Алтайская актриса рассказала, как играла в «Бойцовском клубе» и зачем ходить в театр

Ведущему мастеру сцены, актрисе Молодежного театра Алтая Любови Хотиёвой юбилейный год подарил совершенно неожиданные роли.

В конце прошлого сезона она приняла участие в пластической драме Бойцовский клуб по культовому роману Чака Паланика. А теперь готовится к роли… Феи-
крестной в новогодней сказке «Золушка» режиссера Татьяны Безменовой.

Всегда на грани

В театре шутят, что Фея тот еще поворот в актерской судьбе, но в успех такого назначения на роль почему-то заранее веришь. Вот и театральный критик Елена Кожевникова утверждает: «Любовь Хотиёва обладает творческой индивидуальностью, которая не знает жанровых границ. Большинство актеров в театрах работают по амплуа. Но Хотиёву просто невозможно вписать в какие-то рамки, она может играть всё».

– Любовь Викторовна, как вы восприняли новость, что сыграете роль Рассказчицы в «Бойцовском клубе»?

– Я очень давно читала эту книгу и вообще люблю такую литературу, связанную с человеком, его личностью, его мытарствами. Но была уверена, что в спектакле меня не будет. И вот режиссер Максим Соколов говорит: «Вы должны быть на кастинге». Ну, кастинг еще не спектакль. Этот процесс шел долго, режиссер в нем отталкивался от актера. Сначала мы все собирались и читали, потом занимались пластикой. И вот он в итоге сделал распределение на роли, в театре вывесили приказ.

Сегодняшние молодые режиссеры совершенно другие, открытые. Тем более что эта история была «про него», про его возраст. Мне легко работать с молодыми режиссерами. А вот они иногда с каким-то страхом относятся к нам, актерам старшего поколения.

– Может, робеют перед вашим опытом?

– Я вас умоляю, никто не опытен! Мы никогда не знаем, что будет в следующей роли и как ее играть! Всегда на грани. Любому артисту просто нужен режиссер, без него ничего не сделаешь.

Пока шли репетиции «Бойцовского клуба», я сама выходила в зрительный зал, смотрела на наших ребят… и думаю, получилось мощно: вот эта группа наших мальчишек – такое огромное главное действующее лицо спектакля.

Что видит зритель

– Из чего складывается ощущение, что спектакль удачный?

– Трудно сказать. Я точно знаю, из чего складывается ощущение неудачи. Был у нас один спектакль – и роли интересные, и пьеса сложная. И режиссер мне говорил: «Ну, Люба, у тебя идет стабильно через раз». Начинаем играть – и я никак не могу «вырваться», хожу и хожу по кругу... Заканчивается первый акт, а я думаю: «Боже, еще второй будет! Бедные зрители».

А есть несыгранные спектакли, которые репетировались, но почему-то не дошли до зрителя. Они мучают до конца жизни. У меня был такой спектакль – по пьесе Василия Сигарева «Семья вурдалака». Он уже был готов, шились костюмы, а режиссеру оставалось сделать прогон и свет. Кстати, Валерий Золотухин там должен был играть в пару с одним нашим актером. Все было сделано! И режиссер не приехал, там был какой-то конфликт. Это больно!

– А от публики успех зависит?

– От нее все зависит! Театр существует для зрителя, чтобы будить его эмоциональный ряд. Я считаю, что это не трибуна, не школа и не воспитание. Человек может вообще ничего не понять из спектакля, но получить наслаждение от того, что увиденное его как-то затронуло. Есть масса примеров того, как по-разному люди смотрят одни и те же спектакли. Я как-то ходила на «Голую пионерку» с Чулпан Хаматовой в театр «Современник», и, пока весь зал хохотал, у меня градом катились слезы. Хотя спектакль поставлен в таком ключе, что не должен был тяготить. Но у меня перед глазами был мой дядя, ГУЛАГ, военное время... С «Бойцовским клубом» у нас было так же. Одна наша девочка буквально выскочила из зала в гримерку в слезах. И никто не скажет, что в ней так отозвалось на эту историю.

– На последнем Золотухинском театральном фестивале в 2018 году за роль маменьки Адуевой в спектакле «Карьера & фортуна» вы удостоились награды и потрясающих отзывов жюри.

– А мне было неловко – я очень не люблю, когда ко мне такое внимание. Это на сцене я актриса, и когда из зала идет отклик, мне хорошо. А когда меня начинают нахваливать – зачем это? Пусть лучше ругают. Актеру вообще нужен режиссер, который будет делать ему замечания.

