Никто не выдал партизан

Я вам расскажу историю об одном военном летнем дне. Мне шел тогда шестой год. Жили мы вместе с мамой у тети Насти. Нашу деревню – Ширьково Краснинского района Смоленской области – наполовину сожгли фашисты во время облавы на партизан. Жители успели убежать в лесное село Карпиловка.

Тетя Настя – добрый человек. У нее самой было три дочери – Дуся, Зина, Нина. Но она и нас приютила, и хлеба давала прямо из печи. А меня от петуха спасала. Нападал на меня, проходу не давал. Давно бы голову ему отрубила, да он остался один на всю деревню. Отличался хитрым нравом. Как только немцы приближались, он прятался. А когда опасность миновала, всех деревенских кур обходил.

В тот день утром я вышел на крыльцо, озираясь по сторонам, опасался нападения петуха. Но мои мысли были прерваны выстрелами со стороны леса. Все деревенские из домов выбежали, не зная, что делать, поняли – очередная облава. Немцы и полицаи заставили нас бежать к центру деревни на возвышенность, у которой была яма – там брали глину для ремонта печей. Меня мама крепко держала за руку, брата Генку несла…

Всех жителей Карпиловки выстроили вдоль дороги. Мы с мамой оказались в начале строя, далее Дуся, Зина, тетя Настя. В стороне стояли грузовики, кругом – немцы с автоматами, а перед нами возвышался какой-то предмет, накрытый брезентом. Рядом расхаживал офицер с тонким прутиком в руке, периодически похлестывал по своему до блеска начищенному сапогу. Казалось, что его все происходящее не касалось. Из кармана достал коробку папирос, закурил. В воздухе появился приятный аромат горящей папиросы, офицер им наслаждался...

А в это время солдаты через гражданского переводчика вели допрос. Периодически вытаскивали кого-либо из строя, требуя признания в связях с партизанами, есть ли они среди деревенских. Выясняли, кто ходит в лес и с какой целью, даже детей спрашивали, не видели ли они людей с винтовками и у кого они были. Малыши плакали, матери успокаивали их, предчувствуя большую беду. Немцы ничего так и не узнали. А на все вопросы был один лишь ответ – нет у нас партизан.

Тогда офицер повернулся к двум солдатам, взмахнул прутиком, и те сбросили брезент с того непонятного предмета, оказалось – это пулемет. Его направили на нас. Детский плач сменился громкими рыданиями, люди стали поворачиваться друг к другу, прощаться, выкрикивали проклятия в сторону солдат. Эхо смерти зависло над деревней.

Моя мама беззвучно плакала, я тоже рыдал, искал защиты у нее. Думал, зачем мы прошли из-под Ленинграда через немецкие посты, комендатуры, допросы? Чтобы быть все равно расстрелянными…. Мы стояли под дулом пулемета, ожидая своей участи.

И вдруг немецкий офицер подошел к моей маме и сказал, чтобы она успокоила людей, сам повернулся к солдатам за пулеметом, те быстро встали и закрыли орудие брезентом. Спустя много лет мне мама сказала, что я плакал и говорил: «Вот мы и отжили», а немецкий офицер это видел и слышал.

Солдаты стали забирать девочек и парней, сажать в машины, закрытые брезентом. Люди плакали, просили отпустить детей, но солдаты были неумолимы. Дочери тети Насти Зина и Дуся тоже оказались в грузовиках. Немцы не догадывались, что 16-летние девочки были связными партизанского отряда. Их собирались увезти в Германию, но на лесной дороге партизаны напали на немецкие машины, завязался бой. Ребята сбежали.

Одна из девочек – Дуся – теперь Евдокия Васильевна живет в Барнауле. Ей 87 лет. Я работал учителем в школе 47 лет, теперь на пенсии, инвалид. Пишу свое письмо в газету из далекого страшного военного детства, которое мне и сейчас еще снится по ночам. Горящие хаты, пепелища, пахнущие смертью, убитые люди… Но в такой тяжелой обстановке люди, изнемогая от голода и холода, страха, находили силы, чтобы помочь друг другу остаться живыми.

Валентин МАКАРОВ, г. Барнаул.