Кому и какой ущерб наносит человек, взяв из леса бросовую мертвую древесину?

Лес для сельского человека – это и теплый дом, и банька. Особенно если он под боком. Нет добрых дров – сухостой выручит. В лесных селах края веками складывался такой уклад жизни. Но, похоже, людям придется менять старые привычки. Поскольку взять хворостину в лесу и украсть ее с недавних пор одно и то же.

В топку

Рослесхоз в письме от 25 февраля сего года разъясняет органам управления лесами регионов страны, что присвоение находящейся на землях лесного фонда древесины ветровальных и буреломных деревьев надо рассматривать как хищение. Речь не идет о деловой или дровяной древесине, которую потребители покупают у лесхозов согласно контрактам и договорам. Наши читатели, проживающие в лесной местности, рассказывают, что новый документ приводит к нелепым ситуациям, которые не возникали прежде.

Казалось бы, действующие редакции Лесного кодекса РФ и закона Алтайского края № 87 «О регулировании отдельных лесных отношений…» не оставили в правовом поле белых пятен. Человек сам решает, покупать ли ему дрова на зиму или заготовить самому, благо в соседнем колке хватает и бурелома, и стволов, погрызенных короедом… Для селян письмо Рослесхоза аукнулось такой вот странностью. Нарубив мертвого валежника и очистив, по сути, лес от вредного хлама, человек автоматически становится вором со всеми вытекающими. Степень наказания – штраф или уголовная статья – зависит от масштабов «запасов» и принципиальности госинспектора. Речь, напоминаем, о бросовом материале, который только в топку и годится. Прочитав в районной «Сельчанке» заметку о том, как полиция задержала одного такого «расхитителя», начальник управления Пенсионного фонда РФ в Новичихинском районе Сергей Бидник поделился с «АП» недоумением:

– За что задержали? Через год сухая береза трухой станет. Получается, пусть лучше сгниет, чем мужик возьмет. Какой грех, если он поехал и забрал никому не нужные сучки? Лес от этого только чище станет, меньше будет вторичных вредителей. Оштрафовали одного – остальные, хоть и с опаской, но продолжают запасать сухостой. Потому что попадается, я думаю, один из тысячи. Получается, сами себя обманываем? С одной стороны, лесхоз, который занимается своим делом, дрова продает. С другой – тысячи кубов пропадающего сухостоя и безработные, которые могли бы им заняться. Почему не отдать его нуждающимся? Мое мнение – надо тему доработать, ведь она касается 95% жителей, и не только нашего района.

Нет, с процентом Сергей Алексеевич не погорячился. В негазифицированной Новичихе пользование центральным отоплением обходится в сорок с лишним тысяч рублей за сезон. По карману оно лишь обеспеченным людям да льготникам, получающим коммунальные субсидии. Топить дом самому – в разы дешевле. «Машина дров стоит около 7,5 тысячи рублей. Ее хватает на зиму, если еще и угольку припасти. Но и эти деньги для селян, особенно для пенсионеров, не копейки», – со знанием дела констатирует собеседник.

Каждый из нас – вор?!

В том, что в словах Бидника нет кривды, жизнь нас убедила спустя час после этого разговора. Два брата-подростка топали неспешно рядом с лошадкой вдоль кромки бора. Пацаны и телега, груженная валежником, – то была живая иллюстрация к стихам Некрасова. На мое ироничное: «Откуда дровишки?» – они и ответили по классику: «Из лесу, вестимо». С той лишь разницей, что мать растит их одна, без отца. Работает, но денег на растущих пацанов не хватает. «Мы полезное дело делаем, лес чистим», – уверены Серега и Антон. Парни с малолетства помогают маме. В каникулы занимаются огородом и заготовкой бесплатного бросового топлива. Вот интересно, как поступит госинспектор или полицейский, если задержит мальцов с этой охапкой?

Кому и какой ущерб наносит человек, взяв из леса бросовую мертвую древесину? Государству она не нужна, в законе с сухостоем даже связан термин «захламление». Но закон все же говорит об ущербе, наносимом «присвоением, то бишь хищением древесины буреломных и ветровальных деревьев». Получается, вором автоматически становится и житель далекого маленького села, которому проще дойти до леска, чем добраться до лесхоза, и студенты «археологичек», работающие летом на раскопах, и туристы, которым без костерка у озера ну никак.

