Артист Сергей Амосов: Я скучаю по алтайскому солнцу!

Многие земляки, видя нашего героя на экране, не подозревают, что артист театра и кино Сергей Амосов – уроженец Алтайского края. Сегодня он – гость «АП».

«Своя колея»

– Сергей, встрече с вами на страницах «Алтайской правды», наверное, особенно рады будут рубцовчане…

– Я родился в Рубцовске, учился в школе, занимался спортом, даже был двукратным чемпионом края среди юношей по классической борьбе. К сожалению, мне никто не прививал любовь ни к театру, ни к пению – мои родители были рабочими людьми, трудились на Алтайском тракторном заводе. После 8 класса я поступил в ПТУ № 9, но училище не окончил, потому что часто приходилось уезжать на сборы и соревнования, пришлось перевестись в школу рабочей молодежи. От спорта устал, хотя у меня были очень хорошие перспективы, и после окончания ШРМ ушел в армию, служил в погранвойсках на Камчатке. Когда вернулся, поработал на АТЗ и решил, что это не совсем мое. Отправился на заработки в Тюмень...

– ...но дальше тюменского вокзала не ушли. Расскажите нашим читателям, как из Рубцовска через Тюмень проехать… в Ленинград.

– Только я вышел в Тюмени на перрон, как мне перебежала дорогу огромная крыса. Почувствовал, что задерживаться там не стоит, и взял билет на Москву. Оттуда я хотел отправиться в Одессу, всегда мечтал о «жемчужине у моря». Но кассир на московском вокзале почему-то сказала, что билетов в Одессу нет, «зато есть в Ленинград». Дай, думаю, поеду посмотрю колыбель русской революции.

Приехал. Куда податься лимите? Устроился на стройку – решил заработать на «Яву» и триумфально вернуться на ней домой. Однако женился и остался в Петербурге. Работал в городском ремонтно-строительном тресте № 1, в пожарной охране. Но высшее образование ведь получить нужно? И поскольку с точными науками у меня было неважно, решил поступать в гуманитарный вуз.

– На театральный выбор пал сразу?

– Однажды выхожу я из трамвая и вижу объявление о приеме в театральный институт. И что важно, на специальность «Артист рок-оперы»! А я в юности любил с друзьями во дворе с гитарой посидеть, «Юнона и Авось» была тогда на слуху. «А пойду!..» – решил.

До того времени у нас как в театральных вузах учили? Ты либо играешь, либо поешь, либо танцуешь. Я же поступал в ЛГИТМиК на экспериментальный курс: предполагалось, что выпускать будут артистов синтетических типа бродвейских. Конкурс был огромный, человек 50 на место. Я пришел с гитарой, спел песню собственного сочинения – комиссия заулыбалась. Первый тур, второй выдержал, допустили к экзаменам. Нужно было сдавать сочинение – выбрать постоянного автора какого-либо журнала и написать рецензию.

 Я особо журналов не читал, но про «Неву» знал. Решил так: «Кто там будет выяснять, писателей ведь много!..» Придумал автора, придумал рассказ, покритиковал его и получил четверку. После экзаменов уехал. Вернулся в Питер, решил сходить проверить, мало ли… Пришел в институт и увидел свою фамилию в списках поступивших.

– Как вам дался первый, самый трудный для многих, курс?

– Он был для меня адом. Учиться в институт пришли уже люди или с образованием, или игравшие в театре, да еще дети народных артистов. И я – слесарь, строитель, пожарный… Профессор Черноземов в мою честь называл наш курс пожарно-музыкально-драматической командой. «Самородок с Алтая, ну-ка давай!..» – командовал он мне.

Я ведь понятия не имел о сольфеджио, сценической речи, актерском мастерстве, музыкальной грамоте, ритмике, фортепиано. Ко мне однокурсники подходили и спрашивали: «Ты с Алтая? Наверное, старовер?» – «Почему?» – «Ты как-то обособленно держишься…»

– А в Рубцовске вы не учились ни в музыкальной школе, ни в музучилище?

