А СКОЛЬКО БЫЛО ПЕРЕЖИТО...

В Романовском районе готовится к выпуску книга о людях, переживших Великую Отечественную, о тех, кто на славу потрудился для родного района. Одна из глав этой книги называется "Дети войны".

О двух героинях этой пока еще не изданной книги и пойдет речь. Проживают они сейчас в с. Дубровино. Редко кому рассказывают о нелегком времени: поднимается давление, болит сердце. Того, что было пережито, хватило бы на многосерийный фильм…

В 1941 году девятилетняя Марфа Яковлева (сегодня – Марфа Андреевна Гребенюк), жившая в Смоленской области, впервые увидела фашистов. Они шли через их деревню, забирая то, что им приглянулось. У отца Марфы (он держал пчел) отобрали весь мед. После одной из бомбежек, во время которой Марфу чуть не убило, жители покинули деревню. А дома их сожгли фашистские солдаты, возвращаться было некуда. Одна радость, правда, случилась: после того, как сгорела деревня, в лес пришла корова Яковлевых.

– Вместе с нами партизанила, – горько улыбается Марфа Андреевна.

Зиму – пусть не такую холодную, как в Сибири – с трудом пережили в землянках. Продуктов практически не было, ели траву, варили в чугунке рожь. Болели часто. С наступлением весны стало еще хуже: землянки затопило талой водой, а немцы, заметившие дым от костров, стали бомбить лес…

После войны семья Яковлевых вернулась на пепелище. Отец построил избушку "два на два", в ней жили 11 человек. В первый класс Марфа пошла в 11 лет. Но училась недолго, всего три года. Ходить в школу стало стыдно, потому что была Марфа высокая, да и старше многих. В четырнадцать лет поехала на заготовку торфа. Сегодня даже представить страшно, что ребенка в этом возрасте можно отправить работать на болота или на лесоповал. Но в то время это было вполне естественно: ведь дети детьми уже не были…

* * *

На одной улице с Марфой Андреевной живет Евженко (Заяц) Евгения Александровна, приехавшая на Алтай из Белоруссии поднимать целину.

Отец ее добровольцем ушел на фронт. Скоро их деревню Буда-Софиевку начали бомбить фашистские самолеты. Когда враг стал подходить ближе, все ушли в лес. Сделали курень из травы и веток, там и скрывались, пока немцы не начали прочесывать окрестные места. Пришлось опять уходить. Одна женщина беременная вынуждена была остаться – начались роды. После облавы, когда все вернулись на старое место, увидели страшную картину: роженица и младенец убиты…

Два года сельчане скрывались в лесу и на болоте, ели траву и желуди, одежда вся сгнила. Нельзя было разжечь костер: появление дыма тут же влекло за собой бомбежку с самолетов. Жизнь в лесу стала невозможна. Решили идти в деревню. В одном из домов растопили печь. Женя со своими двумя маленькими братьями залезла туда погреться. Ее мама и дядя пошли откапывать одежду, которую зарыли перед уходом в лес. И тут нагрянули немцы. Мама и дядя успели спрятаться в канаве, а Женю, ее бабушку, младших братьев и еще одну женщину под автоматами повели к школе. По дороге они пытались бежать. Бабушке с братьями удалось спрятаться. А Жене и этой женщине не повезло. Под выстрелами они почти достигли леса, но их поймали. Женина мама тогда думала, что ее дочку расстреляли, но на них не стали тратить патроны. Всех пойманных людей закрыли в школе, облитой бензином. Однако в самый последний момент прилетел немецкий самолет. Что-то случилось, и планы в отношении пленных изменились. Их погнали в концентрационный лагерь. По дороге подорвались на мине две молодые девушки. Не для них, конечно же, партизаны оставили этот подарок.

– До сих пор, – говорит Евгения Александровна, – перед глазами огромная воронка и окровавленные тела девушек.

В лагере жили в холодных и темных бараках. Женщин заставляли таскать бревна, а детей дрова. Кормили баландой. А еще немцы в лагере развлекались так: измажут кусочек хлеба и кидают на землю, голодные дети кидаются за хлебом, а немцы стреляют по ним и смеются. Около года Женя пробыла в лагере, здесь произошло воссоединение ее семьи – в новой партии пленных пригнали ее маму и братьев. После освобождения лагеря советскими войсками семья Жени вернулась в родные места. Домов в их деревне не осталось, торчали одни печные трубы. В округе действовали мародеры и голодные волки. И было непонятно, кого из них стоит бояться больше. Жить было тяжело. Пухли от голода, болели цингой. Чтобы хоть как-то продержаться, ходили попрошайничать. Поразительно, но даже в такое трудное время дети хотели и пытались учиться. Первое время занятия проводили в канаве возле сгоревшей школы. Писали на липовых стружках, чернила тоже делали сами, "по народному рецепту". Потом вернувшиеся с войны мужчины построили деревянную школу: в ней сидели на полу, на всех детей была одна книга. И одно огромное желание на всех – узнать что-то новое, чему-то научиться. И попытаться хоть на время опять почувствовать себя ребенком, вернуть похищенный врагами детский смех и стереть хотя бы немного памяти, в которой кровавыми слезами отпечаталась война…

Евгения АНТОНОВА