Неученье – тьма

Когда были подведены окончательные итоги Всероссийской переписи населения 2010 года, обнаружилось, что в стране живет огромное число людей, не имеющих основного общего образования в объеме девяти классов школы, которое по закону является обязательным. В Алтайском крае, например, по данным, опубликованным на сайте Росстата*, даже начального общего образования не имеют 20 599 человек в возрасте старше 15 лет, из них неграмотны 10 849 человек.

Подозрение, что тысячи респондентов просто подшутили над переписчиками (ведь всё записывалось с их слов и не подтверждалось никакими документами), пришлось отбросить: в крае по-прежнему действует сеть из 11 вечерних школ, а школы сегодня существуют только в том случае, если в них есть кому учиться. В системе Федеральной службы исполнения наказаний заключенные, не получившие в свое время основного общего образования, и вовсе обязаны учиться вплоть до достижения 30-летнего возраста, и, поверьте, школы в колониях не пустуют. О том, откуда берутся всё новые неграмотные, нам рассказали те, кто пытается исправить ситуацию даже тогда, когда это уже кажется бессмысленным.

Результат, конечно, есть

Подходя к крыльцу барака с табличкой «Школа» в исправительной колонии № 3, мы слышим обычный звонок на урок. Он звучит настолько неуместно в этой обстановке, что заставляет вздрогнуть: все-таки колония строгого режима. У находящихся здесь людей такие сроки, что за это время можно окончить не только школу, но и университет.

Вообще-то, в ИК-3 не школа, а учебно-консультационный пункт (филиал барнаульской вечерней школы № 6), но преподают тут абсолютно все общеобразовательные предметы, кроме информатики. Еще нам здесь обещают представить 63-летнего второклассника.

Внутри - идеальный порядок: ученики, с головы до ног одетые в черное, уже разошлись по классам и сидят за партами. Учительница русского языка и литературы Юлия Першина произносит суровым тоном, не терпящим возражений: «Открываем «Повести Белкина». Девяносто шестая страничка. «Станционный смотритель». И читаем». Выходит из класса – и оказывается обаятельной женщиной, любезно отвечает на все вопросы.

– С людьми, не умеющими читать и писать, мы в условиях нашего учреждения сталкиваемся по одной простой причине: большинство бросили учебу еще в возрасте 11-12 лет и у них не успели сформироваться грамотность и учебные навыки. Бывает, они не могут даже понять и списать текст с доски или из учебника. Естественно, у них маленький словарный запас, приходится объяснять значение простейших слов…

Шесть лет назад, придя работать в школу при колонии и увидев тетрадки, на которых было написано: «1 класс», Юлия Александровна не верила своим глазам. По ее опыту, многие великовозрастные первоклассники родом из самых отдаленных, глухих сел Алтайского края и Республики Алтай. Однако львиная доля тех, кто не учился даже в начальной школе, – цыгане и переселенцы из республик Средней Азии.

– Еще бывает, что родители переезжают из деревни в город, а ребенка как-то «забывают» отдать учиться, и отследить такие семьи невероятно сложно, – говорит за-вуч Елена Путилина. – Они, конечно, должны прислать подтверждение, что ребенка приняли в другое учебное заведение, но ведь могут предъявить и липовое.

Юлия Першина в начальной школе не преподавала, но и ее ученики подкидывают ей непростые педагогические задачки:

– Они очень стесняются своей неграмотности. К тому же заключенные пишут много писем и для них важно уметь написать красиво. Особенно если это переписка с девушкой! Так что от русского языка они ждут, что мы очень быстро научим их грамотности. И когда после летних каникул они пишут контрольную работу и обнаруживают в ней исправления, мы порой видим настоящее отчаяние: они же целый год проучились и все бесполезно! Хотя это неправда. Этой осенью я провела срезовую работу в 12 классе, настоящий диктант с грамматическим заданием, и все новички получили двойки, а вот те, кто учился у меня с 10 класса, написали на тройки. Так что результат, конечно, есть.

– Многие и считать не умеют, – добавляет Наталья Холопова. Она преподает математику в начальных классах и разучивает со взрослыми людьми таблицу умножения.

– Вот сейчас пришли два новых мальчика… то есть парня, им около 30 лет. И они не могут даже двузначные числа сложить, мы с ними вчера в столбик считали.

Социальный лифт

Итак, до 30 лет заключенные, не имеющие основного общего образования, учиться обязаны. А те, кто старше, приходят в школу либо от скуки, либо с искренним интересом к учебе и мечтой о том, что, выйдя на свободу, они будут делать уроки со своими детьми.

