Спаянные одной болью

Она длилась почти 10 лет. Около 4 тысяч жителей Алтайского края участвовали в ней, из них 144 человека погибли. 80 человек вернулись инвалидами, трое пропали без вести. Именно на Алтае еще в середине 80-х годов ветераны-«афганцы» создавали первые даже в России ветеранские организации.

Начало

С начала 1979 года ситуация в Афганистане стала резко ухудшаться: в страну забрасывались боевики из Пакистана. В марте восстал Герат и Тараки просил советское руководство ввести войска, говоря, что иначе в Афганистане разгорится гражданская война. В июле произошли новые восстания, а 14 сентября 1979 года Тараки был свергнут и убит премьер-министром Хафизуллой Амином, которого в Кремле подозревали в связях с ЦРУ и желании создать на территории Афганистана базы НАТО.

Еще при Тараки, весной 1979 года, Андрей Громыко, советский министр иностранных дел, сказал на заседании высшего руководящего органа – Политбюро ЦК КПСС: «Мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан. Если Афганистан отойдет от Советского Союза, это нанесет сильный удар по нашей политике». С приходом к власти Амина от слов решили перейти к делу.

Первый день войны

27 декабря 1979 года советский спецназ атаковал дворец Амина. В это же время ранее введенные в страну под видом помощи советские подразделения атаковали различные объекты, прежде всего аэродромы.

Одним из участников этого первого дня войны был барнаулец Алексей Хомутов, ныне сотрудник Пенсионного фонда. В конце 90-х он рассказывал мне, что в Афганистан они прибыли еще в августе, дружили с афганскими зенитчиками и только потом заметили, что окопы вокруг аэродрома вырыты так, чтобы можно было с этими зенитчиками воевать.

– Ближе к декабрю начались политбеседы. Объясняли, что есть «красные», наши афганцы, а есть «белые». Нам говорили, что если здесь не будем мы, то будут американцы, – рассказывал Алексей Хомутов.

Беседами создание нужного морально-психологического климата не ограничивалось. В начале декабря наши бойцы поехали на выручку кишлаку, где «красных» афганцев атаковали «белые».

– Столько крови я в жизни не видел. Кишлак был залит кровью. Душманы вырезали всех – женщин, детей, стариков. Меня сильно тошнило. Мы пытались душманов найти, да где там… – вспоминал Алексей Хомутов.

Во второй раз подразделение бросили на поиск банды. Поначалу они с вертолета увидели лишь стадо баранов с пастухом. Но когда наши сели, «бараны» встали на две ноги и стали стрелять! Оказалось, душманы – это слово уже было – вывернули наизнанку свои овчинные тулупы и встали на четвереньки. Это был первый бой, первые смерти.

А потом наступил тот самый день – 27 декабря.

– Вечером мы поужинали, животики раздулись, сидим довольные. Тут командуют построение с оружием, – рассказывал Алексей Хомутов. – Приказ: уничтожить зенитные батареи вокруг аэродрома Баграм. Надо было убивать тех мужиков-афганцев, с которыми мы полгода чай пили.

В нашей беседе Алексей не останавливался на чувствах. К тому же надо помнить про реки крови в кишлаке, про душманов, про напряжение, в котором жили ребята все эти месяцы, про то, на каких идеях воспитывались советские люди. Мы ведь несли миру самые передовые идеи. И мы были уверены, что способ доставки роли не играет.

– Нас поделили на три группы, поставили задачу. Все достали из-за пазухи береты, надели тельняшки, которые до этого мы прятали. Потом, в госпитале, я кричал, чтобы тельник на мне не резали, – усмехался Хомутов.

Группе, в которой был наш земляк, пришлось бежать к цели долго, за это время другие группы уже вступили в бой – загремели выстрелы, разрывы гранат, зазвучало «ура!». В общем, группу Хомутова противник встретил огнем. Там Алексея ранило в первый раз – в ногу.

– Я в пылу не обратил внимания. Орешь, материшься. Взяли окопы. Лейтенант говорит: «Проверьте узел связи». Пошли втроем. Василий пошел внутрь, я слева, а Мишка справа. Выворачиваю – а передо мной афганец стоит с карабином. Я жму на спуск, а он не жмется. Это мгновения. Выстрелили мы с ним одновременно. Я его убил, но он попал мне в живот.

