ПОСЛЕ БОЯ СНИЛИСЬ РОЗЫ

Алексей Алексеевич Ильин, которому 27 февраля исполнилось 90 лет, и его супруга Ольга Терентьевна Александрова прошли суровую жизненную закалку, а их воинские профессии приучили ветеранов к бдительности и осторожности. Но когда мы появились на пороге, обрадовались, сразу пригласили пройти и охотно ответили на все вопросы.

Алексей

– Я родился в селе Савиново Зонального района, – вспоминает Алексей Алексеевич. – Потом отец перевез нас в Бийский зерносовхоз. После окончания четвертого класса стал помогать семье. С 13 лет работал в поле, сначала помощником комбайнера, потом доверили комбайн. В августе 1940 года ко мне подъехал бригадир, поднялся на мостик и вручил повестку: «Вас призывают в армию». Я радехонек, скорее сдал комбайн и помчался домой, не терпелось собраться. Мать в слезы, а отец на нее строго: «Что ты плачешь? Надо радоваться».

Попал на Камчатку в город Петропавловск. Войска самые «народные» – пехота. За хорошую учебу и отличную стрельбу вскоре меня назначили командиром отделения и присвоили звание младшего сержанта. Зиму прослужили, весну, настало лето. 22 июня полк построили по тревоге и объявили, что началась война с фашистской Германией. Командиры произносили разные речи: надо крепить дисциплину, бдительность, повышать боевую подготовку и прочее. Все мы считали, что война быстро закончится, пели ведь: «Красная армия всех сильней».

Часть, в которой служил Ильин, охраняла Камчатские берега, сдерживала союзницу Германии – Японию, которая готова была напасть на наши восточные рубежи. Конечно, алтайский паренек и его товарищи не один раз просили командование отправить их на действующий фронт. Но отпускали немногих. Говорили: «Тут нужны».

8 сентября 1945 года началась война с Японией, и они сразу оказались на переднем крае. 101-ю горно-стрелковую дивизию, в которой служил Алексей Ильин, быстро погрузили на пароходы и через некоторое время под перекрестным обстрелом десантировали на первом острове Сюмусю (теперь Шумшу. – Л.Е.).

Японцев видели невооруженным глазом. Только они покажутся из окопов, пулеметчики дают по ним очередь. Оттуда сразу усиливается ответный огонь. Обе стороны зорко следили друг за другом.

Командир отделения станковых пулеметов Ильин со своим «максимом» занял позицию на переднем крае. Поскольку атака у японцев никак не получалась, они решили подавить наших плотным минометным огнем. Мины по дуге летели откуда-то из-за сопки и взрывались вокруг наших расположений. Бойцы отступать не думали, пережидали обстрел, вжавшись в землю. Тут уж кому как повезет. Одна мина разорвалась рядом с Алексеем, осколок пробил ботинок и застрял в ноге.

– Я потянул ее, смотрю – белая-белая, а потом хлынула кровь. Крикнул своему заместителю ефрейтору Удодову, что ранен. Он подбежал, замотал ногу тем, что нашлось под рукой.

Японцы сопротивлялись изо всех сил, поливали огнем из укрепленных дотов. Главная высота трижды переходила из рук в руки. Когда остров наконец взяли, меня собирались отправить назад в Петропавловск, но я наотрез отказался. Не хотел отставать от своих. Дали костыль, прыгая на одной ноге, погрузился с товарищами на пароход и поплыли освобождать следующий остров Курильской гряды – Парамушир. Там тоже шли упорные бои, но взяли и его. Последним на пути нашей части стал остров Мацува (теперь Матуа. – Л.Е.). Когда прибыли к нему, туман стоял такой, что ничего не видно. Командир дивизии решил отправить на катере к японцам наших парламентариев с предложением сдаться без боя. Их не было почти весь день. Тревога нарастала, мы волновались, уже думали о худшем. Вдруг слышим, застучали по воде японские «лайбы». На корабле объявили боевую тревогу, каждый приготовился к отпору. А оказалось, наши парламентарии уговорили противника сдаться без боя и привезли с собой их представителей.