– Нет, и очень об этом сожалею. В детстве, лет в семь-восемь, я очень любил петь в ванной либо в подъезде – там эхо было хорошее. Соседи родителям говорили: «Ой, как у вас Сережа поет замечательно!» Но этим все и заканчивалось. Наше рубцовское музучилище, кстати, на хорошем счету в Петербурге – в консерватории, например.

– Вспомним ваших театральных педагогов, о многих из которых ходят легенды.

– Руководил курсом Владимир Иванович Подгородинский, организатор театра «Рок-опера». Сценическое движение преподавал Кирилл Николаевич Черноземов – уникальная личность, профессионал, которому веришь безоговорочно. Многое дала преподаватель сценической речи Елена Игоревна Черная. Начинала она с нами с азов, как с первоклассниками: по слогам читали стихотворения. Учиться было так трудно, что трое с курса ушли сразу, не выдержали.

– Вы выдержали и вышли на большую сцену еще до окончания вуза.

– Да, в институт приезжали участники американского шоу, посмотрели наш спектакль и предложили поработать с ними. С программой «Да здравствуют люди!» мы проехали всю Европу. Я за два с половиной месяца даже разговорный английский выучил, хотя после школы, кроме «ай эм Сережа», ничего не помнил (смеется).

Разные школы

– Расскажите о работе в театре и кино.

– После окончания театрального я недолго поработал в «Рок-опере»: в девяностые уходил из профессии (даже получил второе высшее, экономическое), нужно было кормить семью. Очень жалею об уходе из театра, потому что много потерял: в то время поступали достойные предложения.

В 2000 году я вернулся в театр и практически заново все начал. Работал в Санкт-Петербургском детском музыкальном театре «Зазеркалье», потом выступал в возрожденном мюзикле «Норд-Ост». Он был вновь как театральный институт для меня. В мюзикле предложили линейку ролей: сначала я выхожу Чкаловым, потом меняются декорации, меня быстро переодевают, через полминуты выбегаю уже пьяным Потапычем. Еще я там играл роли Старейшины и Николая Татаринова. Потом была «Пышка» в Театре на Литейном, ее ставил Пази. Долго искали актера на роль ведущего – одинокого полководца, вписанного в эту историю. Роль эта романтическая и музыкальная: герой ведет весь спектакль перевоплощаясь – то он актер, то комик, то священник. Какое-то время поработал там и понял, что особых перспектив нет…

С тех пор я в свободном плавании – снимаюсь в кино, участвую в антрепризе, концертах, готовлю собственный спектакль «Сделан в СССР». В нем хочу рассказать о детстве, юности, судьбе людей, родившихся в Стране Советов. О том, как мы жили тогда, во что вылилась для нас перестройка. Получается такая музыкально-драматическая история: общаешься со зрителем, читаешь стихи, поёшь.

– Пограничник, слесарь, строитель и пожарный… Наверняка жизненный опыт помогает в работе. В роли бригадира на стройке вы абсолютно органичны.

– Да, это роль в очень неплохом сериале «Жить сначала» режиссера Бутурлина. (К сожалению, почему-то в России он не идет на экране, его смотрели зрители Украины и Израиля.) Ведь как у нас сейчас зачастую снимают сериалы? Пришел артист на площадку – над ролью работать не надо, что-то сыграл, быстренько сняли… А Бутурлин воспитан старой школой, работает по-настоящему.

– Изучая вашу фильмографию, заметила необычное: в нескольких сериалах (прямо как в «Норд-Осте»!) вы играли не одну роль. В «Операх», «Тайнах следствия» – по две, а в «Улицах разбитых фонарей» и «Литейном» так и по три разнохарактерных роли! Искусство перевоплощения – от полицейского до киллера – вам дается легко? Как вжиться в образ убийцы?

– Когда я играю отрицательных героев, стараюсь донести зрителю посыл: «Так делать не надо!» Мне порой говорят, что моего нехорошего героя жалко больше, чем положительного. Полицейский и бандит, в принципе, это одни и те же люди, но по разные стороны закона. Психология, стиль их жизни очень похожи.

Все мы, люди, под богом ходим, а судьбы складываются по-разному. От сумы и тюрьмы у нас нельзя зарекаться.

– Нам ли с вами, рожденным в «столице зон», этого не знать?

