«Крепкие люди земли»

Аграрная слава Алтая началась со Столыпинской аграрной реформы, по которой на земли Алтайского округа в 1907-1914 годах приехало 763 574 человека.

Прижились не все – более 122 тысяч человек вернулись назад в свои места в Центральной России. Но больше 600 тысяч остались. Именно их трудом Алтай, утративший горнорудную специализацию, стал житницей Сибири и России. Каким был человек, круто повернувший судьбу страны в целом и нашего региона в частности? Ответы на эти и многие другие вопросы остались в его выступлениях и речах…

О государстве

Столыпин считал, что чиновник свои политические взгляды должен оставлять дома, а на государственной службе он должен служить государству. В первой речи Столыпина перед Третьей Государственной думой 16 ноября 1907 года он сказал: «Правительству необходимо иметь в своем распоряжении в качестве орудия власти должностных лиц, связанных чувством долга и государственной ответственности. Поэтому проведение ими личных политических взглядов и впредь будет считаться несовместимым с государственной службой».

Государственный прагматизм уравновешивался у Столыпина возвышенным, почти романтическим отношением к России и пониманием свой работы как миссии. «Только то правительство имеет право на существование, которое обладает зрелой государственной мыслью и твердой государственной волей...» – говорил Столыпин.

Столыпин понимал, что основа государства – принципы. Это тот фундамент, на котором строится здание государства. Нет принципов – нет государства. Первейшим Столыпин считал принцип неприкосновенности частной собственности, прежде всего собственности на землю. В той же ноябрьской речи перед думцами Столыпин сказал: «Признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы».

Столыпин традиционно выступал против заимствований каких-либо идей на Западе
(«...нельзя к нашим русским корням, к нашему русскому стволу прикреплять какой-то чужой, чужестранный цветок»). Однако сам Столыпин демонстрировал такую широту взглядов, такую восприимчивость к передовым идеям, такое понимание логики и взаимосвязи обществественного и государственного устройства, при которых в «чужестранных цветках», в общем-то, и нужды нет.

Суть реформ Столыпина заключается в передаче части прав и обязанностей сверху вниз – на уровень города, села. «Наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в этих русских национальных началах. Каковы они? В развитии земщины, в развитии, конечно, самоуправления, передаче ему части государственных обязанностей, государственного тягла, и в создании на низах крепких людей земли».

Столыпин считал, что Россия должна опереться на свой народ: «На очереди главная наша задача – укрепить низы. В них вся сила страны. Их более 100 миллионов, и будут здоровы и крепки корни у государства, поверьте, и слова Русского Правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром… Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа – вот девиз для нас всех, русских».

О свободе

Столыпин полагал, что России для процветания нужны свободные граждане. Свобода, по Столыпину, «конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма», а основой, опорой личной свободы может быть только собственность. «Пока крестьянин беден, пока он не обладает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы...» – говорил Столыпин.

Если есть собственность и трудолюбие, то приходит и достаток. Столыпин полагал, что свободный человек – это состоятельный человек, и ничего плохого в достатке не видел, вспоминая по этому поводу слова Достоевского: «Деньги – это отчеканенная свобода».

Роль государства, по Столыпину, в обязанности прийти на помощь слабейшей части общества, какими в тот момент реформатор видел российское крестьянство. «Мысль о том, что все государственные силы должны прийти на помощь слабейшей его части, может напоминать принципы социализма; но если это принцип социализма, то социализма государственного, который применялся не раз в Западной Европе и приносил реальные и существенные результаты…» – предлагал Столыпин.

Свободный крестьянин должен быть состоятелен, а состоятельный – свободен. Но как достичь этого, если в Центральной России на тот момент было распахано все, а население России увеличивалось быстрее, чем где-либо еще в мире?

О земле и крестьянах

«Пока к земле не будет приложен труд самого высокого качества, труд свободный, а не принудительный, земля наша не будет в состоянии выдержать соревнование с землей наших соседей …» – считал Столыпин.

У земли, по Столыпину, должен быть полноправный хозяин, уверенный в нерушимости своих прав. Неуверенность в праве собственности, а пуще того, полный произвол в земельном деле неминуемо ведут к краху. «Земля, которая распределилась бы между гражданами, отчуждалась бы у одних и предоставлялась бы другим местным социал-демократическим присутственным местом, эта земля получила бы скоро те же свойства, как вода и воздух: ею бы стали пользоваться, но улучшать ее, прилагать к ней свой труд, с тем чтобы результаты этого труда перешли к другому лицу, – этого никто не стал бы делать. Вообще, стимул к труду, та пружина, которая заставляет людей трудиться, была бы сломлена. Каждый гражданин – а между ними всегда были и будут тунеядцы – будет знать, что он имеет право заявить о желании получить землю, приложить свой труд к земле, затем, когда занятие это ему надоест, бросить ее и пойти опять бродить по белу свету…» – говорил Столыпин в своей речи об устройстве быта крестьян и о праве собственности в Государственной думе 10 мая 1907 года.

«Нам нужна великая Россия»

Столыпин понимал, что затеянные им реформы не вылечат всех болезней страны и не дадут результатов сегодня-завтра. «В деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия…» – говорил Столыпин. Он противопоставил журавлю в небе синицу в руке. Первое время, надо признать, и синица была так себе – на Алтае переселенцы едва сводили концы с концами. Но уже через несколько лет окрепло кооперативное движение, и скоро продукцию алтайской сельхозпереработки, например, наше масло, вывозили не только в Центральную Россию, но и в Европу.

На Алтае переселенцы основали 3415 сел, деревень и даже город – Славгород, где Столыпин побывал в 1910 году. Эта поездка по Сибири и в том числе по Алтаю укрепила Столыпина в его видении реформы. Мария Бок, дочь Петра Аркадьевича, писала: «Я была счастлива видеть папу в таком хорошем настроении. Он был полон впечатлений и воспоминаний о своей поездке по Сибири (…) Много рассказывал о богатстве края, его блестящей будущности, огромном размахе всех тамошних начинаний и с убеждением повторял: «Да, 10 лет еще мира и спокойной работы, и Россию будет не узнать»».

Переселенцы, составившие 22 процента жителей округа, ввели в оборот 3,4 миллиона десятин (десятина – 1,09 га) пустовавших и залежных земель – больше, чем было распахано за первые четыре года целины 50-х годов. «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете России…» – говорил Столыпин. Но уже больше века не получается у России такой длинной передышки…