Но есть и чисто прагматические причины: получение образования, как и работа, позволяет заключенным подняться в так называемом социальном лифте. Суть этой системы в том, что специальная комиссия периодически оценивает их поведение и по результатам аттестации вправе ходатайствовать о смягчении наказания и даже об условно-досрочном освобождении. С введением социальных лифтов в ИК-3 связывают и огромный наплыв желающих получить рабочую специальность в училище при колонии: мест всего 120, а тех, кто хотел бы учиться, раза в два больше.

Тот самый 63-летний второклассник Николай Данилов родился в Новоалтайске. Учитель русского языка Людмила Попова описывает его как особенно прилежного, старательного и усидчивого ученика.

– Как же так получилось, что вы только сейчас пошли во второй класс? – спрашиваем мы его.

– Я до этого учился. Три класса окончил… Ну и как бы рано женился. Мать умерла, и мне в 16 лет пришлось жениться. Пошли заботы. Семья, дети. И я от школы отстал… Вот решил вспомнить. – Николай Васильевич смотрит на лежащую перед ним хрестоматию по литературе, отвечает неохотно, и в паузах между фразами, судя по всему, теряются целые десятилетия его жизни.

– И как вспоминается?

– Ну, кое-что я за эти годы, конечно, забыл. Возраст свое берет. Но сейчас я заинтересован учиться. Хотя бы детям письма писать. Второй год вот в школу хожу. Что мне нравится? Книжки исторические читаю, церковные книжки. Даже в отрядах читаю иной раз.

– Но вы чувствовали, что вам отсутствие образования в жизни мешает?

– На работу меня в основном не принимали. А сейчас возраст пенсионный уже. И я решил учиться, чтобы какое-то занятие было…

Удивительно, но большинство тех, кому в колонии положено учиться, именно здесь впервые и встретили неравнодушных и творчески мыслящих педагогов, готовых бороться за каждого ученика и радоваться его малейшим успехам.

– Чтобы учить взрослых людей, большинство использует опорные конспекты, это опережающее
обучение, о котором говорили еще советские педагоги-новаторы, – объясняет Юлия Першина. – Тема дается блоком, с опережением, а на следующих уроках прорабатываются уже изложенные основные понятия. Учитывается специфика мышления взрослого человека, которому проще увидеть картину целиком.

– Как учителя приходят сюда? Кого-то, как меня, позвали, потому что некому было вести уроки, – говорит завуч Елена Путилина. – Сначала было страшно, а потом привыкли. Встречали мы здесь и тех, кого когда-то учили в обычной школе. А наша учительница немецкого языка стажировалась в Германии. Вернувшись в Барнаул, не побоялась прийти сюда. Даже наши ученики удивлялись, зачем она захотела преподавать в колонии с ее-то уровнем, а она спокойно объяснила, что их тоже кто-то должен учить. Знаете, иногда нам кажется, что все беспросветно, но проходит полгода, новые ученики начинают читать, решать, говорить, спорить – и мы понимаем, что не зря работали.

В надежде на карьерный рост

Открытая (сменная) школа № 6 – и первая, и последняя вечерняя школа в Барнауле: она начала работать в 1944 году при заводе «Трансмаш», и именно в ней в свое время получали аттестат один из будущих директоров этого завода Александр Колосов, известный поэт Иван Жданов, а также ученые, врачи и даже один дипломат. После того как в 2007 году к ней присоединили две другие вечерние школы, она в городе осталась одна: число учащихся постепенно снижается.

Еще несколько лет назад педагоги здесь тоже в основном имели дело с последствиями крайнего социального и семейного неблагополучия, а основной контингент учащихся – процентов 90 – составляли трудные подростки, и большинство уже были осуждены.

– Я пришла сюда почти сразу после Барнаульского педуниверситета, который окончила с красным дипломом, – вспоминает заместитель директора по учебно-воспитательной работе Елена Кожина. – Но мне сказали, что я не справлюсь: детки тяжелые, карьеру не сделать. И я тогда возмутилась: «Почему это я не справлюсь?!» В качестве испытания мне поручили 7 «Б» класс, в котором уже две недели не велась математика, потому что дети допекли учителя. Представляете, когда я вошла в кабинет, в меня бросили стул… Но потом мы нормально общались. У нас тут даже такая традиция: если кто-то из бывших учеников женится, обязательно приходит сюда. А иногда им больше и некуда прийти.

Трудных подростков тогда массово переводили из других школ, где с ними не смогли справиться. Число учеников доходило до тысячи, и, кроме учителей, позаботиться о них зачастую было просто некому. Потом такую практику запретили, и сейчас в вечернюю школу совершенно осознанно приходят уже взрослые люди, которые по каким-то причинам не смогли вовремя получить аттестат. Но педагоги также ведут уроки в ИК-3, туберкулезной больнице (для девяти человек) и следственном изоляторе (36 учащихся). Всего в школе 521 ученик.