Куб колотых дров, если покупать их в ООО «Новичиха лес», стоит 1091 рубль, чурок – 902, долготья – 514 рублей, а по распоряжению сельских администраций – и того дешевле, чуть более 400 рублей. Цены, что привел экономист предприятия Александр Быков, вполне приемлемы. Спрос на дрова – сезонный. Зимой – спад, потому что добрый хозяин в морозы без дровяных запасов не 
уйдет. Летом, когда люди «готовят сани», – подъем. Но ажиотажа не наблюдается, и годовых лимитов, по словам Быкова, население не выбирает. Почему – на предприятии догадываются, хотя открыто об этом и не высказываются. А проблему, о которой от имени односельчан говорит Сергей Бидник, здесь считают надуманной. И приводят свои доводы.

Почём бесплатные дрова?

«Новичиха лес» арендует около 30 тысяч гектаров бора. Участков, захламленных сухостоем (на гектар леса – 10 кубов сухих веток и прочего природного хлама), здесь нет. Есть в неарендуемых околках. В них можно рубить ветровальные и буреломные деревья, но по заведенному порядку. Любой желающий может подать заявление в лесничество, оплатить госпошлину, подписать договор купли-продажи. Либо действовать через сельсовет. Но в любом случае на то, чтобы получить экспертную оценку состояния дерева и разрешение его спилить, уйдет не один день. За это время кто-то другой, менее законопослушный, успеет забрать то, что ему надо, причем без всяких согласований. Логика законодательного алгоритма однозначна, она – в сохранении порядка лесопользования. В подтверждение своих слов начальник отдела управления лесами края по Новичихинскому району Евгений Ланг приводит недавний пример из жизни:

– Один из депутатов Мамонтовского района заявил, что жители сами хотят заниматься заготовкой сухостоя. Пожалуйста, предусматривает закон такой вариант заключения договоров. Мы отвели околок, показали его людям – не понравилось. Мол, от деревни далеко, да и дрова плохонькие. А сами на соседний лесок посматривают, на здоровую, ухоженную делянку. Но тут, извините, начинаются околодоговорные отношения. По договоренности с лесничеством можно вывезти с участка сучки, например. Совсем недалеко есть сейчас такой, на котором лежит около 7 кубометров. Приезжайте, берите. Но нет желающих.

Вопросов за скобками письма осталось много. Например, что считать валежником? С точки зрения лесника, это упавшее дерево, меж тем многие из нас думают, что это хворост. Теперь о цене «бесплатных» дров. Береза на корню стоит 5 рублей 70 копеек. Это попённая, как говорят специалисты,  цена. Дерево, попиленное на дрова, дорожает уже до 700 рублей за кубометр. В разницу входят расходы – от зарплаты рабочим до вывоза. К слову, такой расчет дает понять, почему дрова, продаваемые предпринимателями, дороже лесхозовских. ИП – посредник, а не альтруист.

Исполнительный директор ООО «Новичиха лес» Александр Тратонин видит проблему не в цене дров и не в законодательных прорехах, а в человеческих привычках. Истории эти, по его словам, повторяются из года в год. Можно, конечно, внести новые законодательные инициативы и попытаться сделать идеальный закон. Но как быть со статистикой, накопленной лесничеством? Лишь немногие законопослушные после прохождения нормативных процедур придут и возьмут заявленную гнилую березу. Для 90% жителей окрестных сел такая бумага, по мнению Александра Александровича, индульгенция, позволяющая беспрепятственно брать в лесу то, что хламом никак не назовешь.

– Мы это уже проходили, – констатирует руководитель. – И тот случай, о котором написала районная газета, не такой уж безобидный. Схема известна. Коммерсант нанимает двух бомжей, пилит хороший лес и продает дрова населению. Получая прибыль, не платит ни рубля налогов. Закон Алтайского края № 87, на мой взгляд, эффективно регулирует наши отношения с арендаторами.

Из Новичихи мы уехали, так и не найдя ответа на главный вопрос. Можно ли создать идеальный закон или надежда только на то, что совесть – лучший контролер? Импортный пресс-дровокол, управляемый дровокольщиками Максимом Киселевым и Сергеем Белоножко, работал без устали, легко, словно халву, раскалывая чурку за чуркой. Гора дров на площадке росла. А люди снова собирались в лес на свой страх и риск за «ветровальными и буреломными деревьями». Одни – чтобы согреть свои дома и навести порядок в лесу, другие – ради прибыли. Адрес у этой конкретной истории может быть любым. Потому что в какой лесной уголок огромной России ни загляни, а везде одно получается – деревня Запрещалово, Нельзяхинский район.