«Кто-нибудь услышит, снимет и напишет...»

Имена Льва Квина, Марка Юдалевича, Николая Дворцова, Бориса Каурова известны с детства не одному поколению. Вспоминая в канун Победы наших коллег, журналистов, писателей, публицистов, журналистов, мы расскажем о человеке, который не успел стать столь же известным только по одной причине – он погиб в 1942 году, защищая Севастополь.

Голоса

Канун 9 Мая – время удивительное. Стараниями внуков оживают голоса дедов и прадедов. Краевой телеканал «Катунь 24», запустив проект «Фронтовые письма», сделал немыслимое – он перешел границы времени. Слушая, как письмо героя войны и военного журналиста Григория Гниденко читает его внук, читатель «Алтайской правды» Игорь Владимирович Гниденко, я почему-то подумала, что при таком очевидном внешнем сходстве, возможно, похожи и их голоса.

«…Тосик, я отправил на райвоенкомат подшивку газет. Пусть тебе отдадут. Это будет величайшая память о героях войны, и особенно если останусь живой, то еще можно будет о многом написать про эти прожитые дни…»

Тосик – это Антонина, жена батальонного комиссара 25-й Чапаевской дивизии, редактора дивизионной многотиражки «Красный боец» Григория Гниденко, мать трех его сыновей – Владимира, Анатолия и Валерия. А в подшивке, о которой он пишет, – номера газеты с 1940 года до июня 42-го, когда боевой редактор погиб.

Теперь уже внуки героя трепетно хранят архивные документы, письма и саму подшивку, ставшую, как и напророчил дед-герой, величайшей памятью для нескольких поколений рода. Для Игоря Владимировича обширная краевая программа предстоящих праздников, инициированные региональными СМИ проекты «Фронтовые письма» и «Бессмертный полк» – не просто акции и мероприятия. По его семье война «прогулялась» по полной:

– Оба мои деда ушли на фронт с первых дней войны. Отец моего папы, Григорий Яковлевич Гниденко, был батальонным комиссаром, оборонял Одессу и Севастополь, погиб в июне 1942 года. Дедушка по маминой линии прошел всю войну и вернулся домой. За мужество, проявленное в боях на Одере, был награжден медалью «За отвагу». После войны жил и работал в Алтайском крае, воспитал пять дочерей и сына. Фронтовиком был мой тесть, Анатолий Федорович Куликов. На него приходила похоронка, он был в плену, но выжил, снова воевал, стал кавалером ордена Отечественной войны II степени.

«Мы люди стреляные…»

Из бесценных семейных раритетов по крупицам складывается судьба. Свидетельство об окончании в 1929 году курса Славгородской школы крестьянской молодежи. Командировочное удостоверение 20-летнего «уполномоченного от районной комиссии по смотру почто-связи и стенгазет в Родино, для оказания помощи в организации работ местным парт. и профсоюзным организациям». Свидетельство об окончании Военно-политической академии имени Ленина, а параллельно в 1940 году – курсов армейских газетных работников.

Война застала Григория, уже женатого кадрового военного, в Бессарабии.

22 июня 1941 года штаб 25-й стрелковой Чапаевской Краснознаменной ордена Ленина дивизии выдал жене старшего политрука и редактора газеты «Красный боец» удостоверение – чтобы она успела увезти из фронтового Болграда в тыл маленьких сыновей. Глава семьи остался воевать. 

Публикации последних предвоенных номеров «Красного бойца» дышат войной. И история о том, как разоблачили женщину – агента иностранной разведки, загримированную под старуху, собирающую хворост в укрепрайоне. И репортаж с Первомая, устроенный красноармейцем Бонапартом, который «организовал художественную самодеятельность, привлек к участию в ней бойцов и младших командиров». Как жилось в то время людям с фамилиями Бонапарт и Немец, подпись которого тоже не раз встречается под публикациями?

«Красный боец» № 75 от 22 июня 41-го – экстренный, с первополосным призывом: «Товарищи бойцы и командиры! Выполним священный долг перед Родиной! Уничтожим зарвавшихся фашистов! В бой за Родину! За Сталина!» А в номере от 23 июня – приписка в колонтитуле, которой не было прежде: «Сжечь после прочтения».

