Риск ради спасения

История анестезиологии началась еще в XIX веке, когда зубной врач Томас Мортон 16 октября 1846 года провел операцию под эфирным наркозом.

Эта область медицины особенно бурное развитие получила в последние десятилетия. Заведующий отделением анестезиологии и реанимации краевой клинической больницы Владимир Мартыненко вспоминает, что семь лет назад в больнице была всего одна реанимация и 15 врачей. Сейчас в АККБ уже пять реанимаций и почти 60 анестезиологов-реаниматологов. А в Алтайском крае сегодня работает почти 500 врачей-анестезиологов, но, по информации Главного управления края по здравоохранению и фармацевтической деятельности, еще около 300 таких специалистов не хватает. В одной только краевой больнице ежедневно совершается от 40 до 60 операций, и в отличие от недавних прошлых лет, когда половина их проводилась под местным обезболиванием, сейчас активно применяется общий наркоз.

– Принято считать, что в операционной самый главный врач – хирург, – делится некоторыми секретами своей довольно закрытой от массовой аудитории профессии Мартыненко, специалист с почти тридцатилетним стажем работы. – Я с этим соглашусь, потому что если не будет хирурга (я его зову центром вселенной), то и операция невозможна. Мы их ценим, потому что у них руки золотые, которые могут сделать то, что никто другой не сделает. Но в сегодняшней медицине хирург не столько врач, сколько «инструмент» (хотя я знаю, что такое сравнение их обижает), выполняющий операцию, а все остальное в спасении жизни пациента делаем мы. Важен контакт хирурга и анестезиолога. От их взаимопонимания и психологической совместимости зависит исход операции. Правильно поступают пациенты, когда выбирают хирурга, но не менее (если не более) важен выбор анестезиолога, который становится на время операции ангелом-хранителем и защищает пациента от боли. А еще и от хирурга. Это мы говорим ему, когда можно приступать к операции: надо выбрать наиболее оптимальное состояние пациента. Все живое в природе запрограммировано на смерть, но реаниматологи могут вытаскивать человека с того света.

По словам Владимира Аркадьевича, на начальном этапе развития анестезиологии использовались простенькие приборы. Сейчас в распоряжении врачей техника, как на хорошем военном истребителе. Появились интеллектуальные аппараты, которые могут взять информацию от больного и сами подобрать режим искусственного поддержания жизненных функций в организме. Аппарат может определить количество кислорода, углекислого газа, количество наркотического вещества и т.д. Но чтобы работать с такой аппаратурой, врач-анестезиолог должен иметь очень большой и разнообразный объем знаний.

В настоящее время в краевой больнице действуют отделение нейрореанимации, предназначенное для пациентов с заболеваниями, связанными с патологией головного мозга, реанимация токсикологии (отравлений). Недавно открылись две кардиореанимации. Одна – для больных терапевтического профиля, перенесших, к примеру, инфаркт, другая – для кардиохирургических пациентов, которым выполняют операции на сердце.

В течение дня в помощи врача-анестезиолога нуждается от 10 до 15 человек.

– В разной степени участия, – уточняет Владимир Аркадьевич. – Кому нужен наркоз, кого-то надо посмотреть после наркоза, кого-то лечить в палате интенсивной терапии или нужна консультация тяжелобольному в другом отделении больницы. Мы как палочка-выручалочка, чуть что – зовут. Не могут без нас!

Накануне в больницу поступил молодой мужчина, у которого днем ранее определили опухоль бронхов. Правый полностью перекрыт раковой опухолью, а левый на две трети. Больной стал задыхаться, и его привезли в краевую больницу в экстренном порядке. Реаниматологи смогли временно вывести пациента из дыхательной недостаточности. Ему подключили аппарат искусственной вентиляции легких, а теперь хирурги-эндоскописты пытаются прожечь бронх аргоном, чтобы восстановить проходимость хотя бы одного бронха.

Стандартная палата интенсивной терапии предназначена для таких вот пациентов, нуждающихся в экстренной помощи. Палата оборудована функциональными койками и мониторами-помощниками, которые могут определить артериальное давление, пульс, концентрацию кислорода в крови, температуру тела и дозу выдыхаемого пациентом углекислого газа. Метрические данные выведены на монитор. На другом – картинка с изображением внутренности бронха. Врачи-эндоскописты выполняют свою работу, а врач-анестезиолог при этом наблюдает за состоянием пациента. Работа командная.

Оперативное вмешательство всегда риск. Большой риск. К счастью, сейчас существуют очень хорошие виды наркоза. Когда-то был эфир, с которого и начиналась анестезиология. Его подавали через маску, и сделать это могла даже санитарка. Потом применяли анестетик, который делали для Советского Союза у нас в Алтайском крае на химзаводе в Славгороде. Как анестетик он хорош, но вредный для печени и других органов. Сейчас применяются внутривенные анестетики. Многие пациенты даже знают название и просят использовать этот наркоз. Но самым современным и эффективным анестетиком оказался естественный одноатомный элемент из таблицы Менделеева – ксенон. Он выделяется при плавке металла в процессе производства в тяжелой металлургии. Ксенон собирают, загоняют в баллоны и транспортируют. Один двухлитровый баллончик стоит около пяти тысяч долларов. Это самый дорогой и самый безопасный анестетик на сегодняшний день.

– У нас пока этого анестетика нет, хотя в планах мы не отказываемся от возможности его приобрести. Им уже пользуются в Томске, Москве, Новосибирске. У России ксенон закупает Япония. У нас он лучше всего очищен, и открыли его для анестезии россияне.

Зал, в котором Владимир Аркадьевич проводит экскурсию, тоже является неотъемлемой частью работы реаниматологов. Это зал детоксикации, то есть экстракорпоральной очистки крови. Здесь находится аппарат искусственной почки. Он используется в тех случаях, когда во время тяжелых критических состояний у пациента вслед за легкими выходят из строя и почки. Прибор, принимая на себя функцию органа, постепенно включает его в работу, и почки восстанавливают свою деятельность. При сильных отравлениях применяется еще один прибор, процедурой плазмафереза (удаление плазмы) очищающий кровь.

Операции могут длиться очень долго. Но чем меньше, тем лучше для больного. Поэтому если хирург хорошо оперирует, то осложнения после операции минимальные. Но бывают операции, которые требуют очень много времени. В сосудистой хирургии они могут длиться по пять, шесть часов, а в общей хирургии – и по семь, например, на поджелудочной железе. И все эти пять – семь часов анестезиолог стоит рядом с хирургом

– Мы его помощники и ангелы-хранители для пациента, который лежит на столе. Я тоже болел, меня три раза оперировали, и каждый раз я молился, чтобы был хороший анестезиолог, который поможет мне остаться в живых после операции. Жив. Здоров. Работаю. Помогаю другим.

Специальность врача, тем более анестезиолога, требует постоянного обновления знаний. Учиться нужно каждый день: читать научную литературу (статьи, монографии), смотреть новинки в Интернете. Если этого не делать, отстанешь махом. Молодые, перспективные, со свежим умом и нерастраченным запасом жизненных сил тебя перегонят. Это относится ко всем медицинским специальностям. А к анестезиологам особенно. Хотя по негласной градации они находятся на третьем месте после нейрохирургов, которых известный доктор Лев Рошаль вполне справедливо назвал эксклюзивным материалом, и кардиохирургов. «Мы помощники, без которых хирургам не справиться», – считает анестезиолог.