О чем писала газета «Алтайская правда» 29 января 1956 года

«Разоблаченный чудотворец» - спектакль Бийского драматического театра.

Именем Генри Фильдинга  одна из самых замечательных страниц в истории английской литературы. Мужественно порвав с аристократией, из рядов которой он вышел, Фильдинг поставил свой выдающийся дар сатирика-романиста, драматурга, поэта, публициста на службу простым людям своей родины.

Силой неотразимого реалистического искусства воздействовал он на умы и сердца современников, побуждая в них высокие гуманные идеи — любовь к свободе и справедливости, сострадание к бедности, презрение и ненависть в угнетению, в какой бы форме оно ни проявлялось. Десятки произведений создал Фильдинг, разоблачая, деятельность буржуазных парламентариев, министров, их лицемерие и ханжество. Много сил отдал драматург борьбе против религии и духовенства.

Религия, духовенство олицетворяли в сознании Фильдинга сгусток всего реакционного, косного, что одурманивает человека, сковывает его разум и волю, делает его послушной игрушкой в руках духовенства. Вот почему Фильдинг поднимал свой гневный голос против религии, церкви. Драматург разил церковь и духовенство испытанным оружием сатиры, которым владел в совершенстве. И вот они выставлены напоказ в его пьесе «Разоблаченный чудотворец».

Недавно эту пьесу поставил Бийский драматический театр. Главной фигурой спектакля является монах Мартин. Он выходит на сцену неспешной, уверенной походкой человека, для которого не существует закрытых дверей. Руки его смиренно сложены на груди, покорные глаза обращены к небесам. В доме богатого старика Журдена, куда «духовный отец» регулярно заходит наставлять на путь истины отчасти хозяина, а, главным образом, хорошенькую Изабеллу, невесту юного Филиппа Ларуна, его слова звучат как непреложный закон, произносятся они от имени всевышнего.

Пользуясь неопытностью девушки, монах стремится совратить ее, он пускает в действие разнообразные средства и главное из них — имя бога. Сам монах, разумеется, не верит ни в бога, ни в дьявола.

Артисту Е. Оралову удалось создать убедительный образ монаха — законченного плута и негодяя, лукавого и злобного, для которого служение господу есть не что иное, как доходный промысел. Он извлекает из этого промысла максимум возможного. В неудержимом, алчном стремлении к достижению своих целей Мартин не останавливается перед тем, чтобы оклеветать своих же собратьев по грабежу или истолковать церковные писания применительно к собственной подлости. Имя бога не сходит с его уст, и монах пользуется им сравнительно гибко: девушку он вкрадчиво убеждает в необходимости изменить жениху, отцу ее грозит страшными карами на том свете, если он не отложит свадьбы дочери.

«Богохульники!» — кричит он недругам, спасаясь от их шпаг. И какая откровенная тоска слышится в его голосе, когда разъяренный после схватки с Ларуном он восклицает: «Ах, почему у нас нет инквизиции? Уничтожить неверие можно только одним путем: сжигать на кострах этих еретиков без всякой пощады! Пламя таких костров веселит душу служителей церкви!».

Ярко показан в комедии и старик Журден. Артист А. Пашков верно передает природу его характера — подлого, суеверного, трусливого. В отлично сыгранной А. Пашковым сцене исповеди раскрывается грязное прошлое Журдена. Стоя на коленях, он перечисляет совершенные им грехи, время от времени ударяясь головой об пол и вопя о снисхождении. Его исповедь – грозное обвинение драматурга государственной власти, действующей заодно с церковью.

«Я застраховал свой корабль на значительную сумму, а затем нарочно сжег его, чтобы получить страховую премию, — перечисляет свои грехи Журден. -Я объявил себя банкротом, прекратил платежи, разорил вкладчиков, а сам с полным карманом бежал в Лондон, там переменил религию и купил должность мирового судьи.  О, боже, с кем только я не был заодно!.. Я связался в Лондоне с ворами, преступниками, плутами, я покрывал все их делишки, не доводя дело до суда. Я брал взятки у всех — правых и виноватых. Ко всем порокам я был снисходителен, кроме одного — бедности. Ее я не прощал никогда!»

На лице Журдена в эту минуту написано выражение полнейшего раскаяния, его плутоватые глаза расширены от ужаса при мысли о возможных последствиях и умоляюще устремлены на монаха. Но сила укоренившейся привычки не покидает его даже в минуты горя. Нет-нет да и забегают воровато его глаза, словно выискивая лазейку, в которой можно было бы укрыться.