Советы врача – как избежать острых кишечных расстройств. Ничего нового. Надо хорошо проваривать пищу и мыть руки перед едой. Если есть еда. Если есть вода.

27 августа 1941 года – громкий заголовок «Одесса была и будет советской».

Ноябрь 41-го – краткая информация: «Румынская армия совершила в Одессе одно из самых массовых убийств евреев в истории. 25 тысяч мужчин, женщин и детей были собраны в казармах и методически расстреляны из пулеметов. После расстрела казармы были сожжены, трупы сгорели».

Фотографий в военной газете мало, но полосы не выглядят «слепыми». Это потому, что строчки искренние, неотстоявшиеся, только что из боя. Одно из фото подписано: «Младший лейтенант комсомолец Ф.А. Бруй, отличившийся в боях с фашистами. Во время налета на штаб противника тов. Бруй убил фашистского генерала авиации».

«Тут у нас такое положение, сама понимаешь, после сдачи Керчи… Но ничего, мы люди уже стреляные, и им не так просто взять нас, мы будем драться до последней капли крови…» – пишет Григорий Яковлевич жене незадолго до своей гибели. В конце июня 42-го в эпицентре Севастопольского оборонительного района (СОР) оказались воины Чапаевской дивизии. Фельдмаршал Манштейн обрушил на него массированные удары артиллерии. Один только 54-й армейский корпус гитлеровцев выпускал по нашим позициям 20 тысяч крупнокалиберных снарядов в сутки, не считая авиабомб. По статданным Мин­обороны России, потери Севастопольского оборонительного района убитыми, пленными, пропавшими без вести с 30 октября 1941-го по 4 июля 1942 года составили 156 880 человек. 3 тысячи погибших – воины Чапаевской дивизии.

Дивизия погибла, защищая Севастополь, вместе со своей газетой «Красный боец». Но воины-чапаевцы говорят с нами и сегодня с пожелтевших страниц фронтовой многотиражки, редактором которой был наш земляк Григорий Гниденко.

Что мы о них знаем

В апреле в библиотеке им. Башунова краевой столицы в рамках проекта «Друзей моих прекрасные черты» прошел вечер памяти фронтовиков – алтайских писателей и публицистов – Петра Бородкина, Александра Гусева, Николая Дворцова, Бориса Каурова, Льва Квина, Марка Юдалевича,  Виталия Шевченко. Людям, отстоявшим нашу Родину, было что сказать читателю и в военной журналистике, и в мирное время, в художественной литературе.

В прежние годы барышни Барнаула зачитывались «Голубой дамой» и только потом, потрясенные, узнавали, что ее автор Марк Юдалевич во время войны был корреспондентом «Красной звезды», выжил после шести ранений, награжден орденами «Знак Почета», Отечественной войны II степени, медалями Жукова и «За победу над Германией».

Лев Квин, чьи «Тетушка из Сомбателя» и «Мы, которые оболтусы» брали читать на ночь, из рук в руки (на них очередь была), до войны жил в Латвии и был арестован как активист подпольного Союза трудовой молодежи. Во время Великой Отечественной сражался на Украинском и Северо-Западном фронтах, в 1944-м освобождал Венгрию, а после Победы работал в советской военной администрации в Будапеште.

Роман Николая Дворцова «Море бьется о скалы» читатели называли ожогом, потому что в основу его положен собственный опыт писателя по выживанию в фашистском концлагере в норвежском Бергене.

Казалось бы, многочисленные публикации о наших коллегах-фронтовиках не оставили белых пятен в их судьбах. Но историк и краевед Евгений Платунов сообщает о новых возможностях уточнения данных, например, по наградным документам, которые есть в открытом доступе на сайтах «ОБД Мемориал», «Подвиг народа», «Саксонские мемориалы», «Солдат.ру», «Помните нас», форумах поисковиков.

Фото предоставленысемьей ГНИДЕНКО