Дырявый подбой серебряной мантии

Первый в жизни семиклассницы Наташи Лисиной научный руководитель – преподаватель истории БКШ Виктор Ремизов иначе как «моя удача» свою ученицу и не называет. Правда, корреспонденту «Алтайской правды» понадобилось время, чтобы соотнести серьезность темы исследования юного историка «Уголовные проступки среди приписных крестьян Алтайского горного округа 1750-1850 годов и наказания за них» с хрупкой девочкой со звенящим голоском.

«Моя удача»

Впрочем, для нее самой не криминальная тональность исследования стала проблемой, а возраст: школьников не допускают до самостоятельной работы в архивных фондах. Но Наталья удивила сотрудников Госархива Алтайского края скоростью обучения науке обращения со старинными документами. В работу, с которой девочка успешно защищает честь школы на первых своих научных форумах, включены неизвестные ранее ученым архивные документы, которые с полным основанием можно публиковать под грифом «впервые». Правда, сама она, стесняясь произносить это слово, перед тем как выложить свои козыри «Алтайской правде», глазами ищет поддержки своего научного руководителя:

– Мы всё с Виктором Александровичем перепроверили и ни у одного историка не нашли сравнительного исследования системы наказаний двух сословий. Да, были суды, военные, по сути, вершившие правосудие над офицерами и чиновниками. Но приписных крестьян и мастеровых на заводах было больше, несравнимо больше. Поработав в архиве, мы получили неопровержимые доказательства полнейшего бесправия этих людей. В те самые годы, когда отменено было крепостное право и зарождалось демидовское движение с его идеями служения Отечеству. С одной стороны, история Горнорудного Алтая – это история величия России. С другой – алтайская вотчина Акинфия Демидова была столь велика, что, если и недосчитывались приказчики десятка-другого погибших в рудниках и запоротых крестьян, скорее всего, никто об этом и не горевал…

Изучив документы VIII-XIX веков, иллюстрирующие систему наказаний в Алтайском горном округе, девочка обратила внимание на мягкость приговоров чиновникам и офицерам и, наоборот, необоснованную их жесткость, когда дело касалось приписных крестьян. Собственно, разнятся и сами преступления. Так, в топ-десятке правонарушений, совершаемых чиновниками горного округа, – злоупотребления, связанные с управлением казенным имуществом, казнокрадство, мздоимство, воровство драгметаллов, пьянство, избиение подчиненных. Провинившегося лишали на время чина, отстраняли от должности или же переводили на другую, часто с повышением, а еще чаще все же оправдывали. «Хиты» крестьянских преступлений – побеги, воровство, самовольная женитьба, убийство и покушение на оное, подделка документов, членовредительство. Крестьян наказывали немедленно, по скорому решению военно-судной комиссии (в Алтайском округе их было три – в Барнауле, Змеиногорске, Салаире). Основные предметы наказания – плети и шпицрутены, хрен и редька, один не слаще другого.

2/3 – налево

К слову, а судьи кто? Из четырех асессоров суда по делу Иоганна Христиани, племянника начальника Колывано-Воскресенских заводов Андреаса Беэра, двое, поручик Золотарев и прапорщик Фефилов, и сами были судимы. Суть дела. По дядюшкиной протекции выходец из Саксонии попал на Барнаульский сереброплавильный завод и очень быстро взошел по карьерной лестнице, а после смерти Беэра, по сути, руководил предприятием при номинальном управленце Андрее Ивановиче Порошине, жившем в Петербурге. Пожалуй, то был прецедент в судебной истории горного округа: за казнокрадство в огромных размерах суд вынес Христиани весьма жесткий для дворянина приговор – казнь. Но Екатерина II, благоволившая Иоганну (он содействовал передаче заводов в собственность Ея Императорского Величества), решение суда отменила и повелела наказать Порошина, высчитав с него украденные деньги. Дескать, куда смотрел-то?

Кстати, в 1764 году, когда судили Иоганна, аудитором судейской комиссии был некто прапорщик Попов. Через 4 года мы вновь встречаемся с этим персонажем. Наталья Лисина демонстрирует документ, датированный 1768 годом, когда судят уже самого Попова, дослужившегося до звания поручика.

Из материалов суда следует, что, сопровождая обоз с серебром в Петербург, он пил в дороге, пьяным солдат бил да и денежки казенные растратил. Впрочем, от суда бравый поручик откупился, благо не бедствовал на алтайском-то серебре.

