БАБА ГУТЯ - ГОЛОС ЭПОХИ

00:00, 02 июля 2010г, Общество 6862


БАБА ГУТЯ - ГОЛОС ЭПОХИ Фото №1

– Ты моя хорошая, приехала! Давно не была. Как живешь? Мужичок-то твой помогает тебе? Как дочка? Хорошо учится? Ну слава Богу. Каждую ночь молюсь о тебе, дай бог здоровья. Маленькой-то ты от меня не отходила. Хорошо мы с тобой жили! Пойду корову доить, а ты на кровать залезешь и плачешь, хоть с собой тебя бери в стайку… А кем работаешь-то? Не пойму! Ну да ладно, главное, чтобы здоровье было. Ты моя миленькая! Я вас всех люблю. Живите мирно. Главное – не ругайтесь, – маленькая, худенькая бабуля целует Лену и обнимает ее. Крепко-крепко, откуда столько сил в ее-то годах?

«Всадник над нами сжалился»

Руки у бабы Гути тонкие и прозрачные, будто светятся. Такие на старых картинах рисовали. Родилась она и уже почти век живет в селе Рассказиха под Барнаулом. А ее любимая внучка Лена Аралова несколько лет назад перебралась в Москву, но два раза в год обязательно приезжает на Алтай.

– В столице теперь мой дом, семья, работа, друзья. А здесь мама, сестра и, главное, бабушка. Тянет сюда постоянно, потому что нет для меня на земле места лучше и роднее, – говорит Елена.

Сидим втроем в деревенском доме, пьем чай за большим столом. Скромная, уютная обстановка: русская печь, деревянный буфет, комод, белые кружевные шторки на окнах, железная кровать с пышными подушками. Трогательный простоватый интерьер служит подходящей иллюстрацией к разговору о былом.

– Хочу сделать небольшой семейный фильм про бабушку, нужно непременно записать ее рассказ. Моя дочь, будущие внуки должны знать, что ей довелось пережить, – поясняет она.

А баба Гутя медленно размешивает ложечкой в чашке сахар и вспоминает эпизоды из своей долгой жизни, которые складываются в картину ушедшей эпохи, отразившейся в судьбе одного человека. Много ли осталось живых свидетелей, например, Гражданской войны? А баба Гутя – Августа Андреевна Варнакова – много помнит.

Она родилась 7 декабря 1912 года, третьим ребенком в семье Екатерины и Андрея Варнаковых. У них уже были Петр и Елена, позже родились Александр и Ефросиния. Семья считалась в Рассказихе крепкой, зажиточной: большой огород, много лошадей, другой домашний скот. Когда отца Андрея Гавриловича в 1914 году забрали на фронт, все хозяйство легло на плечи матери. Она, работящая и сметливая, со всей работой управлялась, был период, держала работников. Пока на Алтае не начались бесчинства колчаковцев и «Голубых улан». Августа Андреевна крестится:

– Жуть была. Один раз беляки собрали мно-о-ого людей в сборню: женщин, детей, подперли дверь и подожгли. Все сгорели заживо. Другой раз вывели в низину несколько десятков человек и расстреляли на глазах у нас, ребятишек.

Мужчин угоняли в свою армию. Однажды пришли и к нам, забрали всех коней, собрались дом поджигать. Мы впятером вышли на крыльцо и заголосили. А Лена, старшая моя сестра, стала умолять: «Не поджигайте, у нас папенька на войне!» Один всадник сжалился: «Не трогайте их, здесь солдатка живет!» Слава богу, пощадили нас, ускакали со двора…

Как заслышим гул парохода, везущего беляков, мама нас садит на телегу, запрягает лошадь и скорее в лес, прятаться в землянку. Папенька на той войне погиб. А мы так и жили.

За стол со всеми не позвали

– Хорошо помню и Федора Гуляева, повторившего подвиг Сусанина, – продолжает баба Гутя. – Летом 1919 года колчаковцы в Рассказихе искали добровольца, который проведет их через болотистый лес в соседнее село Бобровка. Вызвался Федор. Завел их в чащу, в болото, да там и бросил. А сам бегом в Бобровку – предупредить о беляках. Большая часть колчаковцев утонула в болоте, оставшихся встретили в Бобровке уже во всеоружии. Гуляева за этот поступок через год отправили в Москву, к Ленину. Тот наградил его орденом и дал денег на строительство в Рассказихе школы. Федор вернулся из столицы, накрыл в деревне длинный стол для бедняков, рассказывал про встречу с Лениным, Буденным. Меня не пустили – мы были из кулацкой семьи. Помню, очень я плакала по этому поводу. А школа стоит до сих пор, в ней дети все мои учились.