Так все начиналось…

«Написал рапорт»

В Афганистане немало было добровольцев. Что двигало молодыми парнями, почему война так влекла их? Павел Чеснов, в Афганистане – заместитель командира автовзвода, рассказывает:

– Воспитание такое было, коммунистическое. Я из деревни, но мать выписывала журнал «Новое время» – одна на всю деревню. Мне очень политика интересна была. Когда Китай на Вьетнам напал, я учился в десятом классе школы. Написал рапорт – хочу, мол, помогать Вьетнаму в его борьбе! Не взяли никуда, конечно. А в декабре 1979 года я уже служил в армии. Вечером подшиваю воротничок и слышу – сообщают о вводе войск в Афганистан. Я тут тоже написал рапорт.

– Я был косморгом учебки в Чирчике, – рассказывает Геннадий Рузанов. – У меня была возможность остаться в Союзе. Но было стыдно. Все уходят в Афганистан. И я подумал, что и мне надо идти до конца. Написал рапорт.

– Нам с моим товарищем Геной Шебатько говорят: «Водители нужны, остаетесь в Ташкенте…» – рассказывает Сергей Пантелеев. А мы решили: пойдем в Афганистан! И «потеряли» права. А без прав мы никому нужны не были. Нас отправили в Афган, а там мы права «нашли». Мы были воспитаны по-другому. Я в Черемном в военкомат бегал: где моя повестка? Почему не несут?

25 лет спустя

Советские солдаты и офицеры участвовали в самых разных войнах и конфликтах, цинковые гробы привозили из Вьетнама, Кореи, с Кубы, из Анголы, Лаоса, Камбоджи. Но только «афганцы» громко заявили о себе как об участниках войны. Именно они стали объединяться, не спрашивая на это ни у кого разрешения. Еще в 1985 году в Барнауле при Октябрьском райкоме ВЛКСМ был создан первый совет воинов-интернационалистов. С этого началось ветеранское движение на Алтае.

С «афганцев» начались и военно-патриотические клубы. В числе первых ВПК на Алтае были «Голубые береты» Николая Шубы и «Крылатая гвардия» Виктора Червякова.

– 13 сентября 1986 года, со дня основания «Крылатой гвардии», через ВПК прошло 2500 курсантов, – рассказывает Виктор Червяков. – Раз уж ребятам приходится воевать, так надо, чтобы они умели это делать. 80 процентов наших воспитанников служили потом в армии, в правоохранительных органах. Многие прошли Чечню, многие в орденах…

Поддержка ветеранов и семей погибших, воспитание молодых в нужном армии и стране духе – вот цели, которые ставили перед собой объединения ветеранов-«афганцев» в самом начале. Те же цели и сейчас.

– Жизнь идет, а проблемы остаются, – говорит по этому поводу Юрий Богданов, нынешний лидер «афганцев» (официально – Алтайской краевой организации им. Героя Советского Союза К. Павлюкова Общероссийской общественной организации «Российский Союз ветеранов Афганистана»). – В нашей организации сейчас состоит больше 20 тысяч человек. Это не только ветераны Афганистана и их семьи, семьи погибших, но и те, кто прошел Чечню, их семьи, семьи погибших в Чечне. В целом мы объединяем всех участников каких-либо локальных конфликтов. Монетизация льгот не решила проблем этих семей, она их в какой-то мере усугубила. Поэтому поддержка семей погибших, решение жилищных вопросов, психологическая поддержка – все это и сегодня составляет суть нашей работы.

Сам Юрий служил в Афганистане в 1983-1985 годах в десантно-штурмовой бригаде. О своей службе говорит: «Это были самые яркие годы жизни». Война до сих пор не отпустила его: «Снится, что пуля летит, а ты не успеваешь увернуться…»

Если не стреляют, можно ли считать, что война кончилась? Спаянные одной болью, ветераны Афганистана придут 15 февраля к Вечному огню – помянуть павших, порадоваться живым…

*   *   *

Последний бой Константина Павлюкова

21 января 1987 года был сбит летчик Константин Павлюков.