– Основной наш контингент теперь – молодые мамочки, которые рано родили, – говорит директор Татьяна Щербакова. – А самой возрастной нашей ученице 46 лет, она говорит, что просто почувствовала потребность в знаниях. Другая ученица однажды призналась, что ей стыдно перед собственными детьми, да и как потребуешь от них хороших оценок, если у мамы нет образования?

Большинство учеников школы совмещают учебу с работой, и она же мотивирует их на получение образования. Если сейчас многие вкалывают лишь бы где, то получение аттестата дает им вполне обоснованную надежду на карьерный рост и социальные гарантии.

– Вчера один мой десятиклассник буквально спал на уроке. Я спрашиваю: «С работы?» Он отвечает: «Да еще двое детей, и ничего не успеваю и не соображаю совсем. А учиться надо – был бы аттестат, меня бы давно повысили», - говорит Татьяна Щербакова.

Самый младший класс – восьмой, но если человек покинул школу гораздо раньше, учителя будут заниматься с ним индивидуально. Программа и учебники здесь как в обычной школе, необычно только то, что на старшей ступени учатся не два, а три года: 10, 11 и 12 классы. Логика такова: больше чем четыре часа в день взрослые работающие люди посвятить учебе просто не в состоянии, так что в неделю здесь не 36, а 23 учебных часа.

Впрочем, для многих учеба в вечерней школе – возможность получать обязательное основное образование, не отвлекаясь от главного призвания: здесь учились и учатся известные спортсмены, молодые художники и артисты, представляющие край на всероссийских и международных соревнованиях и конкурсах. Приживаются тут и молодые люди, с детства учившиеся в других странах и вернувшиеся на родину, – сейчас тут есть ученики из США и Японии, не вписавшиеся в массовую школу, поскольку уровень их знаний было трудно определить. По идее, они уже должны были бы заканчивать учебу, но здесь им пришлось поступить в 9 класс, поскольку без аттестата об основном общем образовании в старшие классы не переводят. В общем, сегодня педагоги здесь имеют дело чаще с интересными, чем с вопиющими случаями.

* Данные опубликованы на официальном сайте Федеральной службы государственной статистики в разделе, посвященном итогам Всероссийской переписи населения 2010 года (том 3. Образование).

Справка «АП»
В исправительных учреждениях края работают четыре общеобразовательные вечерние школы, пять филиалов школ и восемь учебно-консультационных пунктов. На начало сентября под обязательное получение общего образования подпадали 1550 осужденных в возрасте до 30 лет.

Комментарий

Ирина Дроздова, начальник отдела дошкольного и общего образования Главного управления образования и молодежной политики края:

- То количество неграмотных, которое выявила перепись населения, можно объяснить следующими причинами: во-первых, согласно медицинским обследованиям часть детей в крае не может обучаться не только в общеобразовательных, но и в коррекционных школах вследствие определённых заболеваний. Их обслуживают учреждения социальной защиты, которые обучают элементарным бытовым навыкам.

Полагаю, в это число могут войти и переселенцы, хотя те из них, кто ведет относительно постоянный образ жизни, у нас тоже обязательно обучаются. Например, в селе Коробейниково Усть-Пристанского района в школе учится большая доля лиц цыганской и таджикской национальностей.

Выявлять детей, пропускающих занятия или склонных к бродяжничеству, нам позволяют подворные обходы весной и осенью, в ходе которых идет перепись детей школьного возраста и учреждений, в которых они обучаются. И ежеквартально в городах и районах края проводится акция «Вернем детей в школу».

В Главном управлении образования и молодежной политики ведется системный контроль за посещением занятий учащимися. Также контроль явки учащихся на занятия проводится с 1 по 10 сентября, 1 октября и на начало каждой четверти. Кроме того, составлены пофамильные списки учащихся, уклоняющихся или систематически пропускающих занятия, и муниципальные органы управления образованием еженедельно предоставляют нам информацию о работе с такой категорией детей и их представителями. Эту работу стоит признать эффективной, так как количество учащихся, пропускающих занятия, снижается.

Ответственность за получение ребенком образования закреплена за родителями, и сказать «мой ребенок не будет учиться» они не имеют права. Но кроме очного обучения в общеобразовательной школе существуют и другие формы получения образования: в крае действует сеть вечерних школ. А в уставе каждой дневной школы записано, что она также реализует обучение в очно-заочной, заочной, семейной форме и в форме экстерната.