И ТА СОСНА ЕЩЁ ЖИВА, БЫТЬ МОЖЕТ...

Тот июньский день помнится Ивану до мельчайших подробностей. С утра он отправился с одним дедом из их деревни на остров дрова заготавливать. Дед заключил с сельпо договор на эту работу, а помощника не мог сыскать – с ним никто не хотел идти, такой капризный и нудный был человек.

– И пришел он к матери моей: Федосья Александровна, дай мне Ваньку на денек, пусть поможет, сегодня и закончим. Я говорю: "Не пойду". Ну, он упрашивать взялся, и мать согласилась.

Нарезали мы с ним дров, сколько нужно. А день такой жаркий был, знойный. Нарвал я еще дикого лука, и отправились мы домой. В селе народ толпой стоит, не пойму – что такое? Тут сестра моя старшая встретилась: война, немец напал…

– Не думали, что и вам воевать придется? – спрашиваю Ивана Григорьевича.

– Не думал. Мне ж тогда всего 15 лет было…

И никакая гадалка не могла бы предсказать, что эта страшная война продлится без малого четыре тяжких года и что самый дорогой и долгожданный праздник – победа – выпадет как раз на его день рождения – 9 мая.

Большеугренево – его родное село (тогда Марушинского, а теперь Бийского района) – дало фронту 232 воина. Из них 134 не вернулись домой, в том числе 52 считаются пропавшими без вести. Как и брат Ивана Григорьевича – Яков Григорьевич Калачиков.

До войны он учился в Бийском педучилище и занимался в аэроклубе. После выпуска получил направление в Солтонский район директором школы. Год успел поработать, а в 1940-м призвали на службу, ему 19 было. Учился в Канске, в Омской военной школе пилотов, потом в Рыбинске. И – фронт. "А я даже не знаю, где он погиб", – с горечью заметил Иван Григорьевич. Последнее место службы младшего лейтенанта Якова Калачикова, как удалось выяснить при подготовке этого материала на сайте Центрального архива Минобороны, – 3 БАК (бомбардировочный авиационный корпус) 24 БАП (бомбардировочный авиаполк). 16 июля 1943 года он не вернулся с боевого задания на самолете Пе-2 (пикирующий бомбардировщик авиаконструктора Петлякова).

Их было у родителей шестеро – три брата и три сестры. И воевали из этой семьи трое – отец, Григорий Алексеевич, он вернулся живым, и два сына.

Ивана призвали в 1943-м, когда ему 17 исполнилось. И легла ему дорога дальняя поначалу на восток – в Красноярскую полковую школу сержантов. А уж оттуда на запад – на 2-й Прибалтийский фронт. Направили его в 56-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В июле 1942 года в Барнауле началось формирование 74-й отдельной Алтайской стрелковой добровольческой бригады. Между прочим, ее комиссаром был утвержден Алексей Стручков, секретарь крайкома партии, за несколько месяцев до избрания на эту должность работавший редактором газеты "Алтайская правда". Он, кстати, и первым подал заявление о вступлении в бригаду.

Боевой путь этого соединения в составе 41-й армии длился с 25 ноября 1942-го по 15 апреля 1943 года. Затем 74-ю бригаду соединили с 91-й особой стрелковой бригадой (в ней геройски погиб Александр Матросов), создав на их базе 56-ю гвардейскую стрелковую дивизию 10-й гв. армии. Она участвовала в освобождении Ельни, Смоленска, после чего приказом Верховного главнокомандующего ей было присвоено наименование Смоленской. Зимой 1943-1944 годов вошла в состав Прибалтийского фронта. За доблесть и мужество, проявленные в боях за освобождение Риги, дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Так что повезло Ивану Григорьевичу – к землякам попал. И до самой победы в этой дивизии воевал. И как воевал! Свидетельство тому – четыре медали "За отвагу" на груди! Да еще и другие награды – орден Отечественной войны, медали "За боевые заслуги", "За Победу над Германией"…

Сначала определили Ивана Калачикова во взвод ПТР (противотанковых ружей) командиром отделения. А после первого ранения – в пулеметную роту, и до конца войны провоевал он командиром расчета станкового пулемета.

– Я не боялся, что погибну, – говорит Иван Григорьевич. – Война же. Смерть кругом. Семьи своей у меня не было, молодым же ушел. Ну убьют, думал, мать поплачет, больше некому. Боялся одного: не дай бог, руку оторвет или ногу, калекой стану. Или лицо обезобразит. Живой останешься, а кому тогда нужен? Чего боялся, то почти и случилось.

