Театр музкомедии в Барнауле открыл сезон премьерой «Труффальдино из Бергамо»

Спектакль «Труффальдино из Бергамо» стал первой большой премьерой сезона на сцене театра музыкальной комедии.

Большой и в том смысле, что это вечерний спектакль для взрослой публики, и в смысле количества занятых артистов, пошитых на них сложных костюмов и выстроенных ярких декораций. С первого взгляда на сцену становится ясно, что режиссер Константин Яковлев взялся приблизить одну из самых успешных и любимых зрителем советских музыкальных комедий к ее корням – итальянской комедии дель арте и даже площадному балагану. В чем, надо предупредить, весьма преуспел.

Весёлая путаница

Сюжет, как многие знают, основан на пьесе Карло Гольдони «Слуга двух господ», но большинству наших зрителей он известен благодаря фильму Владимира Воробьева 1976 года с блистательным Константином Райкиным в главной роли пройдохи и плута.

Влюбленные Беатриче Распони и Флориндо Аретузи из Турина разлучены жестокой судьбой, но оба оказываются в Венеции, причем Беатриче выдает себя за погибшего брата Федерико. Она намерена найти Флориндо, а также попутно взыскать долг с купца Панталоне. Купец к тому же обещал выдать за Федерико свою юную дочь Клариче, влюбленную в Сильвио – сына доктора Ломбарди. В это самое время Труффальдино нанимается в слуги сразу к двум господам – Беатриче, переодетой мужчиной, и Флориндо. Разумеется, несчастные влюбленные даже не подозревают, что в Венеции остановились в гостиницах по соседству. Движимый надеждой, что двое хозяев и кормить будут за двоих, Труффальдино не раз перепутает их письма, кошельки и сундуки с имуществом, что, как ни странно, приведет к всеобщему миру и счастью. Ну и сам найдет любовь в лице нахальной Смеральдины, служанки купца Панталоне.

Взорам зрителей предстает венецианская улица с двумя гостиницами (и двумя балконами) и деревянным помостом, на котором сидят «музыканты» в белых рубашках. У них набеленные лица и картонные инструменты в руках. Но уже минуту спустя они отыщут разные части сценических костюмов и на глазах у публики станут облачаться в расшитые камзолы, балетные пачки и жилеты с непременными арлекинскими ромбами. Еще на сцену выпорхнут артисты хора и кордебалета в современной трикотажной спортивной одежде, изображающие беременных женщин, а также «растолстевших», «любопытствующих» и «заинтересованных лиц». Одни массы артистов сменяются другими, как приливные волны, и постепенно уже все оказываются облачены в костюмы условного 18 века (камзолы, треуголки, парики и кринолины). А также загримированы в соответствии с образом: у кого нарисованы усы и бороды, у кого – крупная трагическая слеза. У Виталия Селюкова и Юлии Пермяковой, играющих Труффальдино и Смеральдину, над глазами половинки все тех же цветных ромбов, которыми в изобилии украшены их костюмы, а дивный Сильвио (Денис Паньков) зарделся трогательным румянцем и украсил себя мушкой…

Другой спектакль

Предваряя премьеру, в театре надеялись, что новый масштабный спектакль будет так же любим барнаульцами, как и предыдущая постановка пьесы в 80-х годах прошлого века. Случайно моей соседкой на премьере оказалась дама, видевшая тот давний спектакль. «Тогда Труффальдино играл Юрий Кашин, – заметила она в антракте. – И спектакль был, знаете, немного… другой». Охотно верю: Константин Яковлев в сотрудничестве с режиссером по пластике Татьяной Безменовой (Москва) представил на суд барнаульской публики тот род площадного представления, который совершенно немыслим без пинков под зад, визга, шуточных затрещин, многозначительно сломанных шпаг, а также хватания женщин за кринолины.

То есть если Смеральдина – служанка, то без метлы мы ее на сцене почти не видим. Когда кто-то из героев горестно всхлипывает, то остальные начинают громко и противно рыдать. Клариче (Александра Карпова), выражая категорическое нежелание выходить замуж за лже-Федерико, будет кричать «бе-е-е», и ее, с задранной юбкой, бесцеремонно уволокут за сцену. Артистам приходится почти постоянно играть на пределе, балансируя на тонкой грани между деланной эмоциональностью и истерикой. И посреди вот этого шумного и буйного балагана на сцену периодически «выплывает» фанерная венецианская гондола с беременными дамами и их понурыми кавалерами: доходчивая иллюстрация к песне «О, Венеция, город влюбленных!».

За пантомиму тут отвечают в том числе бессловесные мужские персонажи, постоянно присутствующие на сцене по одному: этакие любопытные соглядатаи, которые внимательно наблюдают за сюжетными перипетиями, вытягивая шеи, воздевая руки или закрывая лица треуголками. Замечу, не все пластические решения, в великом множестве придуманные постановщиками, были легко расшифрованы зрителями. Но именно в те моменты, когда буффонада начинает утомлять, звучат замечательные песни композитора Александра Колкера и поэта Кима Рыжова, действительно способные искупить некоторые несовершенства театральной формы.

Если кому-то однозначно повезло с гротескным образом, так это Сильвио – судя по реакциям зрителей, придуманные для него решения в итоге «выстрелили». Весь в розовом и розочках, в кружевах и золотистых локонах, он трусоват, но храбрится. В своих грозных песнях, в которых он обещает наколоть соперника на шпагу, трогательно дает петуха, а при любой опасности валится в обморок. А его возлюбленная Клариче, тоже в розах и ярко-розовом парике, уже не та робкая юная девушка, что в советском фильме, но отчаянная бунтарка.

Яркостью париков, костюмов и реакций они поначалу несколько затмевают другую главную пару спектакля – Беатриче и Флориндо (Юлия Башкатова и Юрий Голубев, которые играют сдержаннее), и лишь в забавной сцене, где оба идут топиться в венецианском канале, повесив на шею массивные булыжники, мы догадываемся о глубине их чувств. Что же касается Труффальдино, то он произносит ремарки («Появляется Флориндо. Он страдает!»), мечется между двумя господами, напевая: «А я смогу! А я упрямый!» Однако вывести его на первый план режиссеру не удалось – или не захотелось.