Он катапультировался, залег между камнями и стал отстреливаться из автомата. В ответ на предложение сдаться бросил гранату. Опасаясь, что за летчиком прилетят советские вертолеты, командир душманов приказал побыстрее с ним кончать. По Павлюкову принялись стрелять из всего, что имелось, даже из гранатометов. Бой шел больше получаса. У израненного Павлюкова кончились патроны. Но когда душманы стали подбираться к нему, он бросил гранату, которая убила троих. Душманы, выждав еще какое-то время, посчитали летчика мертвым и снова отважились к нему подойти. Но оказалось, что Павлюков именно этого и ждал – под собой он зажал последнюю гранату с выдернутой чекой и когда душманы подошли, взорвал и себя, и их.

В апреле 1988 года было подписано Женевское соглашение о политическом урегулировании положения вокруг ситуации в ДРА – по нему СССР обязывался вывести войска за девять месяцев. Начиная с 15 мая США и Пакистан обязывались не поддерживать душманов. Однако все это время шли бои – это сейчас афганцы рассказывают, как они уважали шурави, а тогда они с пленных сдирали кожу.

15 февраля 1989 года Афганистан покинули последние части 40-й армии. Ее командующий генерал Борис Громов перешел мост через Амударью последним.

*   *   *

Павел Шабалин, летчик-штурмовик, выпускник БВВАУЛ, кавалер трех боевых орденов:

– После двух неудачных попыток разбомбить душманскую школу ПВО под Мазари-Шарифом нас построили и сказали: «Коммунисты и добровольцы, вперед!» И не все коммунисты вышли. Нас четверо полетело, мы эту школу разбомбили, и после этого многие не могли нам в глаза смотреть. Мы ходили на войну как в кино. Фильм ужасный, но в конце концов знаешь: ты выйдешь на улицу, а там ездят «Жигули», а не БТРы, женщины в платьях, а не в форме. Жуткое желание было прилететь в Ташкент и выпить бутылку холодного шампанского, съесть мороженое...

Павел Чеснов, военный водитель:

– Однажды колонна попала в засаду. Машины шли на подъем, скорость 5-7 километров. «Духи» выбегали прямо на дорогу и стреляли в водителей в упор. Я потом видел одну машину – водитель с кабины счищал мозги и куски черепа. И у самого из телогрейки вата торчит. Я говорю: «Тебя не зацепило?» А он смеется… Он телогрейку с убитого взял.

Геннадий Рузанов, взвод охраны командира Кандагарской бригады, кавалер ордена Красной Звезды:

– В мае 1984 года на боевом выходе ранило товарища, Владимира Агафонова, а я полез его вытаскивать и самому досталось. Как хлобыстнуло рядом! Осколками всего осыпало, особенно по ногам. Я отключился на несколько минут. Люди подползли, вытащили нас. Два месяца в Союзе учился заново ходить…

Олег Мансуров (ныне покойный), врач, кавалер трех боевых орденов:

– Мой санитарный БТР подожгли, мы выпрыгнули, но нас отсекли огнем от основной колонны, и мы ушли в боковое ущелье. Стали выходить к своим, я и еще двое солдат пошли на горку, а там гнездо пулеметное. Их трое, нас трое – все по-честному. Мы их «замочили». Но тут началась перестрелка, и я сначала одну пулю получил – в голень, а минут через сорок другую – в бедро. Я пять месяцев лежал в госпитале в Кабуле, но только когда наш самолет взлетел, набрал высоту и нам сказали, что теперь ракеты «духов» нас не смогут достать и мы идем в Ташкент, – только тогда я понял, что война для меня кончилась.

Александр Тимошенко, сапер, кавалер ордена Красной Звезды:

– Под Кундузом мы строили дорогу в Союз. Банда напала на автоколонну, надо было помочь нашим. Я посадил саперов и дорожников в два «Урала», мы выскочили из кишлака на окраину. Там рисовые чеки и арык. Душманы сидели за валом арыка и поливали нас. Бойцы бросились на землю. Душманы были выше нас, я понял, что еще буквально несколько мгновений – и нас уже ничто не спасет. Говорю сержанту Андрею Шевченко: «Надо поднимать всех в атаку». Мы с ним кричим: «В атаку! Ура!» Подняли бойцов и побежали. Банда была 72 человека, мы перебили их всех и не потеряли никого. Только одному нашему бойцу фалангу на пальце отстрелило. У меня х/б было как решето, пуля пробила панаму выше кокарды. Это чудо, иначе не объяснишь. Господь был с нами.