«Такие же, как те, из 1943-го…»

В настоящее время алтайские поисковики продолжают работу на местах боев Великой Отечественной. Из Севска недавно вернулся поисковый отряд «Сибиряк», который возглавляет Дмитрий Вейн, кандидат исторических наук, консультант отдела по взаимодействию с институтами гражданского общества Департамента администрации губернатора и правительства края по вопросам внутренней политики, председатель регионального отделения «Поискового движения России».

Не временные люди

– Дмитрий Константинович, вы выбрали богиню Клио? Или она вас?

– Наверное, все-таки она меня. Сколько себя помню, всегда «жил» в истории, читал в основном исторические произведения. В шестом классе даже писал романы о путешествии в прошлое, а в девятом – о Первой мировой войне (текст у меня до сих пор хранится).

– Если перечитываете, то каково впечатление?

– Не разочарован по крайней мере (улыбается). Но это по большому счету калька с произведений Ремарка. С исторической точки зрения в моем романе все верно.

– В вашей семье есть историки, педагоги?

– В семье нашей больше врачей. Предки переселились в Сибирь из Москвы, с Тамбовщины в конце 90-х годов XIX века. Были они рабочих профессий, но один из дальних родственников имел доходные дома в Барнауле (которые сгорели в пожаре 1917-го). Я барнаулец в пятом поколении, чем очень горжусь.

– Вы не раз выезжали на «Вахты Памяти». Как долго, по вашему мнению, еще будут поднимать наших солдат?

– Несколько десятилетий как минимум. Ведь незахороненных солдат по-прежнему огромное количество – речь идет о нескольких миллионах человек. Как показывает опыт, далеко не все погибшие, которых мы находим, являются верховыми, то есть оставшимися лежать в лесах и болотах. Немалое количество солдат на самом деле было похоронено, но, к глубокому сожалению, после войны прошло несколько волн «укрупнений» мемориалов. Они нанесли непоправимый и в большинстве случаев невосстановимый урон. Часто списки героев для переноса на новое место погребения брались выборочно и не всех захороненных с прежнего места переносили на новый мемориал. В то же время старые таблички и надгробные памятники уничтожали. То есть солдаты оставались лежать на прежнем месте, а имена их оказывались совсем в другом. Самое печальное, что даже не все имена…

– Что же было с совестью у тех, кто такое творил?

– Говорят, что сформировавшаяся в военное время привычка к смерти сделала людей равнодушными. А может, сработала бездумная исполнительность сотрудников некоторых администраций. Мне, например, известны случаи, когда человек значится в списке мемориала, а его находят верховым совсем в другом месте… Мы сейчас вернулись из-под Севска – там такие истории сплошь да рядом. То ли в спешке, то ли от нежелания людей заниматься делом скрупулезно происходило следующее: например, было похоронено у деревни в войну сто солдат, имена пятидесяти заносят на мемориал – остальные исчезают навсегда… И когда поисковики находят такие якобы пропавшие захоронения, обнаруживают в них солдатские медальоны, по которым благодаря ресурсам ЦАМО выходят на списки из документов военных лет.

Если мы начнем заниматься поиском по Первой мировой войне, будет такая же история. Только там в разы меньше погибших и пропавших без вести. Да, в последние годы сделано немало: поставили достойные памятники участникам Первой мировой, открыли великолепный музей под Петербургом, в Ратной палате, но мало кто знает, что в советское время целенаправленно уничтожали могилы героев Второй Отечественной, как ее тогда называли…

Понимаете, вопросы памяти, совести – очень острые, дискуссионные. Они беспокоят ныне живущих. Кто, если не мы? «Это нужно – не мертвым! Это надо – живым!»

– Сколько солдат с Алтая вернулось домой для вечного упокоения на родине, есть ли такая статистика?

– Мы сейчас над ней работаем, чтобы знать полную цифру. Чтобы было понимание масштабов работы по перезахоронению. Скажу, что только в прошлом году на Алтай вернулись пять героев, в этом – уже семь. В конце августа привезут еще трёх солдат – из Волгограда и Калининградской области. Одним из тех, кто сейчас очень активно занимается у нас этой темой, является Николай Чайка, руководитель поискового отряда «Алтай» (Табунский район), неоценимую помощь в поиске родственников солдат оказывает журналист Тамара Дмитриенко.

– Я помню историю, когда вдова одного из найденных героев лишь в 104 года узнала о судьбе мужа… Расскажите о других поразивших вас случаях.

