Как лечили психически больных людей в Барнауле до изобретения современных лекарств

Врачебное сообщество России и Алтайского края отмечает в эти дни 120-летний юбилей Юрия Эрдмана, чье имя носит краевая клиническая психиатрическая больница.

«АП» с помощью его коллег тоже решила вспомнить человека, почти тридцать лет отдавшего здравоохранению региона и внесшего в развитие этой специализированной службы неоценимый вклад. «Рыцарь психиатрии» – так называли и называют его медики.

«Легче посох и сума»

Почему этот выдающийся человек выбрал психиатрию? Вероятно, к такому решению выпускника томского университета подтолкнул тот факт, что в начале ХХ века после Первой мировой и Гражданской войн немало неприкаянных людей с больной душой скиталось по России. Или на выбор повлияли судьбы тех именитых писателей, поэтов, художников, музыкантов, что закончили свои дни в домах скорби. К слову, Эрдман любил русскую поэзию, обожал Пушкина и каждый раз, когда случался в его практике тяжелый случай, вспоминал строчки: «Не дай мне бог сойти с ума./Нет, легче посох и сума; /Нет, легче труд и глад».

Если честно, появление Эрдмана на Алтае – случайность. В начале Великой Отечественной Юрий Карлович, будучи уже опытным доктором, возглавил один из эвакогоспиталей в европейской части страны, однако вскоре из-за немецкой национальности был снят с должности и депортирован в Сибирь. Конечным пунктом ему назначили север Томской области. Но когда состав прибыл в Барнаул, Эрдман заболел. Узнав о беде коллеги, другой легендарный врач, барнаулец Александр Чеглецов, обратился в краевое управление НКВД с просьбой оставить спецпереселенца на Алтае работать.

Он был назначен заведующим психиатрическим отделением Барнаульской горбольницы и как единственный на тот момент в регионе специалист заодно уж и главным психиатром Алтайского края, коим и оставался до 1965 года.

По воспоминаниям его преемника Леонида Ермолаева, главного психиатра края в период с 1970 по 2002 год, небольшое отделение на сорок коек располагалось в бараке. Лежали вместе мужчины и женщины, и туалет был один на всех. Все лечение сводилось к изоляции от общества буйных, купированию острых состояний. В послевоенные годы случился всплеск психических расстройств, что было объяснимо: на долю жителей страны выпали нечеловеческие испытания. Выдерживали далеко не все, диагнозы у пациентов Эрдмана были такими, что в попытках сдержать больного с приступом доктор получал ушибы и переломы.

– В 1949–1950-х годах мы мальчишками бегали через Дунькину рощу к новому корпусу горбольницы и через забор наблюдали за жизнью этого барака, который горожане называли сумасшедшим домом, – вспоминает Леонид Матвеевич. – Крики и стоны доносились из разбитых окон, особенно громкие по вечерам, когда стихал дневной шум. У меня в голове не укладывается, как выдерживал Юрий Карлович, работая в одиночку. Ведь, помимо приема и стационара, он занимался еще трудовой, военной и судебной экспертизой.

Не просто героизм

В 1950-м на подмогу отделению Эрдмана пришли два врача (Татьяна Ермолова и Елия Смирнова), а со временем он добился расширения штата до полноценной психиатрической больницы.

Именно добился. Мириться с недопустимым положением дел Юрий Карлович не мог и однажды, когда в очередной раз доказывал начальству необходимость развития психиатрической службы, в качестве решающего аргумента выложил на стол чиновника… отрезанные больным у соседа по палате уши.

Выпуск АГМИ 1960 года серьезно укрепил кадровый состав региональной психиатрии такими врачами, как Валентина Трефилова, Юрий Полушкин, Валентина Ломакина, Валентин Семке, академик РАМН, директор НИИ психического здоровья Томского научного центра.

– Когда я учился в ординатуре, – продолжает Леонид Ермолаев, – Юрий Карлович приходил в стационар консультировать больных. Он был прекрасным клиницистом, интересным и необычным человеком. Мне импонировало, что иногда он заходил в мою скромную лабораторию, где я занимался наукой. Иногда угощал его парой ампул кофеина – кофе в конце 60-х был недоступен нам.

За то, что действует сегодня в крае сеть специализированных клиник, и за то, что в 1970 году Барнаул попал в список городов, где начинали строить типовые больницы, мы тоже должны быть благодарны Эрдману.