В тридцатых годах уже советская власть многих кулаков из деревни (да и простых людей) отправила в Нарым. Часто целыми семьями. Живыми оттуда почти никто в село не вернулся. Многие еще по дороге умирали. Нашу родню это тоже не миновало. А вот семью обошло, слава богу. Страшно было…

В 17 лет я убежала из дома замуж за однофамильца Павла Варнакова. Без позволения маменьки. Потом она, конечно, меня простила. До войны у нас родились дочери Галина и Раиса, в мае 1941 года – сын Виктор. А 22 июня Павла забрали на войну. Я осталась одна с тремя детьми, Витя – совсем маленький. Есть было нечего, голодали. Витя на жмыху вырос. Женщины в деревне хозяйство сами вели: сено косили, скот держали и, конечно, за паек в колхозе работали. Меня определили на сплав. На конях бревна возила. Случалось, ранней весной, только лед сошел, переправлялись через реку на телегах. Брели по грудь в ледяной воде. И ничего…

В ноябре 1945 года дочь Галя утром сказала: «Мне сон приснился, тятенька сегодня придет». И вправду – Павел пришел с войны! Из госпиталя, раненый, на костылях – зато живой! Принес полный рюкзак бумаги писчей. Ребятишки долго ее еще в школу потом таскали, было на чем писать. Тогда бумага была большой редкостью.

Павел войну вспоминать не любил. Только на каждое 9 Мая напивался самогонки и плакал. Он разведчиком был. Рассказывал такую историю. В начале
войны зашли в одну деревню, к старушке воды напиться. А она говорит Павлу: «Сними-ка, солдатик, свой пояс, я заговорю его, чтобы пули все мимо тебя летели». Так с этим поясом он никогда после и не расставался, может, поэтому и живым вернулся. Павел коммунистом был, а как вернулся с войны, свой партийный билет порвал. Почему – ничего не сказал.

Материнское сердце

Августа Андреевна переводит дыхание, ненадолго задумывается:

– После войны у нас еще родились ребятишки. Всего их стало семеро – два сына, остальные дочери. Когда умерла сестра Лена, ее сын Геннадий, он чуть постарше моего Вити был, прибежал, упал в ноги и заплакал: «Тетя Гутя, возьми меня к себе». Взяла, конечно, так и рос у нас. Хороший вырос парень. Муж Павел работать на сплав пошел. Жили ладно. Хозяйство держали. Моя мама тогда уже в возрасте была. Ей операцию сделали, она лежала дома, вставать и тяжести поднимать было нельзя. Но однажды все на покос ушли, а маленькая девчушка в колодец упала! Она ее вытащила, на ведре подняла из колодца. Но надорвалась, и до больницы мы ее довезти уже не успели. Померла в дороге.

Потом Павел заболел тяжело. Рак у него нашли. Очень боли его мучили. Умер, когда младшей дочери, Вере, 15 лет было. Так и осталась я одна. Детей вырастила, внуков, правнуков. Жила честно, ни с кем не ругалась. Ни разу слова дурного никому не сказала. В Бога веровала.

Приходил ко мне свататься один дедушка – пчеловод. «Давай, говорит, Гутя, поженимся с тобой, будем жить вместе». Хороший мужчина. Да к чему мне это? Дети уже взрослые, внуки. Прожила уж столько одна, да и дальше одна буду.

У бабы Гути кроме семерых своих детей 11 внуков, 13 правнуков и один совсем юный годовалый праправнук Олежка. Богатая! Старшая дочь, Галина, живет с семьей в Краснодарском крае, уважаемый в районе доктор, несмотря на то, что уже давно на пенсии – очередь из желающих у нее проконсультироваться. Остальные дети Августы Андреевны живут в Барнауле. Предпоследняя дочь, Анна, стала учителем, преподает математику. Раиса, Виктор, Владимир, Надежда и Вера работали на заводах: моторном и котельном. Ну а профессии внуков и правнуков не перечесть: пчеловод, фотограф, строитель, бухгалтер, переводчик, предприниматель, военный, студент, медик… Все ребятишки хорошие. Всех баба Гутя любит равно.

Хозяйство у нее всегда было большое: огород 40 соток, две коровы, куры, поросята и пчелы. До пяти десятков ульев доходило. Всю жизнь с пчелами прожила. В пасеку без опаски заходила – пчелки ее не кусали. Конечно, дети помогали, но чаще все сама: двор убрать, корову подоить, грядки прополоть, меду накачать. И когда приезжали семьями, с маленькими детьми, – до сорока человек на выходных бывало, всем и еды хватало, и места, где лечь на ночь. Даже не верится, как столько народу умещалось!

В свои почти 98 лет Августа Андреевна ходит уже с трудом, потихонечку, зрение ослабело. Но в доме знаком каждый уголок, помнит, где что лежит. Поест, помоет посуду, на крылечко выйдет на солнце погреться. А чаще – сядет у окна, перебирает платок и ждет гостей…

* * *

Баба Гутя очень любит сладкое. Чай с медом, блины со сгущенкой, кашу с сахаром. Может, потому что жизнь порой была горькая.

Фоторепортаж
Блоги