Наказанный народ

70 лет назад, 28 августа 1941 года по указу «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» этих трудолюбивых людей, проживавших в России уже несколько веков, обвинили в «сокрытии в своих рядах шпионов и диверсантов» и депортировали за пределы их малой родины.

Вот как оценивает эту трагедию закон Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», принятый 18 октября 1991 года.

«За годы советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам.

Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как не совместимые с идеей права и справедливости, Федеральное собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека»… (в ред. Закона РФ от 03.09.1993).

Насильственное переселение

Накануне Великой Отечественной войны в Алтайском крае проживало 29 тысяч этнических немцев. Многих из них с полным основанием можно было называть старожилами, поскольку они обосновались на юге Западной Сибири ещё со времен Петра Первого и Екатерины Великой, а также в годы столыпинских реформ. Это была крупная этническая колония советских немцев. В стране же в ту пору их насчитывалось около полутора миллионов человек, основная масса которых проживала в Поволжье.

Понятно, что самый первый депортационный удар пришёлся по ним, отнесенным к потенциальным «коллаборантам» исключительно в силу своей этнической принадлежности к нации, с титульным государством которой велись боевые действия. В итоге в годы войны подверглось перемещению около 1,2 миллиона советских немцев.

Хотя поначалу их насильственное переселение не казалось очевидным. Например, ещё 31 июня 1941 года Верховный суд автономной республики немцев Поволжья приговорил к шести годам лишения свободы заведующего овцетоварной фермой колхоза имени Куйбышева Старо-Полтавского кантона И. Белоусова с формулировкой: «за шовинистический выпад против немцев, проживающих в СССР».

В августе 1941 года в этой республике, как и повсюду, был создан региональный фонд обороны страны, куда поступали пожертвования граждан, в отряды народного ополчения записалось 11193 человека, повсеместно проходили митинги, свидетельствовавшие «о фактах патриотического и трудового подъема трудящихся АССР НП».

Но 3 августа командование Южного фронта направило руководству СССР шифрограмму, где, в частности, сообщалось, что «военные действия на Днестре показали, что немецкое население стреляло из окон и огородов по отходящим нашим войскам. Установлено также, что вступающие немецко-фашистские войска в немецкой деревне 1.8.1941 встречались хлебом-солью… Просим дать указания местным органам власти о немедленном выселении неблагонадежных элементов».

Реакция Сталина была мгновенной: «Товарищу Берия. Надо выселить с треском». 12 августа было принято постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О расселении немцев Поволжья в Казахстане». Однако непосредственная депортация сдерживалась, видимо, необходимостью хотя бы частично убрать выращенный урожай: это был весьма развитый аграрный регион. Тем не менее якобы НКВД устроил провокационный «десант» парашютистов в немецкой форме, а в республике немцев Поволжья стали закрываться газеты и журналы.

Облыжные обвинения

28 августа вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». В нем, в частности, говорилось, что «по достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются десятки и тысячи диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти».

Обвинения населения национальной автономии на Волге в поощрении шпионажа и недоносительстве, выдвинутые против целого народа, были, конечно же, необоснованными и несправедливыми. Специалист по истории гитлеровской «пятой колонны» Луи де Ионг отмечал: «В Советском Союзе немецкие органы разведки не смогли опереться на помощь немецкого национального меньшинства, так как оно проживало в таких глубинных районах России, что наладить с ним связь оказалось невозможным. Кроме того, некоторые немцы, особенно молодежь, сочувствовали коммунизму… Среди обнаруженных немецких архивных документов пока нет ни одного, который позволял бы сделать вывод о том, что между третьим рейхом и немцами, проживавшими на Днепре, у Черного моря, на Дону или в Поволжье, существовали какие-либо заговорщические связи».

