«Я ПОЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ БЕЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ»...

ДОКАЗАНО: И В АФРИКЕ ЕСТЬ НЕМНОЖКО РОССИИ...

00:00, 12 марта 2010г, Общество 1991


«Я ПОЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ БЕЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ»... Фото №1

Что мы знаем про Сомали? Не очень много, разве что в последнее время по ТВ то и дело рассказывают о сомалийских пиратах. Барнаулец Влад Галенко в январе побывал в Сомали, и оказалось – там и без пиратов много интересного!

Влад Галенко работает в пресс-службе краевого УВД фотографом. По роду службы чаще всего он бывал на Северном Кавказе. Поэтому в отпуск решил поехать куда подальше.

– В Интернете увидел объявление: «Кто смелый – поехали в Сомали», – рассказывает Влад. – Организатором был Митя Алешковский, московский фотограф. Я знал его в лицо – телевизионщики то и дело берут у него интервью про желтую прессу и папарацци. В результате набралось нас четверо.

Добирались так: до Дубаи, потом – в Джибути, а уже потом – в Сомали. В Джибути американская и французская военные базы, там еще пиво продают. А дальше – сухой закон. В Сомали мы летели на «Дугласе», которому было больше 40 лет. В Джибути встретились с летчиками: все русские, но у одного семья в Дубаи, у другого – в Калининграде, у третьего – в Бишкеке. А мужики работают в Африке на нашем старом ободранном Ил-18.

Сомали – это кусок африканского континента. На карте он закрашен одним цветом, а на деле с 1980-х годов разделен на три части: Сомали, а также Сомалилэнд и Путленд – два последних государства международное сообщество не признает. У них есть герб, гимн, флаг, полиция, армия, но их не признают. Из-за этого нет международной помощи и другие проблемы. Они все знают о других товарищах по несчастью – про Северную Осетию, Нагорный Карабах. И что интересно: страну не признают, а диплом местного университета признают.

Они хотят развивать туризм. Там и правда есть что посмотреть. Наскальные рисунки в местности Лас-Гил (верблюжий колодец). Этим «полотнам», говорят, больше десяти тысяч лет. Их в 2002 году «открыли» французы. Просто сами сомалийцы так к ним привыкли, что не замечали.

Но интереснее всего наблюдать за обычной жизнью. Сомалилэнд – по любым меркам крайне бедная страна. Столица Харгейса была разрушена в 1980-е годы в ходе войны. Жители восстановили ее сами как могли. В городе сейчас всего одна стройка – возводят торговый центр. Когда там начинаются работы, вся Харгейса приходит посмотреть. Беженцы уже 20 лет живут в своих лагерях. Жилища – каркас, на который набросаны любые тряпки.

Считается, что там опасно. В поездках нас сопровождал Мухаммед, полицейский с автоматом. Но по городу мы ходили и без него, куда хотели и когда хотели. Однажды встретили джип миссии ООН, там сидит белый в окружении автоматчиков и удивленно на нас смотрит – как это мы без охраны ходим?! Но нам принимающая сторона сказала, что все будет в порядке, и мы в это верили. У меня на двери в гостинице даже защелки не было.

Белое лицо в Сомалилэнде в диковинку. Улица останавливается, когда идут белые. Нас фотографировали все подряд. Дети улыбаются, машут руками. Как-то мы пришли на футбол – должна была играть местная команда. Сели на совершенно пустую трибуну. Но через три минуты она была забита – все хотели сидеть возле белых. Пришел полицейский. И мы поняли, что надо уходить, иначе матч не состоится.

Белое лицо – это твой пропуск везде. Нас пропускали к любому начальнику (они там все, даже министр культуры и туризма, называются «директор-генерал»). В общем, чувствуешь себя белым человеком. Только один раз, когда мы в Бербере хотели выйти на посадочную полосу для американских «шаттлов», нас не пустили. Правда, тут же подсказали: «Вот там едет наш министр авиации, подойдите к нему, если он разрешит»… Министр, понятно, разрешил. А однажды зашли в министерство информации, а там нет никого. Спрашиваем: «Почему?» А нам отвечают: «Холодно, никто не пришел». На улице было при этом плюс 25 – это у них считается зима.

Большинство сомалийских начальников когда-то учились в СССР. Спикер Сомалилэндского парламента – в Одессе. Он сам пришел к нам в отель – хотел по-русски поговорить. Рассказал, что годовой бюджет страны – 40 млн. долларов, которых хватает только на полицию, армию, госаппарат. Даже пенсий нет. Зато еще 700 миллионов долларов – это деньги, которые переводами приходят из других стран, – те, кто
уехал на заработки, поддерживают родственников.

По-русски с нами разговаривал также капитан одного судна в порту Бербера. Он учился в Астрахани в мореходке. Когда говоришь, что ты из России, военные показывают на автомат – «Калашников»! А один из пацанов, игравших в футбол на улице, похвалился: «Я Аршавин!». А бывший военный городок, где стояли наши, называют «Москва». Там типовые двухэтажные дома. Правда, ванны сомалийцы повыкидывали, вместо стекол – фанера. Но все знают, что живут в «Москве».

Местные деньги – сомалийские шиллинги – «стоят» мало: один рубль – 250 шиллингов, один доллар – 6.500 шиллингов. За зарплатой ходят с тележками в прямом смысле слова. За 700 шиллингов можно выпить стакан чаю. Он, кстати, очень хороший. Так как раньше это была английская колония, то чай – с молоком. Мы спросили – коровье или козье? Оказалось – сухое. Ничего крепкого там нельзя – страна мусульманская, да еще и вахаббитская.

Муэдзин созывает всех на молитву в пять утра – и жизнь начинается. Правда, в парандже женщины ходят крайне редко. Разве что в никабах (когда видно глаза), а большинство в хиджабах – это просто платок. В школах обучение совместное, но девочки и мальчики сидят на разных половинах класса.

Гипермаркетов я там не видел, но все, что нужно – телевизоры, сотовые телефоны, DVD, – есть на рынке. Заводов нет, поэтому выживают кто как. Я фотографировал обувную мастерскую – там инвалиды делают шлепанцы с подошвами из автопокрышек, обувь на века…

Фоторепортаж
Блоги