Узница под знаком «ост»

Первый раз поезд с угоняемыми в Германию парнями и девчатами остановился в лесу на территории Белоруссии. Через сутки им наконец разрешили выйти на несколько минут.

«Сбежать было невозможно»

Фашистские автоматчики, всю дорогу дежурившие с овчаркой у приоткрытой двери товарного вагона, не имеющего окон, выпускали на улицу девушек по четверо, парней – по двое, позволяя присесть в кустах под дулами автоматов. Потом остановки организовывали два раза в сутки – утром и вечером, узников выводили из вагонов вместе с собаками. «Сбежать, спрыгнув с поезда на ходу, было невозможно», – вспоминает Ольга Ивановна Гилёва, жительница села Гилёво Локтевского района.

Нынешняя фамилия досталась ей от нашего земляка Ивана Павловича, за которого она вышла замуж почти пятьдесят лет назад, когда тот служил в Калининградской области. Потом они вместе вернулись на Алтай в его родное село. Сама Ольга родилась на Украине в конце 1925 года, в селе Попельнастое Кировоградской области. Её маму Ефросинью Сысоевну Аврахову все звали на местный манер Христей. Тогда там ещё не начали организовывать колхозы и отец маленькой Ольги занимался тем, что возил на лошадях зерно от единоличников, доставляя его на мельницы и в приёмные пункты. Но однажды поздней осенью он сильно простудился, тяжело заболел и умер. Мать осталась одна с трёхлетней дочкой на руках. В 1929 году на Украине разразился голод. Чтобы выжить, Ефросинья Сысоевна перебралась с ней в Пятихатск, где устроилась рабочей в совхоз. Через некоторое время она вышла замуж за местного тракториста Супруна и семья стала быстро расти. У Ольги появились братья и сёстры. Жизнь налаживалась.

Перед войной девушка окончила школу и собиралась поступать в техникум. С подружкой спорили, куда лучше податься: в медицинский или педагогический. Но их мечтам не суждено было сбыться. Началась война. Ольга Ивановна не помнит, чтобы в селе было радио, но весть о нападении Германии разнеслась по нему мгновенно.

– Сначала наши войска отступали, следом быстро пришли немцы. В нашем Пятихатске их было немного, большей частью они стояли в соседних населённых пунктах, а комендатура разместилась в ближайшем городке Жёлтые Воды. В июне 1942 года было объявлено, что молодёжь от 15 до 36 лет в обязательном порядке должна прийти в город и зарегистрироваться в комендатуре. Там нас собрали, усадили на подводы и под конвоем повезли, но не на вокзал, а в поле, где стоял товарный состав, охраняемый автоматчиками. В него грузили молодёжь со всего района, по 40 человек в каждый вагон. Внутри ничего не было, только немного соломы на полу.

Спрашиваю Ольгу Ивановну, можно ли было не являться на регистрацию и избежать угона в Германию?

– Если кто-то не являлся, всю семью угоняли в Германию, вместе с младенцами. А у мамы как раз родился мой младший брат, она с ним на руках шла со мной до самого города. А дома оставались ещё трое. Я самая старшая, исполнилось 16 лет, поэтому не могла скрываться, чтобы не подставить малышей и не навредить семье. Мы уже знали, что кто в Германии не может работать, того отправляют в крематорий. Надеялась, что у меня сил хватит, хотя была маленькая и выглядела как заморыш.

За колючей проволокой

Высокие трубы крематория Ольга увидела сквозь приоткрытую дверь вагона на какой-то станции в Германии, когда поезд остановился не доезжая до вокзала. Поразила гора детской обуви, лежащая на виду. Это было так страшно! Потом в неволе страшно становилось не один раз. Ей повезло в том, что попала не в барак концлагеря, а на фабрику, где были нужны рабочие руки. Их поезд проследовал в глубину Германии, через Берлин в город Кёльн. Узников загнали за высокий забор, обмотанный в несколько рядов колючей проволокой. Внутри оказалось мебельное производство. Один крайний цех освободили для узников. Потолка в нём не было, только крыша с торчащими балками. Внутри установили трёхъярусные деревянные кровати с матрасами, набитыми соломой, выдали каждому робу с нашивкой «ост» и каждое утро гоняли на работу.

