Внимая ужасам войны: 11 апреля отмечается памятная дата

11 апреля во всем мире отмечается памятная дата – Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.

«Так нас гнали…»

Глубоко погружаясь в тему, всегда узнаешь нечто удивительное… Многие из наших земляков помнят солиста театра музкомедии заслуженного артиста РСФСР Сергея Фёдорова. «Баритон полного диапазона и красивого тембра, прекрасная фактура, пластичность, несомненные актерские данные, обаяние, тонкое чувство юмора, элегантность и изящество манер – все это помогло актеру очень быстро стать незаменимым исполнителем главных ролей в классических опереттах» – такая характеристика вкупе с биографией артиста представлена на профильном всероссийском интернет-ресурсе. Вот только в биографии не хватает одной строки – Фёдоров в годы войны был малолетним узником концлагеря. Конечно же, подробности плена он мог помнить лишь по рассказам матери, ведь в победном 1945-м ему исполнилось три года. Так совпало, что жена Сергея Николаевича тоже была уроженкой Ленинградской области. И тоже испытала ужасы плена…

Наверное, хорошо, что не врезались эти самые ужасы в память новичихинца Петра Петровича Рудковского, родившегося в 1944-м в Германии. Мария Васильевна Шкарупина из Солонешного тоже была грудным ребенком, когда ее мать угнали в Германию вместе с дочерью.

Жительница Советского района Нина Степановна Осокина кошмаров плена забыть не могла… Наша героиня ушла из жизни после ковида в прошлом году, но ее воспоминания сохранились в районном музее:

«Когда я была еще совсем девчонкой, в Смоленскую область Холм-Жирновского района, где мы жили, вторглись немцы, подступали со всех сторон. Сентябрь 1941 года я запомнила на всю жизнь… Вместе с мамой, сестрами и братьями мы копали картошку. На мгновение тучи сгустились над нами, осколок от разорвавшейся в небе бомбы молниеносно устремился вниз. Ничего не понимая, все очнулись, лишь когда увидели окровавленное тело моей сестренки Маши. Подхватив дочь на руки, мама с другими жителями побежала в укрытие. Было видно, как самолеты, сделав круг, развернулись, чтобы еще раз пустить снаряд по безоружному населению. Чтобы укрыться, мы спрятались в небольшое подполье. Немцы окружили со всех сторон… Все население деревни гнали по лесам и болотам. Загнав в скотный двор, они морили нас голодом. Тогда погибло много человек, в том числе и новорожденная сестренка Таня. Так нас гнали до самой Белоруссии. Вместе с нами эту тяжелую дорогу преодолевала наша бабушка Анна Дементьевна… На людей было страшно смотреть, многие переболели тифом. Уже на месте староста распределил всех по деревням. Обессиленные и изнеможенные, мы несколько лет жили в здании старой школы. То время, что нам пришлось прожить в Белоруссии, мне и бабушке приходилось ходить по дворам просить милостыню».

«Земля и небо горели»

В селе Хабары живут двое бывших узников фашистского лагеря, причем они родственники, тетя и племянник.

Валентина Евпатьевна Орешкина (в девичестве Рунаева) родилась в 1933-м в селе Щепятина Брасовского района Брянской области. Когда умер отец, вдова осталась с четырьмя дочерьми – Таней, Аней, Надей и самой младшей Валей.

Воспоминания о горьком детстве, о войне и сейчас даются Валентине Евпатьевне нелегко – ее голос срывается, дочь Нина маму успокаивает... Вот этот непростой рассказ:

– Война как началась, самолеты летают, бомбят, а мы окна позавешаем, выйдем, глядим – не светится, хорошо! А что там свету – коптилочка… Керосину нет, лампу чтоб заправить. Делали коптилочку, туда жиру наливали. В небе самолеты только – гу-у-у-у…

Кто соли набрал, а мы какой запас был, все съели. А потом – без соли, ой… А тетя придет к нам, я бегу: «Тетя, покушай наш суп!» Она: «Ой, ну пойдем ко мне, у нас суп лучше». Пойду, она стаканчик соли даст мне. А у нас же семья, отец помер, а нас пятеро…

Однажды сестры были на улице, тут идет один – то ли разведчик был, по-русски говорил – он вел коня поить. И говорит сестрам моим: «Вас завтра будут выгонять!» Наши за ночь все добро, какое было, в яму спустили, замуровали… Немцы пришли. Остановились у нас и начали свою власть: кричат, с винтовками, с шомполами ходят, скотину бьют, птицу рубят – давай им все щипать да варить-жарить. Нас из дома выгнали, рядом хатенка маленькая, мы там жили. Туда нагнали нас семьи три или четыре и нам не давали ни хлебушка спечь, ничего. Вечером дядя пошел в подвал, хотел муки взять – а комендантский час, не разрешили.

А потом в 1943 году уже они собрались нас угонять. Они нас выгнали, а дома наши начали жечь. Земля и небо горели… Нас выгнали – было начало августа. Такие хлеба были… Уже убирать надо, а немцы все жгли. У нас конь был, мы на коне спрятались, ушли со своей семьей. Коня запрягли, какие-то продукты взяли и поехали, и немцы следом. И как нам удалось… В сторону как-то съехали и заехали в гору. Нас никто не видит. Выкопали в горе земляночку, думаем: «Теперь мы обеспечены, в случае если будут бить-стрелять, мы спрячемся». И вот сутки-двое мы пробыли… А недалеко дорога была, немцы нас услышали – коровы-то мычат, телятки… Они пришли, нас нашли и выгнали нас. И угнали! Маленьких и старых на машины посадили, а кто молодые, те все пешком. Нас отвезли в деревню, километров за пятьдесят. И там заграждение проволочное. И вот нас загнали туда (голос прерывается, всхлипывает) – и мы своих нашли, встретились. Я не помню, сколько мы в этом лагере были, помню – ничего же зимнего не было, в летнем во всем…

Потом погнали нас до Белоруссии. В поезд мы сели. Набили полные вагоны людей – и старики, и дети. Помню, приостановился поезд – как, почему?... Там паровоз-то первый ехал. Приостановился, и под нашими двумя вагонами взрыв получился – какой-то такой хлопок страшный! Одна сторона вагона похилилась, и колеса в землю ушли, линия разошлась. Если бы на ходу было, мы б все погибли, пошли б вагоны на вагоны… Немцы нас выгнали из вагонов – тут и самолеты, и машины, и мотоциклы. Быстро растянули эти вагоны, линию сделали и погнали нас. Пригнали в Белоруссию – там станция вся разбитая. Нас разгрузили, город даже запомнила – Лепель… Привезли в Белоруссию, и там мы стояли месяц, наверное, в лагере. А потом нас повезли в Польшу…

Быть может, если бы Рунаевы остались в лагере, они бы не уцелели. Но мать с Валей взяли в работники на один хутор, сестер – на другой. Трудились в огороде, обихаживали скотину, шили… И остались живы. После войны вернулись на Брянщину, в начале шестидесятых семья Валентины переселилась на целинные земли – в Хабары.

Но почему мы говорим о семье узников, живущих в Хабарах? В дороге старшая сестра Валентины, Татьяна, родила сына. Прятала его то у себя на груди под одеждой, то в тряпках. Как он смог выжить, одному Богу известно… Конечно же, бывший водитель из Хабаров Дмитрий Терехов не помнит того, что навеки врезалось в память его тети Вали.