Первое ранение я получил в августе 44-го, как раз в это время, в июле-августе, самые сильные бои были, роту крепко потрепало. Мы вели наступление по лесу, что называется, по пятам противника шли. А впереди поляна, и встретил он тут нас огнем. Мы залегли, а он давай нас обходить, видим, слева уже маячат фигуры. Подпустили поближе, начали отбиваться. Рядом со мной – барнаульский товарищ мой Вася Цветков, Василий Александрович. Его первым ранило в руку, я перевязал наскоро, как смог, и дальше с колена стреляю. Сосенка была впереди, так пуля из автомата прошла сквозь нее и попала мне в лицо. Зубы выбила, губы разрезала, от языка лоскут оторвала. Выплюнул я ее вместе с зубами на ладонь, засунул два перевязочных пакета в рот, и пошли мы с Василием назад. Санинструктор Валентина Григорьевна Никонова, землячка моя, из Бийска, перевязала нас и отправила в медсанбат. Там врачи поработали маленько, губу сшили. Спасла меня та сосенка. А с Валентиной Григорьевной мы через 32 года случайно в Бийске встретились. Сейчас ее уже нет в живых…

– А медали "За отвагу" в каких боях заслужили? Хоть про первую расскажите…

– Первую еще в Псковской области получил. Форсировали мы реку Великую – название какое гордое, а сама… Ну, говорили, катеришки по ней ходят.

А немцы на высоте сидели. Мы выбили их, закрепились. Они – в наступление, с танками. Наши успели перебросить ПТРы. Подбили мы два танка. Пошли вторую высоту занимать. Немцы отступили. Мы встали в цепь и по лесу идем. И тут – встречный огонь. Упали на землю, команда – отойти назад. Отошли. А из лощинки, где только что были, слышим крик: "Помогите!" Проверили – пулеметчика нет, второй номер оставил его. Командир роты к одному, к другому бойцу обращается – кому-то надо вызволять раненого. Я Василию Цветкову говорю: все равно к нам подойдет, давай вместе? В общем, вызвались мы сами. Взяли плащ-палатку, поползли. Нашли раненого, уложили его на плащ-палатку, пулемет туда же закинули – и в обратный путь. Немец уже огонь открыл. Наши – за бруствером, нам важно было перевалить раненого не мешкая, с одного раза. Получилось. Потом старшина сказал, что командир роты представил нас к награде.

После Пскова дивизия вела бои на витебско-полоцком направлении в Белоруссии, а там повернули нас в Прибалтику, братьев-латышей освобождать.

В результате успешного наступления советских войск летом 1944 года немецко-фашистские войска (группы армий "Север" и "Центр") оказались прижатыми к Балтийскому морю. Замыслом нашего командования предусматривалось отсечь их от Восточной Пруссии и уничтожить по частям. После успешного завершения Рижской операции основные силы группы армий "Север" удалось блокировать с суши в Курляндии. В результате были созданы условия для развития наступления советских войск в Восточной Пруссии. Блокада и бои по уничтожению курляндской группировки противника продолжались вплоть до капитуляции в мае 1945 года.

– А День Победы вы где встретили?

– В Латвии, под Либавой, теперь Лиепая. С утра 8 мая мы пошли в наступление, взяли хутор, закрепились. Смотрим, немцы выходят из леса, человек пять, несут палку, на ней белая тряпка болтается…

Хотя моя война шла семь лет. После победы еще с "лесными братьями" в Прибалтике, а в 46-м послали под Старую Руссу, в Новгородскую область, минные поля снимать. Месячные курсы прошли – и вперед. Каждый шестой у нас погибал. Были такие "прыгающие" мины – до 90 см в высоту подпрыгивали, их миноискатель не брал. Отведут тебе полоску земли в полтора метра шириной, вот руками ее ощупываешь…

А потом еще в воздушно-десантных войсках послужить довелось. Старых-то фронтовиков домой отправляли, а молодежь придерживали. 72 прыжка с парашютом на счету.

Фронт, три ранения, долгая служба. Вернулся гвардии сержант Иван Калачиков домой в одной шинельке в 1950 году. И как с нуля начал дальше жить. Сначала устроился водителем в совхозе. Потом переехал в Бийск. Женился. И 32 года, до самой пенсии, отработал Иван Григорьевич в "Совавто-Бийске". Все марки машин прошли через его руки – от "ЗИСа-150"
до "КамАЗа". 4 рейса в месяц в Монголию и обратно, и сейчас готов перечислить все перегоны и время в пути на каждом. Туда, в Монголию, везли, по выражению Ивана Григорьевича, все – от иголки до машин. Обратно – шерсть овечью, она шла куда-то в Европу, мясо, шкуры соленые ("едем, а соль бежит из кузова…"), кости – это в Кемерово, на завод по производству клеев.

Двое детей у них с Екатериной Васильевной – дочь Людмила Ивановна и сын Николай Иванович, две внучки и внук. Живут родители с семьей сына в двухкомнатной квартире жилой площадью 24 квадратных метра. Так надеялись получить отдельную. Но отказали бийские власти фронтовику. Говорят, общая площадь – за счет коридора и кухни – большая, превышает норматив для постановки на очередь.

Приглашение в Москву на военный парад, посвященный 65-летию Победы, было для Ивана Григорьевича неожиданным и приятным. Поездка получилась замечательная.

– Встретили, разместили нас хорошо, в санатории Министерства обороны. Там много теплее было, чем у нас, цветы кругом, деревья – яблони, вишни, сирень – цвели. Впечатляющим зрелищем стал военный парад на Красной площади. А после парада – президентский прием в Большом Кремлевском дворце. "Дома", в санатории, 9 мая тоже был торжественный ужин. И меня поздравили с днем рождения, вручили подарочек, торт, цветы. Экскурсии были очень интересные – в военно-исторический музей, на Поклонную гору. Праздник получился, каких у меня не бывало!