Как строилась армянская Церковь Святой Рипсимэ в Барнауле

Что значит для человека религия? И как она помогает человеку, живущему вдали от родины? Корреспонденты «Алтайской правды» побывали в Армянской Апостольской Церкви имени Святой Рипсиме в Барнауле и попытались узнать, насколько это важно – иметь место, где ты можешь вознести молитву на родном языке.

О встрече мы договорились заранее с настоятелем храма отцом Маштоцем. Определили время. Но со временем штука вышла странная. Мы приехали не рано и не поздно. Ну как, опоздали к одному оговоренному времени, но успели раньше второго. Планы всё время менялись чехардой, и назначенный час то и дело сдвигался по воле случая. А может, и не случая. Создаётся стойкое ощущение, что мы показались на пороге храма именно в ту минуту, в какую должны были – а не в ту, какую мы сами себе наивно установили.

Мороз ещё стоит будь здоров. Воздух трещит, перебивая шум машин, а лучи холодного зимнего солнца на ясном небе отражаются от снега искрами почти слышимыми. Мороз и солнце, день чудесный… Мы пребываем примерно в таком же приподнятом настроении, как в стихотворении Пушкина, и холод кажется нипочём. Хотя немного волнуемся, конечно. Боимся, что можем сказать или сделать что-то не так. Знаем, что идём разговаривать на тонкие темы. Невзирая на холод, решаем постоять немного, притаптываем снег близ дороги, задерживаем взгляд на здании церкви. Красивая постройка, несомненно. Вид у неё спокойный и уединённый – такой по-тёплому яркий островок, возвышающийся среди слепящих белых сугробов, он будто и нам передаёт это умиротворение и уверенность.

В храме гостям всегда рады – это мы отмечаем сразу и запоминаем навсегда. Встречает нас отец Маштоц с улыбкой широкой и открытой. Такая улыбка всё собой затмевает – и волнение, и мороз, и неловкость. И сразу на нужный лад настраивает. Интервью решили проводить не в самом храме – всё-таки не для подобных бесед это место. Настоятель ведёт нас в соседнее здание, чтобы расположиться поудобнее. По пути в пристройку к нам присоединяется один из прихожан церкви и хороший друг настоятеля, Кочарян Овик Корюнович – человек тоже до того тёплый и радушный, что мы с коллегой окончательно таем и забываем про щиплющий за щёки мороз.

Заходим в просторный кабинет. Там, как и полагается во всех кабинетах, стоит рабочий стол, но отец Маштоц, оставляя в стороне бюрократизм, садится не за него, а напротив нас, в кресло у стены, и, как само собой разумеющееся, ставит чайник. Перед нами, не успели мы сесть и приготовить ручки, тут же высыпали конфеты «Марсианка» из новенькой пачки. Взгляд сам собой задерживается на этой упаковке, а в голове мысль берёт и всплывает, что, видимо, не одни мы к интервью готовились. Подумали о нас вот, позаботились, чем журналистов-практикантов угостить.

Пока, бодро бурлящий в синих огоньках, докипает чайник мы уютно располагаемся вчетвером. Достаём с коллегой заранее заготовленные вопросы – косимся на них, и что-то возникает ощущение, что такими темпами, учитывая обстановку, далеко от этих вопросов уйдём. Так и получается, в принципе… Но обо всём по порядку.

– Сначала давайте покушаем! Ты тоже, Овик, – отец Маштоц обращается к нам и к своему другу.

От такого предложения сложно отказаться. Мы с коллегой, улыбаясь, переглядываемся и берем парочку «Марсианок».

– Не стесняйтесь, пожалуйста, здесь всё, как по-домашнему, – продолжает настоятель, пока мы шуршим фантиками от конфет. – Я тоже был студентом, поэтому знаю.

И вот мы переходим к самому интересному.

– Как строилась Церковь Святой Рипсимэ?

