Выхода нет?

«АП» разбиралась в истории с бабушкой из Павловска, которая вынуждена лазить через забор, так как иного выхода из своего двора у нее нет...

Предыстория, если кто не знает, такова: ворота Нины Афанасьевны Гончаровой выходили в промышленную зону. Много лет Гончарова ходила через нее, но осенью предприниматели, хозяева промзоны, ей ворота заварили. И Гончарова в свои 78 лет лазила через забор! После того как карабкающуюся на ограду бабулю показало НТВ, грянула буря.

Замуровали, демоны!

Первой, кого мы увидели, приехав на улицу Льва Толстого к дому № 22-б, оказалась именно Нина Афанасьевна Гончарова, сухонькая, но довольно бойкая старушка. Наше предложение поговорить ее не смутило – к статусу медийной персоны Нина Афанасьевна уже привыкла.

С чего вдруг предприниматели, которых она знает много лет, осерчали на нее? Об этом Нина Афанасьевна рассказывает так:

– Пришла ко мне подруга... А когда ей уходить – собаки (которые охраняют территорию соседствующего с домом № 22-б предприятия. – Прим. «АП») налетели и покусали ее. И хорошо покусали. Два месяца она лежала в больнице. И они (предприниматели. – Прим. «АП») калитку мне заварили…

Нине Афанасьевне под восемьдесят, показывать в таком возрасте чудеса заборолазания – это уже чересчур. Что же за звери такие ее соседи, которые обрекли ее на все эти мучения?

Соседи Нины Афанасьевны – простые сельские предприниматели Владимир Лосев, Андрей Ткаченко, Сергей Орлов, Владимир Кузьменков, занимаются сварочными работами, ремонтируют машины. Не роскошествуют – подсобка, в которой мы беседуем, темная, холодная.

Они говорят, что Нина Афанасьевна и живущий с ней ее сын Николай Спивак давно испытывали их терпение – пили сами, привечали пьющие компании, а когда не было денег на выпивку, понемногу подворовывали.

– Железо постоянно пропадало. То метр трубы, то уголок... – говорит Андрей Ткаченко. – Хоть не пойман – не вор, но кто еще может по территории ходить? Собаки ни Нину Афанасьевну, ни ее сына не трогали…

На вопрос, писали ли заявления в полицию, предприниматели досадливо крутят головами – нет, конечно. Поясняют: кто-то, мол, сказал им, что если сумма ущерба в 300-500 рублей, то полиция такими случаями не занимается. Так это или нет, но в результате факты пропажи материальных ценностей подтвердить нечем. А слово против слова – это по нынешним временам ничто.

Покусанная подруга Нины Афанасьевны в роковой день вроде бы тоже была нетрезва, оттого, мол, собаки и бросились. Терпение предпринимателей лопнуло, и калитку они заварили.

Когда история попала на НТВ, разгорелся скандал. Вот тут-то у всех в Павловске вдруг открылись глаза. Ворота разварили, на одного из предпринимателей – того, кто варил, – заведено уголовное дело за самоуправство. Предприниматели с делом не согласны – говорят, что это была дыра в их собственном заборе, которую они обязаны были заделать хотя бы из-за техники безопасности.

– У нас заезжают машины, ведутся работы. Если несчастный случай на территории – уголовная ответственность. Мы их не пускаем, чтобы с ними не случилось ничего, и на нас уголовное дело, потому что мы их не пускаем… – так комментирует ситуацию один из предпринимателей Владимир Кузьменков.

На вопрос, чего же они не сделали это раньше, Кузьменков отвечает:

– Мы третий год тут и три года пытались все узаконить. В администрации нам объяснили, что мы в суд подать не можем – должен подавать тот, кому нужен проход. А бабушка не подает – ей и так хорошо…

Если говорить со всей пролетарской простотой, работяги, которыми на самом деле являются Лосев, Ткаченко, Орлов и Кузьменков, страдают из-за своей доброты. И дорогу в суд они своими добрыми намерениями уже себе вымостили.

Собственность по-русски

В прокуратуре по делу Нины Афанасьевны толстенная папка: кадастровые и прочие планы, разная переписка объяснительных сторон, полные простой русской правды.