Кстати, этот факт до сих пор изумляет некоторых историков. Почему воины 41-го отдельного полка Императорской армии Японии во главе с полковником Уэдо, прекрасно укрепившие остров, вплоть до узкоколейки и шедевра инженерной мысли – всепогодного аэродрома с полосой, подогреваемой термальными водами, обустроившие там быт на зависть каждому (уютные доты, запасы одежды, продуктов и боеприпасов на несколько лет вперед), ни разу не пальнули в приплывших их пленять советских пограничников? Одни склонны объяснять это благородным кодексом «Бусидо», который не велит настоящему самураю обижать слабых (их полк против десятка наших солдат), другие думают, что к тому времени император уже отдал приказ не оказывать сопротивления, а его слово – закон.

Снова на службу

Демобилизовался Алексей в 1946 году в звании сержанта. Прибыл домой в Бийский зерносовхоз. Как фронтовика его направили на курсы мастеров-агролесомелиораторов. «В то время вышло постановление правительства о преобразовании природы. Я обрадовался, что приобрету специальность. Нас учили проектировать и садить лесополосы, разбираться в лесоматериале, заготавливать его и прочее. Мне шел уже 27-й год».

Алексей набросился на учебу и окончил эту школу с отличием. Вернулся в зерносовхоз, готовый действовать, а ему сказали, что должность мастера-мелиоратора пока не утверждена. «Назначим тебя бригадиром полеводческой бригады». Ильин засомневался: «Я же этому не учился, смогу ли?»

От совхоза до Бийска километров пять. Пошел в город. На улице увидел объявление: «Принимаем на сверхсрочную службу во внутренние войска с дислокацией в городе Комсомольск-на-Амуре». Дальний Восток Алексея не пугал. «Захожу, старший лейтенант стал расписывать тамошнюю природу: рыба вот такая, медведи… Кому рассказывал, я только из тех мест».

Взяли служить во внутренние войска. Сначала стоял на вышке, но вскоре перевели в дивизион на должность замполита. Любил заниматься оформлением помещений, стендов, проводить политинформации. Однажды вызвали в отдел кадров: «Хотим послать на курсы офицеров. По всем параметрам вы подходите, только образование всего четыре класса…» Признается: нужный ему аттестат об окончании «семилетки» выправила сестра, у которой подруга работала в школе.

Отправили в Ашхабад на годичные офицерские курсы, а после них – служить в Читинскую область, в город Балей. Жениться к тому времени он так и не успел.

Ольга

Ольга Терентьевна родилась в городе Балей, где и жила с родителями до войны. Окончила курсы, стала радистом-телеграфистом первого класса. Всю войну прослужила в разведотряде Забайкальского военного округа, базировавшегося недалеко от монгольского города Чайболсан. Как записано в ее военном билете: «Мобилизована Балейским РВК Читинской области 25 августа 1941 года. Принимала участие в боях с японскими империалистическими войсками. Демобилизована 1 ноября 1945 года. Награждена медалями «За отвагу» и «За победу над Японией».

– Я в основном сидела в бункере и держала связь с нашими разведчиками, работавшими в Японии. Одним из них был мой муж Евгений Александров. Мы познакомились в разведотряде и поженились. Сеансы связи с ним меня, конечно, волновали по-особому. Всю войну обмирала, выйдет на связь в очередной раз или нет? Евгений Иванович был умнейшим человеком, знал два языка: японский и китайский. Слава богу, все обошлось, после войны мы встретились с ним.

Как рассказывает Ольга Терентьевна, служба шла однообразно: бункер, радиостанция, ключ. Ее позывной состоял из шести цифр, которые она до сих пор не называет. У Александрова тоже был цифровой код, так что донесения шли не от «Юстаса Алексу».

А кругом – голая безводная монгольская степь, до ближайшей реки сотни километров, питьевую воду привозили откуда-то бочками, ее приходилось экономить. Самое тяжелое для молодой женщины, что не мылась по два месяца.