– Церковь начала строить верующая семья – семья Ароянов, которые были воспитаны по Христианским традициям. Мама семьи Ароянов, Царство ей Небесное, была верующей и воспитывала своих сыновей по Христианским обычаям. И когда ее не стало, дети захотели построить церковь: мама всегда ходила помолиться в Православной церкви, посещала Покровский собор, но все-таки ей хотелось еще и армянскую церковь – молитвы услышать и помолиться. И вот они построили Армянскую Апостольскую Церковь. Во время стройки, естественно, у кого было желание – присоединялись.

Фото: личный архив Отца Маштоца

– Расскажите, пожалуйста, о святой Рипсимэ, в честь которой назван храм.

– Святая Рипсимэ была римлянкой из императорского рода. Она посвятила себя Иисусу Христу, приняла постриг. Святая Рипсимэ находилась в Христианской общине, где игуменом была Святая Гаяне. И вот император Диоклетиан начал гонения на Христиан, он узнал о необычайной красоте Святой Рипсимэ и захотел на ней жениться. Тогда девушка, вместе с другими Христианками, убежала в Армению, потому что там в то время существовали тайные Христианские общины. В Армении святые девы и нашли свое убежище. Диоклетиан, узнав, где находится Рипсимэ, написал письмо армянскому царю: «В твоих землях находится такая прекрасная девица, найди ее и либо сам на ней женись, либо отправь мне». Царь Трдат нашел, влюбился в Святую Рипсимэ, но она отказала царю, сказав, что принадлежит Иисусу Христу. Девушка помолилась, и Господь дал ей силы, Святая Рипсимэ оттолкнула царя, и тот упал. Это было оскорблением для царя, и он приказал казнить Рипсимэ и еще 36 святых дев, Принявших мученическую смерть, но не отказавшихся от Христианства. Единственной, кто осталась в живых, была Святая Нуне, по грузински Нино, которая потом из Армении убежала в Грузию и проповедовала там.

После совершенного преступления царь заболел. Его сестра Хосровидухт увидела сон. Во сне Ангел сказал: «Больного царя может вылечить Григорий, который находится в заточении». Тогда Святого освободили из темницы, и с Божьей помощью Григорий вылечил царя. Тогда Трдат согласился принять крещение, и Христианство стало государственной религией в Армении, в 301 году. После этого Святой Григорий вместе с царем строили церкви на месте казни Святых девиц. И все это время ни звери, ни птицы не касались тел мучениц. И я был свидетелем: сейчас каждый паломник, каждый желающий может посетить город Эчмиадзин в Армении и там увидеть каменные гробы – саркофаги Святых девиц.

Святая Рипсимэ и Святая Гаянэ – почитаемые Святые и в Русской Православной Церкви.

– Есть ли какие-то кардинальные различия между Армянской Православной Церковью и Русской?

– Больших отличий нет. Есть разногласия, но на них не нужно сильно обращать внимание, потому что мы все относимся к большой Христианской семье. Самое главное, что у человека есть вера. У нас почти одна и та же догматика: мы тоже принимаем Святую Троицу, но по-другому принимаем Иисуса Христа. Долгое время Армянскую церковь обвиняли в монофизитстве, но армяне не монофизиты, принимающие только одно естество Христа. Армянская Церковь принимает в Христе две природы: и человеческую, и Божественную – которые соединились в одном лице, но не сливались. Иисус насколько человек, настолько и Бог. И он во веки веков.

Просто у нас не было перевода Богословской литературы, не было времени, чтобы мы истолковали наше Богословие. Всегда у нас были войны, разрушали Армянские Церкви, и у нас не было времени приготовить Богословов, которые бы владели русским языком, либо английским, либо французским, чтобы толковать наше вероисповедание.

И еще, Русская Православная Церковь принимает 7 Вселенских соборов, а Армянская – 3. И опять-таки принимать – это одно, а отрицать – совсем другое. Мы не отрицаем. Но принимаем решение трех Вселенских соборов. Мы часть Вселенской церкви, но имеем свою точку зрения.