Не Алёнушка

– А как вы стали актрисой?

– Я родом из Ульяновска. Поступила в Ярославское театральное училище. А до этого маленькой девочкой, как и большинство, вскакивала на табуретку.

– У вас была творческая семья?

– Нет. Папа в свое время довольно высокий пост занимал, а актеров и певцов в семье не было. Но родители поддержали. Я же уехала учиться после восьмого класса, мне еще 14 не было! Мама, конечно, была против, а папа тогда сказал: «Что ты переживаешь? Съезди с ней, никуда она не поступит, и вы вернетесь. А если не отпустить, она нам этого не простит».

После училища я пять лет отработала в Черкесске, и мне там очень повезло, потому что на меня стали ставить репертуар. Я играла и в «Стеклянном зверинце», и Катрин в «Восьми любящих женщинах». А потом одна актриса ушла в декрет и я стала играть лирических героинь, хотя это абсолютно не мое! Василису Прекрасную играла – как-то держала себя в руках. Меня и в Барнаул-то приглашали на роль Аленушки в «Аленьком цветочке» (смеется). Но режиссер увидел меня и сказал: «Нет-нет, какая Аленушка!» В 1987 году я сюда приехала.

– Вы сразу поняли, что этот театр – надолго?

– В любой театр приходишь с надеждой, что это навсегда. Но когда долго работаешь в коллективе, трудно сделать что-то новое, достучаться до своей труппы, удивить своих.

Плохо, что нет главного режиссера. Нужен человек, который видит тебя на протяжении сезона или даже нескольких лет, знает как облупленного. И понимает, что нельзя актеру давать постоянно роли в одном и том же плане. В свое время у нас был главный режиссер Захаров, и он периодически давал актерам роли, на которые они не рассчитывали. И пусть мучаются, потому что актерская профессия – это муки, а не праздник. У меня так получилось в «Кошкином доме». Я была уверена, что буду играть Свинью. И вдруг Кошка! Помню этот спектакль: почти вся труппа занята, такие хорошие, яркие образы.

Не важно, что за роль

– У вас были и режиссерские работы.

– Есть моноспектакль по рассказу Габриэля Гарсии Маркеса «Мария дус Празериш», я его очень люблю. Начала его делать в 2016 году, как раз надвигался День Победы. Мне позвонили из Союза театральных деятелей и спросили, нет ли у меня идей для самостоятельной работы. А я сказала: «Есть, но не про День Победы, а про проститутку» (смеется). Я так носилась с этим проектом! Его почему-то все воспринимают как рассказ про смерть, но для меня он, наоборот, о торжестве жизни.

И есть детский спектакль в проекте МТА «ЗабаваPlay» по трем сказкам в обработке Алексея Толстого «Снежный дом», «Горшок» и «Крошечка-Хаврошечка». Это тоже моноспектакль. И как-то само придумалось оформление с этими снегами, с белым полотном, с коровой, у которой рога сделаны из ухвата. История рассчитана на детей от семи лет. Эмоционально она сложна для меня, потому что я не могу в процессе сделать детям замечание, а их внимание сложно держать. Поэтому мы с ними играем. Знаете, я сама себе удивилась, потому что никогда не стремилась к режиссуре.

– Я слышала, вы любите велопутешествия по Европе.

– Это правда. Я просто влюбилась в Каталонию и, когда отправилась по этим местам, хотела проехать все дома Сальвадора Дали. Побывала в том замке, который он купил для Галы, туда как раз можно было доехать на велосипеде. Какое там отношение к велосипедистам! Ехала по серпантину в город Кадакес, там Дом-
музей Сальвадора Дали. И ни один водитель не обгоняет и не сигналит!

– Не страшно в одиночку?

– Там – нет. Это любопытство. Когда куда-то собираешься, начинаешь про страну читать, ищешь книжки авторов, которые там жили. Читаешь и отмечаешь точки на карте, куда хорошо бы попасть. Смотришь фильмы. Это очень захватывает. Но мне и здесь нравится путешествовать! Я вот давно мечтаю на Камчатку съездить, но получается, что чужая страна дешевле, чем своя.

– А в театре о чем мечтаете?

– Просто есть желание работать с режиссером, и не важно, в каком материале и что это будет за роль. Сейчас у нас становится лучше: стали приглашать хорошую режиссуру, обращать внимание на то, что будет ставиться. Все-таки театр становится на ноги. Это как с человеком: не может он жить в одной поре, когда все удачно, есть разные полосы: затишье, уныние, расцветы.