Некоторых парней поставили к шлифовальным и токарным станкам, другие пилили лес на доски, девушки покрепче их складировали, собирали из заготовок стулья и столы. Ольга годилась только в уборщицы, такая была маленькая, худенькая, совсем ребёнок. Когда на фабрику приезжали немецкие фермеры, чтобы из узников поздоровее отобрать себе кого-то для работы в поле, на Ольгу никто даже не смотрел. Она считала, что «у хозяев» узникам жилось немного сытнее. В цехах работали и немецкие специалисты. Гилёва вспоминает:

– Некоторые из них нас не оскорбляли, другие называли русскими свиньями. Был один надсмотрщик – большой рыжий немец, довольно противный. Он старался больше всех, пинал ногами девчонок изо всех сил. Вместо обуви у нас были деревянные шлепки с железными шипами на подошве. Мы в них бегали по цеху, а там, где пол был выложен камнями, из-под шипов искры летели.

Управляющий фабрикой с семьёй жил тут же, на её территории. Их дом был обнесён каменным забором с колючей проволокой. Моя собеседница до сих пор помнит его маленькую жену, которую они звали фрау Пиккарт. Она командовала узницами. «Когда наши самолёты начали летать над городом и объявляли очередную воздушную тревогу, фрау Пиккарт хватала одеяло и гнала нас: «Алле ауф штейн!» Чтобы мы тоже брали свои одеяла, мочили их и тушили возгорания. Ведь кругом дерево. Немцы очень боялись бомбежек, стали мягче с нами обращаться. Один из них по имени Пауль как-то предупредил: «Сегодня гросс алярм (большая тревога). Русские бум-бум».

По словам Ольги Ивановны, напротив мебельной фабрики, на другой стороне улицы, располагался завод, где выпускали запчасти к танкам, а за ним – железобетонный комбинат. Их и прилетала бомбить наша авиация. Одна бомба упала метрах в двух от входа в наскоро вырытом узниками укрытии. Сами немцы во время налётов прятались подальше, в капитальном железобетонном убежище. После бомбёжек узникам стали давать картошку, чуть-чуть приправленную тушёнкой. А в остальные дни чередовали суп с брюквой и варёный шпинат. Раз в день давали просвечивающийся зернистый кусочек хлеба. Иногда его дырочки слегка мазали маргарином.

Освобождение

В неволе Ольга Ивановна пробыла до самой Победы. После освобождения попала в американский сектор. Узников перевезли в город Бонн, загнали в солдатские казармы, никуда не выпускали. Зато еда была посытнее, суп им готовили из американской тушёнки. Гилёва сейчас не помнит, сколько они пробыли у союзников. Наконец на поезде их повезли в Магдебург, где были советские войска. Остановились в чистом поле, пересадили на наши машины и опять поместили в казармы. Домой отпустили не сразу. Ольга Ивановна вспоминает: «Сначала нас долго проверяли, раз по пять каждого вызвали, задавали вопросы: когда попал в Германию, почему оказался угнанным, чем занимался? Некоторые контрразведчики поговорят и больше не терзают, другие долго цепляются».

Когда Ольгу отпустили, до Украины она так и не доехала. По дороге в поезде её уговорили остаться в Восточной Пруссии, пообещали работу и жильё в городе Тапиау, ныне Гвардейск.

Из Калининграда Ольга написала домой письмо, узнала, что все живы. Во время оккупации отчима с трактором немцы угнали на Днепр. Он там находился вплоть до отступления фашистов под натиском наших войск. Когда вернулся домой, долго не мог прийти в себя, рассказывал, что во время боёв на Днепре вода в реке шла красная от крови. У матери родился ещё один сын, пятый малыш в семье. Детей оставлять было не с кем, вот она и решилась на смелый поступок: пошла к немецкому коменданту и заявила, что не может с такой оравой ходить в поле. «Вы мне дайте такую работу, чтобы я могла её дома выполнять!» Повезло, ей поручили печь хлеб на дому. Это спасло семью от голода, детям каждый раз перепадало по кусочку. Всё это Ольга узнала, когда в 1949 году в первый раз приехала в отпуск на Украину.

Ольга осталась жить под Калиниградом, вышла замуж. Юность в неволе дала о себе знать, детей иметь не могла. С военным связистом Иваном Гилёвым познакомилась в середине шестидесятых годов, когда у того умерла жена. Без матери остались двое детей – Володя и Аня. Из-за них и согласилась связать свою судьбу с вдовцом. Иван Павлович служил на кораблях и в ракетных войсках, пока не вышел в отставку, после чего вернулся на родной Алтай. Три года назад его не стало.

Ольга Ивановна осталась в доме одна, но вниманием селян не обделена. Дочь Анна живёт недалеко, в казахстанском городе Лениногорске. Внучка Елена Коломина там спортсменка, лыжница, занимает первые места по Казахстану. Внук Сергей переехал в Веселоярск, ещё ближе к бабушке, стал россиянином, работает на железной дороге. Когда он женился, Ольга Ивановна помогла ему купить дом, отдала деньги, которые получила из Германии в качестве компенсации за неволю.

Локтевский район