Жительница Алтайского края разрабатывает уникальные системы восстановления волос

Более 10% россиян сталкиваются с проблемой облысения, страдают алопецией. Она не спрашивает о возрасте, не щадит ни взрослых, ни детей. И когда лечение не помогает, остается надежда на мас­тера-постижера, он поможет обрести душевное спокойствие и уверенность в себе тем, кто оказался в сложной ситуации.

«Куда её цеплять»

Отправляясь в мастерскую-салон Натальи Петровой, мастера не просто уникального – единственного в крае, кто создает системы восстановления волос, просмотрела историю вопроса. Алопеция возникает и сама по себе как аутоиммунный хронический процесс, затронувший лишь волосяные фолликулы, не влияющий на соматическое здоровье; и как последствие химиотерапии и облучения онкобольных. В любом случае потеря волос – это трагедия, конечно, особенно в женской судьбе.

Вспомнилось, как несколько лет назад мы готовили репортаж в отделении онкогематологии краевого Центра охраны материнства и детства. Уже собираясь назад, взяв все комментарии, поговорив с мамами и врачами, услышали вдруг из палаты плач такой неизбывной горести, что все, как по команде, ринулись туда. Девчушка лет десяти, которую доктора успешно вывели в ремиссию и собирались выписывать домой, обливалась слезами. У взрослых паника, конечно: «Что, солнышко, где болит?» И дитя, показывая на лысую головушку (просто встала утром, а волосы остались на подушке), выдает под выдох присутствующих: «У меня заколка красивая, куда ее теперь цеплять…»

90% изделий – систем замещения волос Наталья Петрова делает для онкобольных. Алопетов в чис­том виде очень немного, по словам постижера, но в итоге ее востребованность такова, что заказы вплоть до июля уже расписаны.

Модели здесь и впрямь на загляденье. Вот только любопытствующий народ, что фланирует по галерее ТРЦ и заглядывает сюда случайно, не на парики засматривается, а на Милану, дочь Натальи. Увы, тактичность – не самая сильная черта обывателей. Впрочем, за годы мать и дочь уже привыкли и к бесцеремонным взглядам, и к насмешкам.

Девочке было восемь, когда у нее диагностировали алопецию. Семья осталась один на один с проблемой. Алтайские врачи, увы, не смогли ей помочь, сказав прямо: учитесь с этим жить.

– Нам сказали, что алопеция как аутоиммунное заболевание неизлечима. Но мы не готовы были принять такую данность, искали все новых и новых специалистов, ездили в Москву, думая, что там помогут. Проходили курс за курсом, улетали в никуда большие деньги – увы, ничего не помогло, – рассказывает Наталья о детстве своей дочери. К слову, сама Милана без слез о нем вспоминать не может.

То время, когда ее ровесницы начинают осознавать свою женственную природу и красоту, девочка проплакала – было отчего. Милану дразнили, проходу не давали, и беретку, под которой она пыталась скрыть свою непохожесть на других, срывали безжалостно. Словом, хлебнула по полной то, что принято называть буллингом.

Чтобы человек в себя поверил

Сначала чтобы помочь дочери, – «очень тяжело жить, понимая, что ничем не можешь помочь своему ребенку, поверьте», – а потом и осознав масштаб проблемы, Наталья, психолог по образованию, взялась за новое для себя дело. И тут уже не профес­сиональный диплом был нужен, а закалка рукодельницы – выносливая спина, зоркие глаза, чуткие руки, талант, чувство стиля. Но никого, кто мог бы ее научить делать детские парички (ну представьте себе девочку во взрослом!), в нашем регионе не было, и никакой информации в открытом доступе. Она долго искала, где и как постичь мастерство постижера. Так попались на глаза онлайн-курсы по созданию индивидуальных систем замещения волос, так правильно называются эти изделия. Самое время пояснить, чем они отличаются от «массовых» париков и шиньонов, которые то входят в моду, то выходят из нее, или бутафорских, гротесковых, которыми театральные постижеры создают определенный сценический образ. Система замещения волос – это, по сути, протез, сделанный по слепку головы, а потому и сидящий идеально, так что, если кто не знает, то и не догадается.

Фото: Евгений Налимов

Милана помнит и самый первый свой, подростковый, паричок – каре с челкой. Она была в восторге от него, прежде всего потому, что на нее никто больше не оборачивался на улице, знакомые же с удивлением отмечали: а девушка-то красива! Сегодня Милане – двадцать, она студентка, учится на дизайнера и ощущает себя вполне счастливым человеком:

– Многое изменилось в моей жизни, я стала спокойной и ни на кого не обижаюсь. У меня есть моя прекрасная мама – посмотрите, это она сделала меня красивой, – и замечательные друзья, с ними можно быть открытой и искренней, они помогли мне обрести себя. Ну и уверенность в будущем, конечно. Собираюсь помогать маме в семейной мастерской, ее изделия нужны людям, и парой рук здесь уже не обойтись. Один заказ, к слову, я уже сделала сама.

– Милана, ты прошла непростой путь от отчаяния до принятия себя. Готова ли поддерживать других?

– Надо подумать. Одному такие испытания не выдержать, я знаю.

И простые слова – «не обращай внимания», «не копи на людей обид» – не работают с теми, кто натерпелся издевок и насмешек. Надо, чтобы человек сам в себя поверил и доверился близким.

180 граммов

У Натальи, рукодельницы по духу, все получается. Правда, и плата за дар таланта высока – работать приходится по 12 часов в сутки без выходных.

– Я только последние года два стала приходить в себя. И когда ко мне приходят мамы с больными детками, все их переживания по глазам читаю, по слезам, так они мне знакомы. Алопеция – это очень тяжелая для человека психологическая история, настоящая трагедия. Для меня мое дело, в первую очередь, вопрос психологической поддержки клиентов, а не бизнес по продаже париков. Стараюсь, чтобы от меня они ушли воодушевленными, с наращенными крыльями. Такой вижу свою миссию. И собственный опыт помогает, и образование психолога. Я на связи с ними 24/7, и есть идея создать сообщество поддержки семей алопетов. Чтобы эти люди не прятались «по норкам», а встречались друг с другом, общались. Многие ведь не решаются сказать о проблеме даже близким. Есть у меня и такая семья, родители привозят ребенка из маленького села, там даже родня не знает про то, что он алопет.

В день человек теряет сто и более волосинок, всего же в женской шевелюре их около 300 тысяч. Вопрос, сколько времени и материала потребуется мастерице, чтобы изготовить один паричок?

Наталья может сделать в день один сантиметр, на одно изделие уходит два месяца работы, 180 граммов натурального волоса, сырья дорогого: кто сдавал свои косы – тот знает, отсюда и цены на готовые индивидуальные изделия. Но есть и более экономичный аналог, термоволокно, такого парика на период реабилитации после курса химиотерапии, скажем, вполне достаточно.

Бывает, люди не по делу, а из праздности задают ей вопросы с подковыркой – а как же, мол, сакральный аспект? Ведь волосы исстари использовались в мистических обрядах, на них могли «наговорить» и любовь, и беду. Мастерица отвечает вопросом на вопрос: «А вас интересовала бы эта тема, если бы речь шла о пересадке жизненно важного донорского органа, сердца или почки?» На самом деле, поставки сырья с современных фабрик – это давно уже целая отрасль, ничего общего не имеющая ни с мистикой, ни с колдовством.

Мастерицу и ее дочь-красавицу пустое любопытство давно уже не трогает, не отвлекает от главных в жизни вещей. Их клиенты должны от них уходить «с наращенными крыльями».