Алтайский фермер Александр Балаков рассказал, как сделать год удачным

Хорошие и плохие урожаи, успехи и провалы фермеров – все начинается с посевной, с решений, принятых на старте сезона. Как сделать год удачным, знает Александр Балаков, председатель Союза крестьянско-фермерских формирований Алтайского края, директор Алтайской продовольственной компании.

И в засуху,  и в дождь

– Александр Анатольевич, ваше любимое слово, как я слышала, – «диверсификация». Именно из-за нее не бывает у вас плохих сезонов?

– Да, мы держимся этого принципа в растениеводстве. Выбор культур зависит от особенностей года, условий рынка, но всегда половину полей нашего предприятия занимает пшеница. Хороший предшественник – горох, он не боится заморозков, его можно сеять в апреле, а убирать раньше других культур. Прежде считалось, что наша зона не для гречихи. Но урожаи последних лет – до 21 центнера с гектара на отдельных полях – показали, что это не так. Выгодная культура, востребованная. Но любимая – подсолнечник. Он занимает 20% полей хозяйств, треть – кондитерский, 10% – импортный гибрид, остальное – местный Кулундинец, хорошо показавший себя в засуху. В обычный, без потрясений год он звезд с неба по урожаям не хватает, зато выручает в засуху, когда с другими культурами провал.

– Вы произнесли слово «гибрид». Это слово наряду с «ГМО», пугает тех, кто слабо разбирается в терминах. Как вы отличаете одно от другого?

– Поставщики предлагали нам, и не раз, семена ГМО, но мы принципиально отказываемся. А с гибридами, скрещенными растениями нескольких видов, работаем давно. Сколько человек трудится на земле, столько и занимается селекцией, добиваясь от культуры нужных качеств. Генное проектирование – манипуляции уже иного порядка, когда, чтобы добиться стойкости к сорнякам, например, в растение могут внедрить геном насекомого или бактерии. Мы работаем с сертифицированным семенным материалом, разрешенным к применению Россельхознадзором. Если сертификат гласит, что ГМО нет, мы считаем, что это так и есть. Опытный агроном увидит подвох. Если всходы не требуют ухода, но при этом даже в засуху дают высокие урожаи, можно заподозрить модификации. Запас прочности гибридов меньше, с ними надо повозиться, зато они однозначно безопасны для здоровья людей. Надеюсь, что мои коллеги рассуждают так же. Ведь то, что мы выращиваем и перерабатываем, попадает на стол наших близких, земляков.

Где сельскому ребёнку лучше

– В пользовании Алтайской продовольственной компании 23 тысячи гектаров земель, там работают свыше 230 человек, поля расположены на территории нескольких сельсоветов. Как, на ваш взгляд, такое присутствие способствует благополучию сел?

– Наше предприятие, как один из крупных сельхозпроизводителей района, влияет на уровень жизни людей, несомненно. Так, в селе Правда представлены растениеводство и животноводство и плюсом работает цех по выпуску мантов, пельменей, хинкали. А это 12 дополнительных рабочих мест для женщин. В селе, кроме как на ферме или в переработке, им негде больше устроиться. У нас трудятся механизаторы Волчихи, Приборового, Вострово, Солоновки, моего родного Селиверстово. Везде, где есть отделения АПК, можно говорить о социальной ответственности.

– Это возвращение кармических долгов?

– Это образ жизни. Хочу, чтобы село развивалось. В Селиверстово жили мои мама и папа, колхозники Анатолий Александрович и Лидия Митрофановна. В сельхозинституте я учился по направлению от колхоза и обязан был отработать пять лет по распределению. Помню, какой скучной после города и студенческих тусовок мне показалась жизнь в селе. Выйти некуда, работа с утра до вечера. Но не заметил, как втянулся, и через год о городе уже и не думал. Сейчас жить без поля не могу. Если бы тогда не было обязательного распределения, кем бы я был? Сегодня много говорят о свободе выбора, но, уверен, надо вернуть систему прикрепления. Так и кадровый вопрос села решился бы. В АГАУ учатся сельские дети, им сам Бог велел работать в селе. Первый год труден, но внутренние настройки меняются быстро, и человек понимает, что он на своем месте.

– Но АГАУ каждый год выпускает специалистов и все они как-то устраиваются.

– Как-то… Большинство старается зацепиться в городе. Но, по моим наблюдениям, лишь 10% находят там себя, зарабатывают и могут купить жилье. Зарплаты 20 тысяч рублей в Барнауле хватает с трудом, а в селе запросто. Здесь вообще все проще. Живи, развивайся.

– Молодые люди, не желающие ехать в деревню, мотивируют свой отказ конкретными причинами – низкой зарплатой или отсутствием жилья.