– Вспоминается история, которая меня коснулась лично. Уроженец Тверской области Гусев Владимир Васильевич 1906 года рождения погиб в Мясном Бору, но, как и огромное число его однополчан из 2-й ударной армии, числился пропавшим без вести. Накануне ухода на фронт у него было уже пятеро детей. Его родную деревню оккупировали фашисты, дети росли без отца в крайне тяжелых условиях – и после войны тоже. Голод был страшный, но выжили все. Того момента, когда нашли отца, дождались сын и три дочери.

В апреле 2011 года Гусева нашел поисковик Александр Савельев из Ярославля. Он подарил мне флягу, которая была найдена вместе с неопознанными, как поначалу считалось, останками. Так как фляга была немецкая, решили, что это просто потерявшийся трофей. Мы же, отмывая ее, обнаружили выцарапанный полный домашний адрес нашего солдата! И в мае 2012-го его дети приехали в Мясной Бор.

Когда мы познакомились, помню, как они меня обступили и начали трогать, благодарить со слезами на глазах за то, что им вернули отца. Необыкновенное ощущение испытал, до мурашек по коже…

«Добровольцем стать легко…»

– «Нас поедом заедают кровососущие, до синяков: комары тут просто звери, оводы грызут, а не кусают, страшная жара стояла, а сейчас фантастический ливень, град…» – это цитата из вашего письма. В таких условиях проверяются люди… С каждым ли из соратников вы пошли бы в разведку?

– Честно? Не с каждым. Видите ли, тема поиска сама по себе интересна: исследования загадок прошлого привлекают многих. Конечно, это связано и с войной, с историями, близкими каждому из нас, ведь во всех семьях есть погибшие и пропавшие без вести. Но, к сожалению, в последние годы поисковое движение стало привлекать людей, которые идут не солдат искать, а делать себе имя. К счастью, люди, с которыми я езжу в экспедиции, проверенные, настоящие.

– Вы ведь не раз уже брали с собой школьников?

– Спецификой поискового движения в так называемых тыловых регионах нашей страны является то, что в экспедиции преимущественно ездят школьники. Вы не представляете, какое это для них событие! Ведь большинство ребят впервые оказываются за пределами родного села, видят, насколько наша страна необъятна и прекрасна. Открывают для себя Москву и Петербург. Оказываются в обстановке неформального общения со своими преподавателями, сверстниками, получают богатейший опыт человеческих отношений.

А собственно в экспедиции они узнают, что такое поисковый труд – нудный, тяжелый. Причем тяжелый и в моральном плане. А когда удается найти солдата, это событие становится большим итогом полученного в поездке опыта. И возвращаются ребята домой действительно другими.

Этот опыт – огромный, он запоминается на всю жизнь как одна из самых светлых страниц.

– Как стать добровольцем?

– Главное – желание. Мы ездим с выставками по школам, и после каждой экскурсии обязательно подходят мальчишки и девчонки, просятся в экспедиции. Мы находим отклик, видим совершенно растроганных детей и педагогов. Выставку, которую возили по районам края, посетило свыше 10 тысяч человек! Сейчас мы запускаем проект по Первой мировой (в ноябре – 100-летие со дня ее окончания). Снова поедем по школам и районам, будем рассказывать о войне…

Добровольцем стать легко, но очень трудно быть им. Ведь ты сталкиваешься с огромным количеством препятствий. Иногда глупых, потому что часто играет роль человеческий фактор. Честь и хвала тем людям, которые не опускают руки.

Не скрою, в добровольчестве есть и временные люди: съездил человек раз в экспедицию, но понял, что у него другие цели и приоритеты. Осуждать за это нельзя – у каждого свой выбор.

– Знаю, что этим летом в экспедиции вы встретились с женщиной, которая видела наших земляков из 28-й лыжной бригады.

– Понимаете, что значит видеть человека, знающего какую-то тайну, которую ты пытаешься найти в безмолвных лесах и болотах?! А Екатерина Васильевна Мелешко видела живыми парней из 28-й бригады, которых мы ищем там, в военном лесу…

Ей тогда было 13 лет, и она хорошо запомнила этот короткий эпизод: через их село Сенное пролегал путь нашей бригады. Начало марта, распутица – лыжи стали ненужным балластом, его нужно было где-то оставить. По приказу комбрига солдаты сложили свои лыжи и палки в большой мазанке семьи Мелешко. Сибиряки в белых маскхалатах зашли в избу, и хозяйка предложила им поесть. Но они сказали: «Нет, тетка, нам некогда! Надо идти фашиста гнать!»

«Больше мы их не видели, никто назад не вернулся, – вспоминала Екатерина Васильевна. – Лыжи и палки долго у нас лежали. Когда фронт подошел близко к селу, жителей эвакуировали. Вернулись – мазанка пустая…» Она помнит оккупацию, это самое страшное ее воспоминание.

