровопотеря, но он держался молодцом.

Ежегодно 9 Мая дети, внуки и правнуки старались побывать у него, поздравить с Днем Победы. Если не удавалось приехать, то обязательно звонили ему. Всегда.