– Постучать по дереву – механизаторы у нас есть, и местные, и приезжие. Недавно переехали к нам из Казахстана Сергей Звонков и Максим Бородин. Исключительные парни, трезвые, работящие. Достаточно у нас агрономов, а вот зооветспециалистов с высшим образованием не хватает, несмотря на то, что выпускникам сразу предоставляется жилье по программе устойчивого развития села либо из наших собственных ресурсов. Мы и в АГАУ ребят присматриваем, и на сайте информацию публикуем, но, увы. Причем достойные условия труда и зарплата. Может быть, через газету удастся их пригласить на работу?

– А ваши дети где живут?

– Дочь Юлия и зять Вадим – выпускники АГАУ,  работают у нас в компании. Пока учились, дождаться не могли, когда в село вернутся. Семейственность – это хорошо. Есть кому передать свой опыт и серьезно налаженное дело. Надеюсь, что и дети так же будут стараться ради моих внуков.

«Кировец», догоняй!

– Странно, что вы не жалуетесь на «пьяные села». Знаю фермеров, которым проще нанять механизаторов из Средней Азии, чем перевоспитать местных.

– У нас сухой закон, в полевой сезон – абсолютный. В системе оплаты труда предусмотрены премии до 30% от суммы заработной платы. Замеченный не пьяным даже, а с вчерашним запахом их лишается. Представляете, что это значит для человека, отработавшего посевную? Каждый год, увеличивая расценки, я объявляю об этом людям и сакраментально напоминаю о вреде пьянок. Мужики ворчат уже: «Анатольич, мог бы этого и не говорить…» Мы, в принципе, привязали работников к выработке. За полевой сезон механизаторы зарабатывают больше, чем иные специалисты в городе за год.

– Сегодня мы видели на полях АПК много отечественных тракторов. Вам нравятся «Кировцы»?

– Есть у нас и импортная техника, но, например, сто раз ремонтированный старенький Т-4, которому памятник надо ставить, незаменим в бороновании. А МТЗ-82 – на посеве подсолнечника. «Кейсы» и «Джон Диры» хороши, но их цену – 24 миллиона рублей язык не выговаривает. Нынешний интерес моих коллег к отечественным машинам объясняется во многом этим. С 2015 года старые «Кировцы» мы заменили новыми К-744 алтайской сборки. Благо на технику, реализуемую по губернаторской программе, действуют льготные лизинговые предложения. Задумка классная, благодаря ей мы серьезно обновили парк.

– И нет никаких претензий, если сравнивать «Кировец» с «Джон Диром»?

– Специально для мощного К-744 мы купили сеялки «Омичка». Ставим их в сцепку по 6 штук, и по производительности такой комплекс не уступает импортным аналогам. Есть претензии по качеству. В 2015 году, побывав на головном заводе в Санкт-Петербурге, я внес предложения по улучшению ходовой части и кабины. Уровень шума в новой модели даже выше, чем в старой. Нас заверили, что улучшат звуко-
изоляцию. Когда К-744 доработают, механизаторам будет удобнее и комфортнее.

– Увы, российское импортозамещение в машиностроительной сфере отстает от продовольственной. Каким видите его перспективы?

– Никто и не скрывает, что нам еще работать и работать над мощностью, надежностью, комфортом. Мои коллеги, крепко стоящие на ногах, пока не откажутся от импорта, но при этом больше внимания будут уделять нашей технике. Она необходима, потому что таскает уже имеющееся навесное оборудование. С учетом того, что разработчики улучшают технические характеристики тех же К-744, прогнозы хорошие. Но дело не только в соотношении цены и качества. Новые отечественные машины оснащены бортовыми компьютерами, чтобы управлять ими, нужны пользовательские навыки. Система профобразования отстала, механизаторов, механиков, наладчиков до сих пор учат по плакатам ДТ-75. Нужна иная образовательная концепция. А пока нам приходится вызывать специалистов техсервиса из Барнаула лишь потому, что некому перезагрузить подвисший компьютер.

– Вы – один из получателей погектарной поддержки, отношение к которой неоднозначно. Многие пытаются закрыть этими деньгами прорехи в канун посевной, но их не хватает. Считаете ли эти суммы недостаточными?

– Конечно, всегда хочется большего. Но она потому и поддержка, что помогает реализовать основные направления. Трактор за посевную расходует 10 литров, на средства, выделяемые на гектар, можно купить 17 литров ГСМ. Не стану говорить, что это много, но подспорье существенное. Вряд ли мы засеяли бы все поля в предыдущие сложные годы, если бы не эта погектарная поддержка. Помните, были проблемы с кредитованием, и наш край – один из немногих в стране регионов, аграрии которых стали получать деньги уже в феврале.