– Значит, и нам, и любому Православному человеку можно зайти помолиться?

– Любой человек, независимо от вероисповедания, может заходить в церковь.

– Была ли мысль, желание построить еще одну церковь?

– Знаете, мечтать не вредно, но мечты должны быть реальными. Конечно, сейчас в Алтайском крае строится вторая Армянская Церковь в городе Рубцовск. Но это не то что мечты, это просто духовная потребность народа, армян, которые проживают в Рубцовске. Собрались, сделали собрание, подумали, что неплохо, если будет Армянская Церковь, чтобы народ имел возможность молиться на родном языке. Конечно, сейчас Армяне посещают Русскую Православную Церковь и будут посещать. Я тоже в хороших отношениях с русскими священниками.

– Значит это важно – молиться именно на своем языке?

– Знаете, да. Молитва – это духовное состояние человека. А когда человек находится в духовном состоянии, его сердцу ближе свой, родной язык. Я могу по-русски молиться, но себя открывать, находить себя – на родном языке. Колыбельный язык, так он называется. Это самая естественная среда, где может находиться любой человек. В тяжелые моменты человек всегда хочет общаться, открываться на родном языке. Точно так же и здесь, во всем, что касается веры. Да, мы можем посещать любое святое место, но находим себя и получаем умиротворение в родном местечке.

– А службы ведутся на староармянском языке?

– Это церковная практика: и в Католической Церкви, и в Русской Православной Церкви, и в Армянской Церкви язык старый. Т.е. церковь носит характер сохранения не только духовного, но и светского, в данном случае – сохранения языка. Древнего армянского языка, который называется «грабар», дословно – слова, которые написали.

Фото: личный архив Отца Маштоца

– Мы слышали историю о том, как на стене храма проявилось и исчезло изображение Святой.

– Икона появилась и не исчезла, она до сих пор видна, и все желающие могут ее увидеть. Место, где появился образ, мы взяли в рамку, и все желающие могут его увидеть.

– Значит образ просто сам взял и появился?

– Когда штукатурили церковь, закончили эту часть работы, на следующее утро строители заметили, что появился образ. Вот так и узнали.

– Кто сейчас ведет группу церкви во ВКонтакте?

– В церковь ходит молодежь. Они помогают настоятелю церкви вести группу. Т.е. при Церкви Святой Рипсимэ есть молодежная организация «Айк». Мы изучаем Библию, разговариваем на важные темы, обсуждаем те вопросы, которые интересуют молодежь. Это очень широкий спектр тем, и нельзя сказать: «Это обсуждаем больше, это – меньше». Люди разные, молодежь также – из разных семей, с разным воспитанием, с разным мировоззрением. Кого-то интересует литература, кого-то – математика. И они приходят со своими вопросами, и мы вместе находим ответ.

После беседы отправляемся в храм. После всех чудесных историй увидеть его не терпится. День близится к закату, и в помещении царит приятный полумрак, обёрнутый лёгкой парящей дымкой от горящих свечей. Напротив входа – алтарь, ярко и с любовью украшенный. Заходим поначалу робко, услышав пение – неужели помешали? Настоятель добродушно нас успокаивает: у алтаря стоит проигрыватель с записью службы. Чтобы прихожане всегда слышали песнопение.

Отец Маштоц сразу обращает наше внимание налево, к одной из стен, у которой стоит купель для крещения. Над купелью большая часть стены, более светлая, охвачена рамкой.

– Вот, это то самое место, – рассказывает настоятель, – где во время строительства храма проявился лик Святой Рипсимэ на стене. Видите?