Вот, например, Ирина Иванова, хозяйка квартиры № 1, соседка Нины Афанасьевны, на предложение предоставить бабушке проход через свою землю пишет: «В доме бабушки часто собираются компании, употребляющие алкоголь, и я не хотела бы, чтобы эти компании ходили через мой земельный участок, поскольку у меня маленькие дети».

Скажем прямо: никому не было дела до Нины Афанасьевны. Ни соседке, ни сельсовету, который в 2011 году готовил к продаже участок промзоны. По закону для этого необходимо собрать согласования хозяев соседских участков. Согласование от Нины Афанасьевны есть. Но дело в том, что она ни дому, ни участку не хозяйка. Собственник – дочь Нины Афанасьевны Любовь Клюкина, которая никаких согласований не подписывала.

– Те, кто собирал согласования, знали, что бабушка не собственник, – говорит павловский юрист Андрей Шумкин, представляющий нынче интересы Нины Афанасьевны. – Ей что дали, то она и подписала. Я недавно прихожу к ней документы в суд подписывать, а она подписывает не глядя. Я говорю: «Вот так ты землю и отдала…»

Про землю – это Шумкин об имеющихся у него двух документах: согласно первому, 1996 года, площадь участка, занимаемого ныне Ниной Афанасьевной, составляла 479 кв. метров, а по второму, 2012 года, всего лишь 241 квадратный метр. Как, когда и в чью пользу произведена «усушка»? Ответа на это пока нет.

Получается, что, с одной стороны, нынешние хозяева промзоны – добросовестные приобретатели, а с другой – что именно они приобрели, еще надо выяснить. В полном соответствии с российской действительностью отвечать за все будет не тот, кто виноват, а тот, кто попался под горячую лапу закона. И вопрос теперь только в масштабах: либо регистрация права будет отменена полностью, либо в границах того небольшого участка, который нужен Нине Афанасьевне для беспрепятственного выхода на улицу Льва Толстого.

Входите, не заперто!

Читатель, наверное, думает, что на этом уже все. Ан нет! Улица-то Льва Толстого, как и история у нас, – с продолжением, касающимся того, как Нина Афанасьевна лазила через забор. Самое интересное – никакой надобности у нее в этом не было. Так как выход со двора у нее все это время имелся.

В России все ларчики открываются просто. Так и тут. В прокуратуре я увидел план, на котором выход со двора помечен не справа, в промзону, а – сзади. Я поначалу в этом плане сомневался – будучи во дворе Нины Афанасьевны, на месте, где отмечен проход, видел только дровяник.

Но, вернувшись к злополучному дому Нины Афанасьевны, посмотрел на местность уже, что называется, другими глазами. И увидел ранее не замеченные листы картона, что-то очевидно прикрывающие.

Подхожу. Листы наживую пришпилены к стене сарая гвоздями. Срывать их нехорошо – все же хозяйское имущество – но достаточно и щелей: я заглядываю в них и вижу действительно проход. Забитый каким-то хламом, но все же проход, в конце которого брезжит свет. Выйдя между сараек, нужно потом повернуть направо, еще раз направо, и шагов через десять выйдешь прямо на улицу Льва Толстого.

Тут подбегает Нина Афанасьевна. На мой вопрос, отчего же ей было не ходить здесь, она начинает довольно нескладно что-то говорить про то, что мол, сюда старые вещи сложили, да там не пройти и что-то еще. А потом ее прорывает:

– Тут человек с милиции строит дом! Я хочу где я ходила, там и должна ходить! Я не хочу обходить десятой дорогой.

P.S. Осмелюсь предположить, что эта история не про бабушку и предпринимателей, а про то, как плохо жить, когда нет закона, а есть наш российский многолетний, свалявшийся в колтун бардак. При нем проблемы не решаются, а копятся и рано или поздно рушатся на того, кто или совсем ни при чем, или не виноватее других, или просто оказался не там и не в то время. Зачем мы так живем? Это, наверное, и есть та самая непонятная иностранцам загадка русской души.