«К нам едет ревизор!»

Собственно, ничего интересного, такого, чего не было бы и в истории современной России. Совсем другое дело – статистика крестьянских прегрешений. Побеги, например. В 1850 году на алтайских заводах зафиксировано 117 беглецов. Правда, цифра эта может быть куда больше: неизвестно, что статисты ХVIII века считали побегом – уход одного человека или всей его семьи. История сохранила для нас имя уездного начальника Зубова. Он ездил с ревизиями по рудникам и наводил панику на погрязшую в воровстве и взяточничестве местную знать. Случайно раскрылось, что документы у начальника – липа, а сам он – из беглых крестьян. Не с Зубова ли написал Гоголь своего «Ревизора»?

Солдат Н. получил свои 25 палок за то, что… мочился на уголь. Мокрый древесный уголь в плавильной печи, естественно, не горел, и попытку Н. устроить себе выходной день начальство расценило как саботаж. Имя того же Н. мы встречаем в документах через пять лет, его снова судили, на этот раз за кражу свинца. До пятидесяти палок назначали человеку за поджог леса, из которого получали древесный уголь, и деревянных строений завода. Столько же – за членовредительство. Чтобы не выходить на работу, люди уродовали себя – отрубали пальцы, организовывали гнойные язвы на ногах…

Зачем это было нужно? Ответ прост. Вольную крестьянин теоретически мог получить за 35 лет безупречной службы. На практике это было невозможно. Официально, по документам, каторги на тех же Змеиногорских рудниках не было никогда. Но ни один из тех, кого загоняли внутрь горы на земляные работы, до 55 лет не дожил.

Воровство в среде крестьян тоже серьезно отличалось от дворянского. Чаще всего воровали... лошадей и полотняные рубахи. Ну лощадь – это еще можно понять, средство передвижения все-таки или еда, это как придется. Судили одного рудовоза. Проезжая мимо деревни, он стырил у окраинных изб три рубахи. Бабы его поймали, в участок свели. За первую рубаху рудовоз лощадь отдал, за вторую – деньги, за третью расплатиться пообещал. Бабы сжалились. А вот семью, работавшую на Павловском заводе, за кражу рубахи у соседа из Павловска выписали, наказали плетьми и с позором отправили на Салаирские заводы. Вопрос напрашивается сам собой: почему рубахи? Мануфактура была невероятно дорогой, за нее отдавали серебро, лошадей, одежду носили до полного обветшания. Невероятно, через какие простые вещи порой раскрывается исторический смысл всего, что происходило с людьми, жившими в ту эпоху.

К судебным курьезам можно отнести решение наказать мужа с женой за то, что он пьяный бабу свою избил. Та в исподнем, как была, рванула за спасением в караулку квартального. Мужику вломили – ясное дело за что, а женщину наказали, «дабы впредь казенного помещения не занимала».

Удивительно, но юная исследовательница, перелопатив море документов, нашла всего два случая наказания крестьян за пьянство. В конце XIX века во всей Томской губернии от водки погибло всего 42 человека, в 1910-м – 144.

Вывод, к которому пришли талантливая девочка и ее наставник, невесел:

– По сути, недра Алтая использовали хищнически, выгребая из его рудников все, что можно, уничтожая природу. К середине XIX века в окрестностях Барнаульского сереброплавильного завода не осталось леса – сырья для производства древесного угля. Алтай интересовал русских царей, пока мог приносить как их вотчина 7 миллионов рублей дохода от аренды земель ежегодно. Горные офицеры были опорой власти, этим объясняется ее лояльное к ним отношение, несмотря на чудовищные размеры воровства и мздоимства. Крестьяне же были расходным инструментом для создания богатства России.

– Наташа, дай угадаю. Ты, когда вырастешь, историком станешь?

– Нет, я литературу очень люблю, скорее, книги буду писать на исторические темы. Темы, которые никем до меня не поднимались.

Дорогие читатели, на всякий случай запомните имя Наташи Лисиной.

Факт «АП»
Суммы откатов в конце ХVIII века были чудовищными. При общей стоимости госассигнаций 175 млн. рублей на 100 миллионов добытого серебра уходило налево, на оплату приличных должностей в столице, например, разбогатевших на серебряных рудниках Алтая офицеров манили берега Невы.