Профессор Столяренко: «Готовы поделиться опытом»

Имя доктора медицинских наук, одного из основателей в Москве центра диагностики и хирургии заднего отдела глаза, профессора Георгия Столяренко я узнала на несколько лет раньше, чем мне посчастливилось с ним познакомиться лично. Именно посчастливилось, потому что таких офтальмологов, как он, по белу свету немного. И дело не только в его золотых руках, которые берутся выполнять ту работу, от которой отказались другие специалисты. Гораздо важнее, считаю, то, что Столяренко из той редкостной породы людей, которые не боятся идти непроторенными тропами и готовы принимать ответственные решения самостоятельно. Ведь именно так и возникла клиника, которая принесла мировую известность и самому доктору, и применяемым технологиям, сохранившим зрение людям в почти безнадежных ситуациях. Среди таких пациентов немало и наших земляков. С некоторыми из них, например, с Анатолием Ивановичем Острягиным, он поддерживает дружеские отношения.

С Георгием Евгеньевичем мы встретились накануне межрегиональной научно-практической конференции по актуальным вопросам клиники, диагностики и лечения в офтальмологии, которая состоялась в октябре в Белокурихе..

- С удовольствием принял предложение коллег участвовать в конференции и выступить там с сообщением на тему «Современные возможности хирургии макулярной области сетчатки». Эта область занимает меньше одного процента площади всей сетчатки, но именно этот процент и определяет качество зрения, то есть способность человека читать, различать лица, делать очень мелкую работу и т.д. Этот микроскопический драгоценный кусочек ткани подвержен целому ряду заболеваний, но до недавнего времени мы не могли влиять на процессы, происходящие там. Сейчас появились и фармакологические, и хирургические возможности, мы можем по многим позициям говорить, что то, что вчера было приговором, сегодня уже таковым не является, мы можем с этим бороться.

- У вас своя клиника, которая как раз специализируется на болезнях этой труднодоступной зоны глаза?

- Да, в 1998 году, когда в стране был развал всего и вся, мы с коллегами решили пуститься в самостоятельное плавание. Наша группа вышла из недр НИИ глазных болезней Академии медицинских наук, я там работал главным научным сотрудником. Отважились на самостоятельную жизнь на свой страх и риск, фактически без денег. И с тех пор вот плывем уже четырнадцать лет.

Специализируемся мы на заболеваниях заднего отдела глаза. Это отражено и в названии клиники. Может быть, звучит необычно для непосвященного человека, но оно очень точно отражает специфику нашей деятельности. Главное, что люди знают, что есть клиника, где можно решить такие узкие проблемы.

- И какие пациенты считаются вашими.

- Я выделил бы четыре основные группы пациентов, которым мы оказываем помощь.

1. Пациенты с осложнениями течения сахарного диабета. На сегодняшний день сахарный диабет – мировая эпидемия, поражающая в первую очередь жителей развитых стран, где он – один из лидеров причин инвалидности по зрению. Особенно в категории людей 50-55 лет.

2. Пациенты с проблемами центрального отдела сетчатки, так называемой макулярной зоны. До полной слепоты эти заболевания не доводят, но вызывают глубокую инвалидизацию, лишают возможности читать, делать какую-то мелкую работу.

3. Также мы принимаем пациентов со всеми видами отслойки сетчатки.

4. Много приезжает пациентов с последствиями травм глазного яблока.

Этот перечень не исчерпывающий. По сути, мы принимаем на себя пациентов с любой патологией глазного яблока, которым уже где-то отказали. Нельзя сказать, что помогаем всем, но многим все-таки удается.

Задний отдел глаза – это прежде всего сетчатка и стекловидное тело. Традиционно глазная хирургия развивалась как хирургия переднего отдела глаза (а это роговица, хирургия катаракты, глаукомы). Он для офтальмологов наиболее привычный, этим занимаются достаточно успешно во всех концах страны. А вот с задним отделом все сложнее, потому что как таковая эта хирургия сформировалась совсем недавно. В мире публикации на эту тему пошли только с начала семидесятых годов прошлого века. То есть пока эта хирургия еще не проникла настолько же глубоко, насколько в ней есть потребность, поэтому наша задача не только лечить людей с этими проблемами, но и учить докторов, которые могли бы на местах заниматься этим. Надо, чтобы такие центры появлялись и в регионах.

- Уже есть специалисты, которые прошли у вас обучение или стажировку?

- Я не хочу сказать, что мы являемся единственными носителями этой технологии в стране, безусловно, есть очень достойные доктора и в других клиниках: и в МНТК микрохирургии глаза имени академика С.Н. Федорова с филиалами и в Институте глазных болезней Академии меднаук, Военно-медицинской академии и других, но все равно количество хирургов заднего отдела глаза достойной квалификации можно по пальцам пересчитать. К примеру, в США членов американского общества витеоретинальных специалистов, то есть людей, занимающихся этими же проблемами, больше трех тысяч. При сравнимом количестве таких больных. Но у нас, к сожалению, бытует мнение, что к врачу надо идти в последнюю очередь, когда уже все дошло до крайности.