Но выстрелы услышать все же довелось, когда их часть перешла хребет Большого Хингана и вступила в район Северо-Восточного Китая, где засели японцы. В сражении противника полегло больше. Однако сейчас она в первую очередь вспоминает не тот бой, а свой восторг: перевалив через гору, увидела перед собой море роз. После нескольких лет, проведенных в безводной степи… Это был радостный шок. Еще долго ей те розы снились.

Вскоре и для нее война закончилась. Много позже, увидев советско-монгольский фильм «Через Гоби и Хинган», Ольга Терентьевна узнала, что на территории Китая, куда они вступили, японцы создавали бактериологическое оружие, проводя опыты на военнопленных и политических заключенных. Они не успели пустить его в действие лишь благодаря стремительному разгрому Квантунской армии советскими и монгольскими войсками.

После возвращения из Японии Александрова перевели служить в Москву, поехали туда вместе. Там у них родился сын Саша. Все было хорошо. Но в конце сороковых годов, когда мальчику было всего два с половиной года, Евгений Иванович умер от рака желудка, не помогли и московские врачи. Оставшись одна с малышом, Ольга решила покинуть столицу и вернуться домой в Балей, где ее ждали родители. Пошла работать на одно из городских предприятий чертежницей.

Встреча

– У меня был друг, тоже лейтенант, – вспоминает Алексей Алексеевич. – Однажды в свой выходной идем с ним по аллее парка, а навстречу две привлекательные девушки. Я сразу выбрал Ольгу, а друг – ее подружку. Познакомились, начали встречаться, через неделю она домой пригласила к своим родителям. Ольга сразу мне сказала, что была замужем, овдовела, растит маленького сына Сашу.

Когда молодые люди поженились, Ильин заменил мальчику отца. А Ольга так и осталась на фамилии первого мужа – Александровой. Алексей не возражал. Сына вырастили, выучили. Жил в Тюмени, но в пятьдесят лет его жизнь трагически оборвалась, у него остались две взрослые дочери, с которыми дедушка с бабушкой переписываются.

На родной Алтай Ильин с семьей вернулся, когда стали закрываться лагеря. Во внутренние вой-ска кадры уже не требовались, и в Барнауле Алексея направили работать в милицию. Стал оперативным дежурным в Центральном отделе милиции. Показал, что умеет работать быстро и инициативно: по свежим следам раскрывал кражи кур, велосипедов, улаживал семейные и соседские скандалы. Расследовал дела и посложнее. Его стали отмечать премиями, награждать грамотами, ставить в пример. Потом назначили начальником линейного поста Барнаульской пристани. Ильин обеспечивал порядок на пароходах и на реке. Так прошло четыре года. А тут представился случай вновь перейти на службу во внутренние войска.

Не задумываясь, согласился переехать в Змеиногорск, где его назначили заместителем командира роты по контролерской службе. Всего Алексей Алексеевич прослужил 32 года, после этого вышел в запас, а потом и в отставку. Но сидеть без дела не захотел. Много лет работал в Змеиногорске оперативным дежурным штаба гражданской обороны. Потом пробовал вернуться в Барнаул, но жить здесь ему показалось неуютно, потянуло назад в Змеиногорск. Устроился контролером на местный хлебозавод, оттуда и ушел на заслуженный отдых.

У Ильина, как и у его супруги Ольги Терентьевны, тоже есть медаль «За победу над Японией» и ряд других наград. Когда спросила его о семейной жизни, он, смеясь, сказал, что жена ему попалась ревнивая, приходилось часто оправдываться. Тем не менее шестой десяток лет доживают вместе и дружно.

Сегодня радость ветеранам несут их совместная дочь Ирина, которая живет в Томске, и трое взрослых внучат. Григорий окончил институт, стал инженером по машинам. Артем сначала бросил учебу, год проработал сварщиком, а потом восстановился в институте и теперь совмещает работу с учебой. Младшая внучка Аня тоже уже студентка. Дочь Ирина звонит родителям каждую неделю. Она – главный бухгалтер на одном из томских предприятий, ее муж – кандидат технических наук, занимается наукой. Летом приезжают в гости к родителям то всей семьей, то по очереди друг за другом.

г. Змеиногорск.