– Да, у меня есть друзья детства из Рубцовска, которые проходили другую школу жизни. И дорогого стоят комплименты от них, когда сыграешь бандита, а они одобрят твою работу.

– Вы работаете ведущим на свадьбах, корпоративах, юбилеях. Скажите, насколько сложно увеличивать в объемах счастье и без того счастливых людей?

– Главное здесь управлять дыханием праздника. У людей должно быть ощущение, что он идет сам по себе. Ведущий – не генерал, который руководит, призывает участвовать в конкурсах. Любой праздник, даже если есть сценарий, все равно всегда импровизация. Сейчас часто стали делать ставку на ведущих по типу «Камеди» – они молодые, веселые, нарядные. Порой такие мастера разговорного жанра что-то говорят сами по себе, а люди водку пьют сами по себе. Подвешенный язык не самое главное. Можно много говорить, но главное, чтобы было комфортно, весело и душевно.

«Остановиться, оглянуться…»

– В Интернете поклонники, отмечая высокий уровень ваших работ, говорят и о внутренней интеллигентности. Откуда это в бывшем рубцовском парнишке?

– Много раз в жизни я наступал на грабли. Раз наступишь, другой на те же самые и задумаешься: что ж так больно-то? Я стараюсь по жизни присматриваться к происходящему, наблюдаю за собой и за этими граблями (смеется). Мне всегда было интересно учиться, ведь именно тогда и возникает движение.

– Если вспоминаете малую родину, какие образы всплывают в памяти первым делом?

– Знаете, в Питере я живу с 1987-го. Поначалу мне было не очень комфортно. Знаю, что многие земляки уехали из Северной столицы. Я привык к городу, но мне не хватает солнца – нашего, алтайского. Скучаю по родине. Порой хочется вернуться, купить домик…

– Что вас удерживает от этого шага?

– Держат дети и желание себя реализовать. В девяностые многое потерял, а сейчас случился кризис и заморозили некоторые проекты, антрепризные спектакли…

Не получается себя полностью реализовать вот еще почему. Нынче очень много ставится мюзиклов, антреприз, но делают это какие-то странные режиссеры – гламурные, мажорные… Зачем изобретать велосипед? Вы играйте нормально! А они трусы снимают на сцене… Я знаю, что мне с такими не по пути. Не отрицаю – может, я чего-то не понимаю, но мне хочется работать с режиссерами старой школы.

Хочется реализовать себя и в вокале, и в драматическом искусстве. Во мне еще столько всего... И не хотелось бы работать «в стол». Я каждый день просыпаюсь, репетирую: артист, как спортсмен, должен всегда поддерживать форму.

– Вам не приходила мысль выступить на концертных площадках малой родины?

– Хочется приехать на Алтай, например, с концертом. В нем могли бы прозвучать стихотворения любимого мной Николая Заболоцкого и песни в стиле ретро. Я уже выступал с подобными программами, питерской публике нравилось.

– В романсе на слова Гумилева, который вы исполняете, есть такие слова: «…и если мы живем на свете, то только лишь из-за мечты».

– Вот не мечта, а пожелание ко всем и самому себе тоже: работа должна быть любимой, а ты – востребованным, необходимым, полезным и себе, и миру. Нужно, чтобы были настоящие друзья, крепкая семья. Нужно самому развиваться и становиться лучше.

Но порой ты крутишься как белка в колесе – монотонно, однообразно. А ведь надо просто сделать шаг в сторону, выпрыгнуть из этого колеса и остановиться – подумать, посмотреть. Надеюсь, что скоро приеду на Алтай. Надо перезагрузиться…

Хочу довести до ума спектакль «Сделан в СССР». Вроде бы все есть для этого, но должен быть еще и кураж! Нет его пока… Я даже в спортзал пошел, решил бокс освоить. Спорт дает хороший заряд.

Смысла нет грустить, что это даст? Уныние – большой грех. Нельзя предаваться этому греху, когда есть другие (смеется). Надо себя взбадривать, улыбаться, видеть позитив. Как ты себе скажешь, так оно и будет. Победа – она в голове!

– У вас тогда должен быть и девиз соответствующий.

– Девиз мой из «Норд-Оста», который по каверинским «Двум капитанам» создан: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»