А без них народ неполный…

Цветы к монументу «Прощание» на площади Свободы возложили вице-губернатор Борис Ларин и первый заместитель главы администрации Барнаула Петр Фризен. На площади собрались те, кто сам пострадал от репрессий, и их родственники.

- 20 лет мы выхаживали этот памятник… - сказал Александр Дитц, четырехлетним мальчиком вывезенный на Алтай с Поволжья вместе с семьей и тысячами других немцев. – И вот уже второй раз мы приходим к нему.

Скульптура «Прощание» была открыта на площади Свободы в прошлом году 4 ноября – в День народного единства. Автор – известный на Алтае скульптор Прокопий Щетинин, а саму статую высотой 4,5 метра отлил уже его сын Анатолий.

- После того как открыли памятник, ко мне подходили некоторые из моих знакомых, говорили спасибо и признавались, что и у них в семье были репрессированные… - рассказал Анатолий Щетинин. – Десятилетия люди молчали, а тут – прорвало.

250 тысяч человек – четверть миллиона! - на Алтае подверглись разным видам репрессий, а из этого числа 100 тысяч – крестьяне…

Именно после поездки Сталина по Алтаю в декабре 1927 года, когда он увидел окрепшее крестьянство, услышал его требования, началась массовая коллективизация. Сталин боялся, что окрепшие сельские собственники не потерпят над собой советской власти, и нанес упреждающий удар. Алтайский исследователь темы репрессий Галина Жданова в своей диссертации приводит цифры: в 1919–1927 годах крестьяне составляли 47,2 процента от общего числа репрессированных по обвинениям в политических преступлениях на Алтае, в 1928–1933 годах – 69,7 процента, а в 1937–1938 годах среди осужденных по приказу НКВД № 00447 «крестьяне-кулаки» составили 89,7 процента (включая городских жителей, в вину которым вменялось «кулацкое» происхождение).

На площади многие плакали.

- Не могу на этот памятник смотреть без слез, – говорит Мария Васильевна Моисеева. – Мы жили в Павловском районе в селе Колыванском. Мне было семь лет, когда 31 апреля 1931 года арестовали отца и дядю. Отца накануне спросили, почему он не вступает в колхоз. Он говорит: «А что вступать, я и так хорошо живу». Это было в шесть вечера. А в три ночи его арестовали. Было у нас две лошади, две коровы, плуг, сеялка, веялка - и не стало ничего. Побирались …

Репрессировали не только взрослых, но и детей – даже тех, кто еще не родился.

- Меня на свете не было, мама на четвертом месяце беременности была... – говорит Раиса Денисовна Сергиенко. – А ее из квартиры выгнали, диплом медика отобрали. Вся вина состояла в том, что отец пытался найти свою родню. Сам он был с Западной Украины, которую в 1918 году отдали полякам, и родственники отца оказались под Польшей. Начал он их искать, тут нам и досталось по первое число…

Удивительно, но немалое количество людей, особенно молодежь, считают репрессии выдумками демократов. Хорошо было бы им прийти в этот день на площадь да расспросить тех, кто пришел к памятнику, – выдумки ли раскулачивание, лагеря и расстрелы. Да, непосредственно приговорено к высшей мере было «всего лишь» 15 тысяч наших земляков. Но и из тех, кто был осужден на разные сроки, очень мало кто имел шансы вернуться домой. Потому что сроки были лишь поначалу «десятка», а потом и вовсе 25 лет лагерей и каторги.