Тайна чёрного сундука

Говорят, чудес на свете не бывает и каждое чудо – не познанное пока закономерное явление природы. Как бы не так!

В нашем селе случилось чудо – открылась библиотека! Слово-то какое – яркое, звучное, волшебное! И это в страшные голодные тридцатые годы.

Библиотека ютилась в довольно большом шкафу, слева от стола председателя, под столом стоял черный сундук, блестевший лаком. Он был закрыт на замок. Библиотекарем был дядя Макар, он же был и секретарем сельсовета.

…Тот вечер в библиотеке запомнился на всю жизнь. За столом сидела ребятня, больше – пацаны младших классов, и при ярком свете десятилинейной керосиновой лампы яростно листали журналы, то и дело восхищаясь удивительными картинками в журналах «Крокодил», «Безбожник», «Вожатый» и громко шмыгая носами. Была осень, сырая и дождливая, обуви никакой, и сопли текли ручьями. Их вытирали рукавом или подолом рубахи или просто «наматывали» на кулак, отчего рукава рубах и пиджаков блестели как отполированные.

Дядя Макар строго следил за нами: не уследишь – повырывают из журналов картинки, ищи их потом. Он открыл сундук, порылся в нем – там тоже лежали книги. Потом, что-то вспомнив, вышел во двор и не возвращался минут десять. Я сунул руку в сундук и вытащил журнал с красивой изогнутой полоской на обложке вверху и крупными буквами «Тихий Дон». На столе такого журнала не было: не для «сопливой мелкоты».

То, что я прочитал на первой странице, потрясло. Там шел рассказ о деревне, которая называлась станицей, о простых и понятных людях. Таких же, как те, что живут рядом в моем селе, на нашей улице, и говорят точно так же, как мои соседи.

Аксинья! Да это же наша тетя Сюня, любимая соседка – песельница, умница и красавица. А вот Гришка Мелехов кто? Да это же… да это же! Я задумался, а кто у нас Гришка?..

Дядя Макар зашел тихо и незаметно и увидел, что за столом творится неладное.

Не тратя лишних слов, он протянул руку к журналу, чтобы водворить его на место. Я тоже молча, вцепившись в журнал обеими руками, умоляюще глядел в глаза дяде Макару: «Ну дядя Макар, ну дай хоть страницу дочитаю!» – просил шепотом.

– Что, читать романы собрался, мелкота? – то ли по ошибке, то ли понарошку втиснув ударение на О. – А узнает учительница, родители, что будет? Ты об этом подумал?

– Я никому не покажу, – умолял я упертого библиотекаря, не выпуская «Тихий Дон» из рук.

Моя наглость, кажется, удивила его.

Пацаны оторвали свои зенки от журналов и с ехидными улыбками, забыв вытереть носы, наблюдали за картиной, что разыгралась на их глазах.

– Ну бери, если сильно хочется, – махнул рукой библиотекарь.

Дядя Макар успокоился, я увидел, что он не хотел обижать меня, хотя и понимал, что поступает неправильно.

Читать взрослые книги пацанам до восемнадцати лет было так же зазорно, как воровство, подглядывание за влюбленными в минуты их свидания, и осуждалось беспощадно учителями в школе и за ее пределами. И чем строже были запреты на взрослые книги, тем сильнее загорался интерес к ним у «сопливой мелкоты».

«Тихий Дон» я принес домой незаметно, засунув его за пазуху. Залез на печь, зажег гасюрку – пузырек с керосином и малюсеньким фитильком.

Огонек – с горошину, но – светло и радостно, читай хоть всю ночь, пока не кончится керосин.

Удивлению и восхищению не было предела. Знакомые люди, умные, красивые, с их радостями и огорчениями, с их повседневными заботами, которым не видно ни конца ни краю.

Казалось, я жил с героями «Тихого Дона», переживал их радости и беды, смеялся и плакал вместе с ними. Как живые вставали они со страниц книги. Мысль о том, что вечером я снова встречусь с героями книги, поднимала до небес целый день.

Мое увлечение родителей не волновало: они не знали о нем до поры до времени. И когда уже в начале зимы раздался стук в дверь – а знакомые и соседи всегда заходили без стука – и на пороге появилась учительница Анна Михайловна, я понял, что попался и что ремень, который висел у двери слева на притолоке, давно скучает по моему мягкому месту.

Приход учительницы к родителям своих учеников – явление редкое и было, как правило, связано с какими-либо проделками недорослей, не страдающих идеальным поведением.

Анна Михайловна вежливо поздоровалась и без лишних предисловий приступила к воспитательной беседе, будучи уверенной в том, что родителей тоже надо воспитывать.

Сообщение о моих «проделках» – а я слушал, спрятавшись на печи, – потрясения у родителей, как ни странно, не вызвало. Анна Михайловна повторила еще раз, что за такие поступки надо наказывать, потому как взрослые книги оказывают дурное влияние на неокрепшие детские души. В завершение разговора отец с улыбкой заверил: «Он у меня получит по первое число!» Едва училка ушла, я высунул голову, ожидая, что будет дальше.

Отец хмыкнул, почесал затылок не скрывая улыбки:

– Читаешь, значит?

– Читаю.

– Нравится?

– Очень.

– Ну и читай, дурней не станешь. Книга – главный учитель и помощник. Каждый человек должен читать, чтобы постигать мир, раскрывать все его тайны. А без книги – что? Жизнь пустая и скучная.

«Тихий Дон» стал для меня настоящим открытием, помог освоить русский язык, научил думать, соображать, принимать свои решения, порой необычно смелые, но чаще – верные.

Благодаря «Тихому Дону», окончив семь классов, пройдя сквозь ужасы войны и фашистских концлагерей, возвратившись в августе сорок пятого года из Германии, не имея ни угла, ни паспорта, ни справки об окончании седьмого класса, ни копейки за душой, на крыше товарного вагона я добрался до Белгорода, поступил на фельдшерское отделение медтехникума и окончил его с отличием. Почти чудом сдал экзамены за десятый (!) класс и поступил в Харьковский медицинский институт, откуда был переведен в Военно-медицинскую академию.

Что такое голод, холод, подневольный труд в концлагере, скитание бомжом в Белгороде, тревожные бессонные ночи в мрачном деревянном бараке, что заменял разрушенный вокзал, знаю не понаслышке.

И то, что Михаил Шолохов остался моим учителем на всю оставшуюся жизнь, так это подарок судьбы, в которую можно верить и не верить.

Бывая на родине ежегодно, я смотрю на те пустыри, где когда-то красовалась церковь, где находились школа, сельсовет, наш двор, наша хата. Но куда девался волшебный сундук, никто уже не ведает – ни слуху ни духу.

Александр ОСТАПОВ, г. Белокуриха