К Екатерине Васильевне часто приходят школьники. Но когда она узнала, что мы с Алтая приехали, расплакалась: «Ой, какие красивые ребята приехали! Такие же, как те, которые приходили в 1943-м…» Сказала, что будет за нас молиться теперь.

Львиная доля

– Экспедиции, создание сайтов, выставки, статьи в прессе, лекции, уход за мемориалами и могилами фронтовиков… Что еще я не вспомнила из вашей работы?

– Львиную долю занимает розыск родственников погибших. Работаем в архивах. Я преимущественно изучаю документы, хранящиеся в школьных музеях. Это колоссальный массив информации, который не введен в научный оборот. Большая часть писем, документов и фотографий публикуется нами впервые.

На средства гранта губернатора края был создан целый ряд интересных проектов. В 2011 году мы выпустили издание «По следам ушедших времен и героев», в котором опубликовали большое количество фотографий, воспоминаний наших земляков. Несколько ранее был создан проект «От Москвы до Порт-Артура, от Афгана до Чечни», посвященный нашим землякам – Героям Советского Союза, он сейчас доступен в Интернете. В Сети можно найти еще один медиапроект – «Возвращая имена», посвященный алтайским дивизиям. В открытом доступе размещены воспоминания, фотографии и другие материалы, ранее не публиковавшиеся. Пусть проект пока еще несколько сыроват, но он будет шлифоваться.

– Расскажите, что сподвигло вас работать над дополнением «Мемориала Победы»? «Причастен» к этому юный парнишка Коля Цыганков?

– Именно история моего двоюродного прадеда Николая Цыганкова вывела меня на такое открытие: оказывается, у нас в Барнауле мемориал Славы неполный по списку. Причем речь идет о десятках людей.

Когда я стал заниматься историей нашей 178-й стрелковой дивизии, памятуя об отсутствии на мемориале имени прадеда, решил: а посмотрю-ка я там барнаульцев из этой дивизии… Выяснил, что имен многих на мемориале не было. И с другими нашими дивизиями повторилась та же история – у меня сейчас есть список из 400 с лишним имен барнаульцев. Более того, целого ряда имен нет в Книге Памяти. Работаем. Не быстро это делается по разным причинам. Надеюсь, что имена героев в скором времени будут внесены на мемориал. Это характерно не только для нашего края – для всех территорий большой страны.

– Одной из областей ваших научных интересов являются германский национализм и нацизм. Скажите, что могло бы быть средством для излечения российских нацистов и скинхедов? Какое бы вы прописали лекарство?

– Как я убедился в ходе работы над диссертацией,  очень часто неграмотность и невежество приводят людей в подобные радикальные сообщества. При этом у руководства в них стоят, как правило, люди очень образованные и умеющие направлять массы. Но формируют они свои движения привлекая сторонников из среды людей невежественных. У которых могут быть дипломы об образовании. Но диплом еще не говорит об уровне просвещенности и развития.

Эффективные средства воспитания неприятия нацизма, радикализма, любого фундаментализма как такового – просвещение, воспитание, образование, активная подвижническая добровольческая деятельность. Плюсом выступает и историческое образование.

– Но они ведь сами не пойдут просвещаться…

– Не пойдут. Поэтому важную роль в этой работе играет государство. И, конечно, добровольческие объединения.

Чем, например, занимаются поисковики? Восстановлением исторической справедливости по отношению к забытым героям, пропавшим без вести. И мы стараемся делиться результатами нашей работы прежде всего с детьми старшего школьного возраста, студентами. На наших встречах мы подчеркиваем какие-то моменты, которые раньше, в советское время, были само собой разумеющимися, – межнациональные, межконфессиональные. То есть раньше все понимали: победил многонациональный, но все-таки советский народ. Не стоял вопрос о том, какой национальности были победители – узбеки, русские или украинцы…

А сейчас, когда разыгрывают националистическую карту, чтобы посеять рознь, мы должны делать акцент на том, что вклад в Победу, как и во всю нашу историю и культуру, внесли люди разных национальностей и вероисповедания. Пусть раньше они были или советскими, или подданными Российской империи…

Справка
В крае несколько поисковых отрядов. Это «Память», «Высота», «Искра»; «Поиск» (Краснощековский район); «Поиск» и «Русич» (Белокуриха);  «Алтай» (Табунский район); сводный школьно-студенческий поисковый отряд «Сибиряк».

Фото из личного архива Дмитрия ВЕЙНА