Мальчик из города Аул. К 110-летию алтайского писателя Сергея Залыгина

6 декабря исполнилось 110 лет со дня рождения известного писателя Сергея Залыгина, детство и юные годы которого прошли в Барнауле.

«И для автора, и для исследуемого им человека характерна огромная доброта, нравственность, гуманность, этическая обостренность, борьба за правду, хозяйственность, справедливость и любовь к родной земле, – писала польский литературовед Ирена Рудзиевич. – Для Залыгина это была Сибирь, Алтайский край, малая родина и люди, которым в своем большинстве посвятил он художественную прозу».

Будущий писатель

Отец Сергея Залыгина имел революционные взгляды, за что и был сослан с Тамбовщины в Уфимскую губернию. Там, в селе Дурасовка, появился на свет его сын, мальчик, которому предстояло вырасти и прославиться не только как писателю, но и как принципиальному человеку, всегда имеющему собственное мнение по вопросам общества, политики и экологии. Когда Серёже было семь лет, семья перебралась в Барнаул, где мальчик пошел учиться в школу № 22 (улица Короленко, 74). Окончив ее, учился в городском сельскохозяйственном техникуме.

Барнаул 1920-х годов прошлого века, то есть сто лет тому назад, Залыгин достаточно подробно описал в своем романе «После бури» 1988 года, назвав его – город Аул. Во время действия романа писателю было 8–9 лет и, будучи человеком творческим, воспоминания об этом времени он сохранил яркие. За год до этого Серёже подарили календарь, на полях которого он вывел «Б.П.». То есть будущий писатель.

«Город Аул именовался городом вот уже почти два столетия, – писал он в этом романе. – И не напрасно – немало в нем было истинно городских примет. Город стоял на высоченном берегу огромной жестко-стального цвета реки, известной всему свету своим притяжением и могуществом, но эта известность жителям Аула была ни к чему, они ее называли просто – Рекой. Еще в направлении с запада на восток город Аул пересекался небольшой речушкой, вот она-то называлась по имени обязательно – Аулкой – и очень была своенравной, в межень – курица перебредет, в разлив разбушуется иной год так, что затопит Базарную площадь, размоет и унесет в Реку десятки деревянных домишек.

Когда бы не пожар, учиненный главным городским брандмейстером, быть бы Аулу городом почти европейского облика, но брандмейстер постарался, подпихнул город в Азию. Нет-нет, не был город Аул обойден историей, и мыслью человеческой тоже не был, жила здесь мысль в оные времена… Так почему бы не жить ей здесь и нынче»?

Ефим Мамонтов – Ефрем Мещеряков

В разговоре с редактором «Нового мира» Александром Твардовским Залыгин вспоминал, что в 1922 году мальчишкой видел в Барнауле легендарного партизанского главкома Ефима Мамонтова. Мамонтов и станет прототипом главного героя романа Залыгина «Солёная падь» (1967 года) Ефрема Мещерякова. Хотя все и не так просто.

«Впоследствии от этого конкретного исторического образа у меня остались лишь кое-какие черты, образ возник собирательный, – вспоминал о своей работе над романом сам Залыгин. – Я изменил потому и его имя, и его фамилию. В романе «Солёная падь» это уж точно не Ефим и не Мамонтов, а Ефрем и Мещеряков. Но толчок-то был получен мною именно от Ефима Мамонтова. Зато, чем дальше, тем сильнее у меня росло ощущение, будто я все больше приближаюсь к пониманию его…»

– Очень хорош у вас Мещеряков в романе, – говорил ему еще в рукописи прочитавший «Солёную падь» Твардовский. – Это нечасто бывает – живой, абсолютно живой человек в литературе. Каждая деталь в нем хороша. Даже то, что он шапку не снимает, потому что у него плешка малая есть, и это ведь специально не придумаешь».

Противостояние

Английский литературовед-русист, почетный профессор русского языка в Бристольском университете Нил Корнуэлл оценил этот роман как главное произведение Сергея Залыгина.