Первые колышки в поселке Новосиликатном на улице Суворова, 13, были вбиты в 1970-м: в тот год Леонид Ермолаев возглавил психиатрическую службу края. Юрий Карлович хорошо знал проект строящейся больницы и делал очень точные замечания. К примеру, нашел дефект в отсутствии прямого выхода с цокольного уровня, из кухонного помещения в лечебный корпус. То есть в случае поломки лифта еду больным в отделения пришлось бы доставлять через улицу. Необходимые исправления внесли вовремя. Стройка продолжалась десять лет. В конце 1981 года пятисоткоечная, как называли эту больницу, начала действовать.

– То, что Юрий Карлович сделал для края, – не просто героизм. Думаю, надо быть сверхпреданным своему делу человеком, чтобы выдерживать такие нагрузки, – рассуждает Леонид Матвеевич, возглавивший новую клинику. – Уже перед выходом на пенсию он получил возможность консультировать пациентов у нас, а наши специалисты – учиться на его опыте. Несмотря на то что после войны немцев у нас априори недолюбливали, Эрдмана на Алтае знали, уважали, боготворили как врача и человека.

Первые в стране

А вот история почти фантастическая. Первый в стране центр неврозов и пограничных состояний – тот, куда сегодня привычно обращаются уставшие, выгоревшие врачи, учителя, представители профессий, связанных с нервными перегрузками, – был открыт в Барнауле на базе краевой психиатрической больницы. И введено так называемое консультативное наблюдение, не требующее от пациента обязательных посещений врача. Узнав о барнаульском новаторстве, союзный Минздрав срочно прислал на Алтай комиссию. Столичные специалисты, изучив опыт провинции, убедились в его полезности и открыли подобные службы в Москве, Ленинграде, Риге. Так консультативное наблюдение обрело официальный статус.

Было в Барнауле и еще кое-что, чего никто и никогда не делал прежде, – это уже идея Леонида Ермолаева. Первым в стране он просчитал экономическую эффективность здравоохранения, опубликовав в 1982–1983 годах материалы многолетних исследований. В расчетах своих Ермолаев учел все факторы: от производимых в мастерских изделий до сокращения периодов инвалидности и нетрудоспособности у пациентов за счет грамотной работы врачей. 53 миллиона рублей – таким оказался эффект.

Из воспоминаний врача-психиатра Нины Гутовой, ученицы Юрия Эрдмана:

– Человек исключительной скромности, такта, интеллигентности, доброты и неограниченного ума. Я такого больше не встречала. Любить ближнего своего – это то, чему он нас, студентов, учил. Недавно я прочла его изданные труды. В одной из статей Юрий Карлович пишет: «Окончить факультет психиатрии и стать психиатром – не одно и то же». Основа психиатрии – способность установить контакт с больным. Он говорил: «Никогда не начинай разговор с пациентом с вопроса: «На что жалуетесь?» Спроси его о проблемах, изучи его окружение, интересы, прояви заинтересованность в его выздоровлении, и тогда человек откроет тебе душу». Это школа Эрдмана, нам выпало счастье учиться у него.

Факт, что Юрий Эрдман:

Правнук известного немецкого терапевта Иоганна Фридриха Эрдмана (он преподавал в университете Виттенберга, был лейб-медиком короля Саксонии, а в 1810-м переехал по приглашению в Россию на должность профессора Казанского университета).

Знаток литературы, живописи, музыки. По памяти цитировал фрагменты из «Братьев Карамазовых», читал наизусть Бёрнса, Маяковского, Ахматову. Внимательно наблюдал за знаменитостями, страдающими психическими заболеваниями, а их произведения анализировал с точки зрения психиатра. Это позволяло ему понять, какие механизмы запускают болезнь.

Кавалер орденов Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта», знака «Отличник здравоохранения», заслуженный врач РСФСР. В 2004 г. по коллективному ходатайству персонала краевой клинической психиатрической больнице присвоено имя ее основателя Юрия Эрдмана.

Родился в Томске в 1904-м, наречен при крещении Георгием. В 1926-м окончил медфакультет Томского университета и после непродолжительной практики в Томске и Рязани был приглашен в московскую клинику Ганнушкина, сотрудничал с психиатрами мировой величины – Кербиковым, Морозовым, Эдельштейном, Молоховым. А из уст коллег слышал о пребывании здесь страдавшего маниакально-депрессивным психозом Сергея Есенина, чьим последним произведением стал «Чёрный человек».

Сторонник ранней диагностики. В коллегиальных спорах часто приводил слова своего учителя Петра Ганнушкина: «Мы не ограничиваемся психиатрическими больницами, с тем же подходом идем мы в жизнь, в школу, в казарму, на фабрику, ищем там не умалишенных, которых нужно поместить в больницу, а людей пограничных типов, промежуточных ступеней. Пограничная психиатрия, малая психиатрия – лозунг нашего времени, место приложения нашей деятельности в ближайшем будущем».