Несмотря на отдельные сбои, депортация осуществлялась в целом по плану, в намеченные сроки, то есть между 3 и 20 сентября. Всего было выселено 438,7 тысячи человек, в том числе из автономной ССР немцев Поволжья (ликвидированной 7 сентября, но так и неупраздненной), а также Саратовской и Сталинградской областей. Расселяли их в Казахстане и Западной Сибири, в том числе на Алтае, куда попали около 95 тысяч советских немцев, преимущественно в сельской местности, независимо от места предыдущего проживания.

В сентябре-ноябре 1941 года и в марте 1942 года было издано еще несколько постановлений Госкомитета обороны, посвященных переселению немцев из ряда других областей России, Украины и Закавказья, а также об «изъятии» военнослужащих немецкой национальности из действующей армии.

Сроки на сборы были крайне сжатые, перед отправкой на восток людям надо было успеть подготовить минимальный запас продуктов. Немки, числившиеся замужем за представителями других народов, не подлежали депортации. Оценка колхозного и личного имущества переселяемых немцев производилась особыми оценочными комиссиями, депортируемым разрешалось брать с собой имущество, мелкий сельскохозяйственный и бытовой инвентарь, продовольствие на один месяц.

В итоге к середине 1942 года всё немецкое население, кроме доставшегося врагу, было сконцентрировано к востоку от Урала. Так был репрессирован уникальный немецкоязычный этнос, исторически складывавшийся с середины XVIII века и глубоко вросший в историю и духовную культуру России. С выдворением с обжитых мест целых народов рушился вековой уклад их общественной и хозяйственной жизни.

Акции возмездия

Последующие операции в отношении «наказанных народов» носили уже не профилактический характер, а были как бы акциями «возмездия» за совершенные или несовершенные в годы войны преступления против советского государства. Они затронули также финнов, карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев и крымских татар, турок-месхетинцев. До середины 1950-х годов депортациям подверглись 15 народов и более 40 народностей. Около 3,5 миллионов человек были изгнаны из родных мест, из них почти каждый четвертый оказался в Сибири.

Многие погибли во время переселения от холода, голода, тяжкой работы и неустроенности в так называемой трудармии. 

Превентивные депортации – это наказание даже не за потенциальное предательство, а за «принадлежность к национальности, с зарубежными соплеменниками которой ведется или может вестись война». В этом и заключается принципиальное отличие ситуации Второй мировой войны от Первой, когда репрессии угрожали исключительно «враждебно-подданным», то есть гражданам государств, с которыми шла война. На этот раз удары пришлись по собственным гражданам, национальность которых совпадала с титульной нацией врага.

Однако известно, что как героизм и самоотверженность, так и малодушие и предательство в той или иной степени проявили представители всех народов СССР – и те, кого депортировали, и те, кого «не тронули». Так, в первые месяцы войны мобилизовали более 17 тысяч чеченцев и ингушей, на фронт ушло 40 тысяч турок-месхетинцев, из них 26 тысяч погибли, из 137 тысяч крымских татар остались на полях сражений 57 тысяч. Среди Героев Советского Союза – десять чеченцев и ингушей, девять немцев, восемь калмыков, один балкарец. Поэтому обвинения в «предательстве» были не только несправедливы, но и лицемерны.

Во второй половине 1950-х годов были сняты правовые ограничения с людей, находившихся на спецпоселении. Однако немцам по-прежнему запрещалось возвращаться в места довоенного проживания. Полностью их реабилитировали лишь в 1964 году. А тотальная депортация с последующим применением репрессивных мер, направленных на ущемление гражданских прав по признаку этнической принадлежности, была признана преступлением только четверть века назад, в декларации Верховного Совета СССР, принятой 14 ноября 1989 года. В апреле 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон «О реабилитации репрессированных народов». В октябре 1991 года появился закон «О реабилитации жертв политических репрессий».

По оценкам алтайских архивистов, дела на спецпоселенцев и других административно репрессированных граждан пока находятся на хранении в краевом ГУВД, предположительно это 120 тысяч дел.