Основная тема романа, определяющая его сюжетное действие – народ и власть. В «Солёной пади» Залыгин отказался от традиционного для историко-революционной темы изображения противостояния «красных» и «белых». Он сосредоточил внимание на конфликте внутри одного лагеря – партизанского (командарм Мещеряков против начальника главного штаба партизан Брусенкова). Прототипом Брусенкова для Залыгина с высокой долей вероятности можно назвать сподвижников Ефима Мамонтова Фёдора Архипова и Кондратия Брусенцова. Первый из них называл Мамонтова «приводным ремнем», то есть человеком необходимым для выполнения определенной миссии, а затем ненужным и даже вредным. Такое же отношение просматривается и у Брусенкова к Мещерякову.

Мещеряков и Брусенков – характеры крупные и яркие, люди большой воли и энергии, они думают не о себе, не о своем благе, не о своих интересах, притом, что Ефим в любой ситуации старается остаться человеком, а для Брусенкова само это слово – человечность – пустой звук, для него главное сила, бескомпромиссная борьба и через нее победа. Цена значения не имеет. «А держится все на том, кто кого сильнее, кто из кого крови может больше выпустить», – уверен он.

«Почему это ты не можешь без врагов, нужны они тебе, как воздух? – спрашивает его Мещеряков. – И что бы ты делал посреди одних только друзей – угадать невозможно».

Победа для живых

И еще один разговор, подчеркивающий характер партизанского главкома:

– Умереть ради других – и тебе страшно? – спрашивает Мещерякова «пламенная революционерка» Тася Черненко.

– А я-то чем хуже других? Что-то все нынче: «Другие, другие!» Все за других. Кто же за себя-то? И я не другой, что ли? Я за тех, других, когда они за меня. Вот какое у меня условие. А когда они категорически требуют моей жизни, то я погляжу, стоит ли с такими связываться?

– И вот так ты делаешь революцию? Товарищ Мещеряков?

– Вот так и делаю. И двадцать тысяч мужиков, которые в нашей армии, тоже так делают, из того же расчета: жить, а не помирать. Они воюют не только за себя, за себя – это даже скучно, за счастье своих детей – это уже гораздо веселее. Но и двадцать тысяч счастливых вдов после себя оставить, да сто тысяч ребятишек – безотцовщины, да сколько еще престарелых родителей – нет, ни для кого не расчет. Разве что для самого лютого врага.

– Завтра у тебя сражение, Мещеряков. Понадобится тебе ради верной победы бросить всех людей на верную смерть – бросишь?

– Нет. Не брошу. Какая же это будет верная победа? Я отступлю. Буду ждать победы для живых. Не для мертвых. И пусть народ губит враг народа, а не друг ему.

В свое время Сергей Залыгин написал: «В любом случае, когда литература касается истории, она неизбежно приносит в нее современность. Все, что он (писатель) напишет, будет написано с точки зрения ХХ века». Остается только добавить, что в случае с «Солёной падью» – и с точки зрения ХХI века тоже.

Художественное богатство, нравственная высота

12 августа 1967 года в газете «Алтайская правда» была опубликована рецензия на роман Сергея Залыгина. Статья называлась 
«Перед сражением». Написал ее Марк Юдалевич.

«С Алтаем связано много известных литературных имен. Сергей Залыгин занимает среди них особое место. Много алтайского и в новом романе Сергея Залыгина «Солёная падь», хотя слово «Алтай» в нем ни разу не встречается. Партизанская война в Сибири и на Алтае дала материал для многих книг. Но ни одну из них по художественному богатству, нравственной высоте, идейной весомости нельзя поставить рядом с романом Сергея Залыгина «Солёная падь».

С тех пор прошло 56 лет, но – если оставить в стороне идейную весомость – по двум другим параметрам роман Залыгина и сегодня занимает, по мнению автора этих строк, первое место в литературе о Гражданской войне в Сибири и на Алтае. Прочтите, не пожалеете», – резюмировал Марк Юдалевич.

Справка

Залыгин, Сергей Павлович – писатель, действительный член Российской академии наук, Лауреат Государственной премии СССР, Герой Социалистического Труда. По специальности инженер-гидротехник, активный противник проекта переброски стока сибирских рек в Среднюю Азию. В 1986–1998 годах – главный редактор журнала «Новый мир». Автор повести «На Иртыше», романов «Тропы Алтая», «Солёная падь», «Комиссия», «Южноамериканский вариант», «После бури». Скончался 19 апреля 2000 года в Москве.