От купеческого детектива до гангстерской драмы

Жанр «Банкрота» в Молодежном театре Алтая определили как семейный детектив. Театр, в котором сейчас идут спектакли по произведениям Пушкина, Гоголя и Достоевского, пополнил репертуар еще и Островским. Но авторы постановки, похоже, немного промахнулись мимо той аудитории, для которой «Банкрот» был бы полезнее всего – мимо школьников. Дело в том, что в рамках защиты детей от вредной информации его можно смотреть лишь зрителям в возрасте от 16 лет. Ведь герои Островского не только небезупречны в моральном отношении, так еще и выпивают под разными предлогами едва ли не каждые пять минут. Правда, спектакль все равно собирает почти полные залы, причем привлекает самую разновозрастную публику.

С другой стороны, то обстоятельство, что детям по закону не посмотреть «Банкрота», для них, возможно, не такое уж упущение. Стремясь изо всех сил актуализировать, осовременить пьесу «Свои люди – сочтемся» с ее весьма специфическим языком, петербургский режиссер Александр Рязанцев и художник Мария Рыкова совершенно выпали из контекста, в котором это произведение существует. Ведь речь в нем идет об очень конкретной середине 19 столетия и очень конкретном и узнаваемом общественном классе – русском купечестве. Настолько узнаваемом, что в свое время пьеса, обидевшая это самое купечество, была запрещена цензурой.

Центральный сюжет «Своих людей…» и сегодня злободневен до смешного. Так что насильственное осовременивание, возможно, и повеселило совсем уж неопытных зрителей (в спектакле их ждет масса забавных сюрпризов), но от Островского ближе к концу совсем ничего не остается. Тем, кто подзабыл, в чем там дело, напомним: заглавный герой – зажиточный купец Самсон Силыч Большов (его играет Анатолий Кошкарёв) решается по примеру многих собратьев переписать имущество на какого-нибудь надежного «своего» человека, чтобы объявить себя банкротом и не платить кредиторам. Есть в этой схеме что-то знакомое, не правда ли? Выбор героя пал на его приказчика Лазаря Елизаровича Подхалюзина (Александр Савин), которому он доверяет, поскольку сам его воспитывал с детства.

А пока отец занимается махинациями, подкупая выпивоху стряпчего, его дочь Олимпиада Самсоновна (Юлия Пошелюжная) пытается с помощью свахи найти благородного жениха, мается бездельем и изводит маменьку (Любовь Хотиёва) капризами. Однако Большов, одарив богатством Подхалюзина, решает напомнить домочадцам о своей власти и непререкаемом авторитете и насильно выдает дочь за приказчика. Олимпиада поначалу, естественно, бунтует, но потом вступает в сговор с Подхалюзиным. В итоге холодный и расчетливый купец оказывается обманут еще более холодными и расчетливыми молодыми. Он попадает в долговую яму, и из тюрьмы ему уже не выйти, поскольку дети отказываются платить его кредиторам.

Словом, даже если бы режиссер и художник решили воссоздать совершенно аутентичные купеческие костюмы и интерьеры, эта история ничуть не утратила бы злободневности. Но вместо этого мы видим на сцене серый задник, на который проецируется некий старинный орнамент, и несколько угловых креслиц и столиков, которые можно состыковывать в разных комбинациях наподобие конструктора (вся мебель катается на колесиках). Собственно, бессмысленным катанием креслиц актеры и вынуждены заниматься значительную часть времени. Вот Олимпиада Самсоновна злится на родителей, что отказали очередному жениху, и экспрессивно расталкивает кресла по сцене. Или Подхалюзин подкупает сваху – и со всех сторон окружает ее этой странной мебелью, словно поймав в ловушку.

Вообще, все актеры прекрасно чувствуют свои образы, обаятельные и отталкивающие одновременно, и текстом явно наслаждаются. Да и как не наслаждаться всеми этими «бралиянтовыми», «воображаю натурально» и «припорциями»? У Юлии Пошелюжной получилась жизнерадостная хабалка, постепенно эволюционирующая в совсем уж инфернальную девицу. Анатолий Кошкарёв экономно играет погруженного в бизнес и как бы вечно отсутствующего отца. Монолог Подхалюзина, решившегося предать своего благодетеля, и вовсе сыгран Александром Савиным пугающе. Но в итоге от спектакля в целом остается ощущение, что все много и бестолково бегали по сцене, а в кульминационные моменты попросту орали друг на друга до звона в ушах.

Костюмы тут, кстати, тоже принципиально вне какой-то конкретной эпохи: на заглавном герое поверх полотняной рубахи – атласный ярко-синий пиджак с квадратными плечами, напоминающий незабвенные малиновые пиджаки «новых русских, штаны заправлены в сапоги, а завершают образ очки в золотой оправе. Олимпиада Самсоновна сначала ходит с головы до пят в том же синем атласе, потом, когда замуж совсем уж невтерпеж, щеголяет в рискованном обтягивающем мини, из-под которого видны резинки чулок. Ближе к концу спектакль внезапно перерождается в гангстерскую драму со стрельбой и она появляется в белых джинсах и черном свитере, а в качестве стильного аксессуара обзаводится черно-белым же телохранителем в шляпе. Относительно купеческий образ достался лишь маменьке, но ее в конце весьма символично запрут где-то в подполе.