Но страхи его напрасны. Все перечисленные злодеяния церковь охотно прощает ему. И лишь один грех, по мнению «представителя бога», страшен, чудовищен: как-то Журден «присудил к тюремному заключению монаха, справедливо обвиненного в воровстве». За это монах приказывает Журдену отдать церкви все его богатство, а дочь Изабеллу заточить в монастырь. Злосчастный грешник, мысли которого всецело поглощены адом, готов исполнить любые требования Мартина: лишить счастья единственную дочь, поссориться с соседями...

Кажется, вот-вот осуществится злобный замысел Мартина и его соучастника Журдена. Зритель негодует, возмущается поведением монаха... А затем, хотя и не окончательно убежденный в победе добра над злом, с удовольствием наблюдает, как ловко оборачивается против духовного отца задуманная им же интрижка. Изабелла, в глупости которой монах не сомневался, оказывается не такой уж наивной. Девушка во-время догадывается об истинных целях своего наставника и готовит ему надежный капкан. Душевные качества Изабеллы — жизнерадостность, верность любимому, озорное лукавство — артистка Н. Мозгунова донесла до зрителя жизненно достоверно и впечатляюще.

Есть в комедии Фильдинга персонаж, вызывающий наибольшие симпатии зрителей. Это старый Ларун — остроумный весельчак и яростный безбожник, темпераментный, вспыльчивый и вместе с тем задушевный человек. Годы не охладили сердце Ларуна. Проживший бурную молодость, он хорошо знает цену любви и готов отстаивать ее от посяганий церкви чем угодно — словом, кулаком, шпагой, пистолетом.

Большое впечатление производит сцена, в которой Ларун, переодетый в монашескую рясу, является ночью в дом Журдена, именем церкви освобождает его от всех обязанностей, которые возложены на него Мартином, и приказывает немедля обвенчать Изабеллу с ее женихом. В словах Ларуна, направленных против религии и духовенства, содержится едкая критика, отражающая взгляды самого драматурга. Артист                    И. Андросенко достойно справился с трудной задачей — создать образ, способный по силе внутреннего духа противостоять скопищу лжи и лицемерия, прикрываемому именем господа.

Жаль, что сын старого Ларуна, Филипп, продолжающий антицерковную линию отца, не получил в спектакле должного сценического воплощения. Артист В. Беспрозванный поверхностно трактует этот образ. Его Филипп напоминает некое оранжерейное создание, с большим трудом отличает зло от добра и потому непомерно много мучается. У Фильдинга Филипп более стоек, хотя от огненного характера отца он унаследовал какой-то кусочек пламени. Пусть он еще не успел перенять всех воинствующих убеждений родителя, но постепенно, шаг за шагом, он обретает необходимую душевную твердость. Вот этого-то важного процесса становления характера героя, совершающегося в ходе борьбы против религии, артист даже и не стремится показать. Он упорно «нажимает» на страданья, ослабляя тем самым страстный обличительный пафос образа.

Не случайно от последних слов спектакля повеяло больше благодушием, нежели здоровой радостью, завоеванной в борьбе. Заключительная сцена, после позорного бегства Мартина, вообще не удалась постановщикам. Наряду с бледной игрой В. Беспрозванного зритель увидел в ней столь же невыразительную работу артистов Е. Колыгина (священник) и А. Козыревой (Баетриса). В частности, Е. Колыгин лишил образ священника каких бы то ни было сатирических черт, что прямо противоречит идейному замыслу пьесы. Он всего-навсего произносит слова, а затем стоит, глядя в пол и явно не зная, куда себя деть.

Естественно было ожидать, что постановщики продолжат свою работу над устранением некоторых промахов, над совершенствованием спектакля. Вопреки предположениям постановка «Разоблаченного чудотворца» на протяжении месяца не претерпела никаких изменений. Не устраняются существенные недостатки в игре отдельных актеров, в частности, В. Беспрозванного, Е. Колыгина, явно снижающие идейную, сатирическую ценность спектакля. Не устраняются недостатки и в оформлении. Степы дома Журдена по-прежнему украшены двумя дурно сделанными копиями картин. Кстати, в доме невежественного человека, воспитывающего свою единственную дочь в духе незыблемой святости, присутствие подобных картин и дополняющей их статуэтки вообще неуместно.

Работу над спектаклем «Разоблаченный чудотворец» нельзя считать законченной, ее необходимо продолжить. Гневная атеистичная сатира Генри Фильдинга должна прочно войти в репертуар Бийского драматического театра. Ее надо доносить до зрителя — рабочего, колхозника более целеустремленно.

Н. КОРОПАЧИНСНИЙ.

Стиль и орфография приведенных материалов сохранены.