Смотрим внимательно, отходим даже на пару шагов, ведь большое видится на расстоянии. Ещё секунда-другая, и мы поражённо замираем на месте. Переглядываемся с коллегой с немым вопросом в распахнутых глазах: «Ты тоже это видишь?». Вот она, Дева с Ребёнком на руках. И вид точно такой, как у старой выцветшей фотографии или рисунка: смутные, блеклые черты образа Святой проглядывают на беловатой гладкой поверхности, словно нанесённые чьей-то умелой рукой. Сложно поверить и осознать, пока не увидишь собственными глазами. Опомнившись, киваем головами, не отрывая от стены взгляд.

– Да, да, – в один голос отвечаем. – Вот она, да.

Отец Мащтоц улыбается, радуясь нашей реакции. Увидели – это хорошо. Оно и понятно, что увидели – такое удивление не подделать.

А после нам устраивают целую экскурсию по иконам, для лучшего обзора в храме включается свет. Очарование полумрака немного развеивается, зато рассмотреть иконы стало проще. Их в церкви достаточно, и по размеру большинство из них – немаленькие полотна, детальные и, несомненно, прекрасные. Изображают они как известные Библейские сюжеты, так и Святых Армянской Церкви. Мы видим и Вознесение Христа, и, конечно, саму Святую Рипсимэ. Отец Маштоц ещё раз рассказывает нам о Её храбрости и преданности вере.

– Сама Она ведь была слабее царя, но смогла его оттолкнуть. Да так, что царь упал, – говорит он, пока мы рассматриваем икону. – Потому что Бог дал Ей силу это сделать. Когда неоткуда ждать помощи, всегда можно попросить силу у Бога – и Он её даст.

В конце нас подводят к иконе, изображающей Рождение Христа. Настоятель рассказывает, что создана она местным художником, талантливым прихожанином специально для этой церкви. Чудесная, трогательная сцена появления на свет младенца Иисуса, как бы разворачивается здесь от лица наблюдателя со стороны. Мы видим представителей всех мировых религий – ислама, буддизма, иудаизма, – приветствующих рождение Сына Божьего, и свет в ночной тьме, исходящий от новорождённого, падает на трепетные лица, счастливые глаза Матери и белые кудри застывшего перед чудом агнца.

От иконы отворачиваемся с трудом. Из интереса поднимаем глаза ещё раз на проявленный на стене лик Святой Богородицы – теперь уже вблизи смотрим. И как будто пустая она, эта стена. Точно электрический свет всё заполнил собой, рассеял чудо, выбелил поверхность. Чтобы видеть, нужно правильно смотреть, а при лампочках стараться разглядеть – похоже, уже не совсем правильно.

– Что, не видите? – спрашивает Овик Корюнович с любопытством и даже какой-то долей понимания.

– Честно, нет, – признаёмся. – Теперь уже не видно.

И вот разница – в свете, который создал Господь, не видимое становится видным, а в свете, который изобрел человек, отступает видимое. 

Напоследок нас, чего мы совсем не ожидали, снова угощают. Но не конфетами и не чаем. А освящённым лавашом. Достают из небольшой ёмкости у алтаря. И ещё дают пару кусочков с собой. Чтобы дома всегда был хлеб. Это очень трогает.

Выходим из храма, прощаемся с отцом Маштоцем и Овиком Корюновичем немного неохотно. Такие приятные встречи всегда не хочется заканчивать. Но надо.

Идём по дорожке из храма в состоянии каком-то очарованном. Говорим друг другу, как хорошо стало, как проснулось вдохновение, как успокоилась душа. Непривычно красное солнце катится по рыже-лиловому, как акварелью нарисованному, небу за линию горизонта, цепляясь каймой за очертания промышленных построек – и в голове диссонанс. С одной стороны, удивляемся, что прошло уже столько времени (хотя казалось, всего ничего), а с другой – было странно видеть все эти заводы и машины после разговоров о высоком и духовном. И понимаешь, что скоро снова глаза замылятся, снова привыкнешь к виду этой рутины, и это прекрасное духовное опять потеряется в серости будней.

Но это потом. А пока что так легко внутри. И жить хочется, и верить хочется.

Софья НЕЙШТАДТ, Софья КОМАРОВА