Разговаривая с пациентами, я привожу пример с пожаром в доме. Его начинают тушить, когда огонь еще маленький, для этого достаточно кружки воды. А если сидеть и смотреть, пока пламя разгорится, то спасти что-то уже очень трудно.

- Почему вы сосредоточились на таком локальном сегменте?

- Так сложилось: мне посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте. Я оканчивал мединститут в городе Горьком (ныне Нижний Новгород), там был выдающийся профессор Коссовский, с которым со студенческого возраста меня свела судьба. Мы начали эту технологию развивать в наших условиях еще при Советском Союзе. Тогда она только-только зарождалась в мире. Я каждый месяц ездил в Москву, а профессиональные журналы поступали всего в одном экземпляре на всю страну, и к ним еще надо было как-то пробиться. То есть знания приходилось добывать. Найдя хоть какую-то информацию, мы пытались её с помощью военно-промышленного комплекса воссоздать, сделали ряд приборов, которые оказались в чем-то превосходящими западные аналоги, на них выстроили свою, в значительной степени оригинальную технологию, которая оказалась вполне сравнимой с передовыми мировыми образцами. Значительно позже оказавшись в Москве, я продолжал этим заниматься. Мы и сейчас ведем разработку новых инструментов и технологий.

- Часто встречаются случаи, когда кроме вас уже никто не может помочь пациентам? Все другие врачи отказались, а вы беретесь?

- Таких примеров немало. Вот недавние. Молодой человек, курсант летного училища, небом просто бредит, для него это судьба. Приехал в отпуск, пошел в ночной клуб. А сейчас распространена очень опасная тенденция: во многих клубах устраивают светопредставление и не всегда используют правильный лазер, иногда ставят технический. Мы уже сталкивались с несколькими случаями, когда люди получают на таких вечеринках лазерные ожоги. Этот парень тоже поймал лазерный луч. Зрение мгновенно упало до двух десятых, вдобавок – искривление изображения, любая комиссия его, конечно, зарубит сразу. Молодой человек месяца два пытался получить помощь в других медицинских учреждениях, но в итоге пришел к нам. Мы его прооперировали, искривления исчезли. Я уверен, что в будущем у парня не будет никаких проблем в карьере, связанных с глазами.

Или еще такой пример. Пациент – молодой крепкий мужчина, инструктор рукопашного боя, получил удар по глазу. Внешне всё выглядит просто ужасно, кажется, что там даже собирать нечего. Зрение – две десятых, искривление и т.д. Нынешнее поколение, наверное, такого не застало, а в годы моей юности еще были в парках культуры и отдыха комнаты смеха. Там стояли кривые зеркала, они до неузнаваемости меняли отражение человека. Так вот, человек с проблемами в макулярной области глаза очень часто оказывается в таком королевстве кривых зеркал. И это уже совсем не смешно.

Парень тоже прошел по различным клиникам, везде ему отказали. Когда мы проанализировали состояние, предположили, что есть шансы ему помочь. Парню повезло – разрыв оболочек в глазу прошел на десяток микронов в стороне от центра. Тот один процент площади сетчатки, о котором я говорил в начале нашей беседы, остался не поврежден, но оказался втянут в рубец. Нам удалось своевременно вмешаться, освободить эту зону, отделить от проблемного участка. Сейчас у него зрение семь десятых и есть перспектива восстановления зрения за счет работы самого организма.

Подобных примеров можно привести много. Особенно драматичные ситуации возникают у пациентов с сахарным диабетом так называемого первого типа, когда с малолетства все развивается по плохому сценарию и люди в 20-25 лет становятся необратимо слепыми либо удается на краю этой пропасти их удержать и они в дальнейшем встраиваются в нормальную жизнь. Конечно, диабет остается, но при этом они имеют возможность вести, по крайней мере в глазной части, полноценную жизнь. Но такие пациенты требуют постоянного наблюдения. За каждый результат приходится бороться.

- Вам случалось отказывать пациенту в своей помощи?

- Я отказываю только тогда, когда абсолютно убежден в том, что помочь не сумею. Но бывает и так, что точно спрогнозировать ситуацию нельзя и если есть доза непредсказуемости, в которой может прятаться жемчужинка, я готов побороться.

- Вы общались с нашими врачами, познакомились с краевой офтальмологической клиникой. Каковы впечатления?

- Хорошие. У вас прекрасное техническое оснащение на самом современном уровне. Сами мы исповедуем политику открытости, любой офтальмолог страны может к нам приехать, прийти в операционную, понаблюдать за процессом, мы ни от кого ничего не скрываем. Готовы поделиться своим опытом, лишь бы все это было во благо.