Товарищ лейтенант

17:00, 18 апреля 2017г, Общество 2277


1
1

Фото Андрей КАСПРИШИН

В отличие от других ветеранов Великой Отечественной войны Евдокия Крапивина вниманием журналистов не избалована. Наш разговор в канун Дня Победы стал третьей в жизни фронтовички встречей со СМИ.

Три фронта за три года

Первая случилась в 1944 году, когда ее родная 10-я артдивизия прорыва 3-го Белорусского фронта освобождала от немцев запад СССР. Работавший в расположении части фотокор фронтовой многотиражки попросил: «Девушка, встаньте у машины». Дуся Илюшкина попозировала у ленд-лизовского авто. Теперь это фото – семейный раритет, столь же ценный, как ордена Боевого Красного Знамени и Отечественной войны II степени и медали «За победу над Германией», «За взятие Кёнигсберга», «За боевые заслуги».

15-летняя Дуся уехала из родного Шадрино в Барнаул поступать в медицинский техникум. Отец ее Андрей Иванович ушел на фронт еще летом 1941 года, а следом на войну засобиралась и дочка.

Группу вчерашних алтайских школьниц учили в Омске по ускоренной программе. За оставшиеся три года войны лейтенант административной службы Илюшкина успела повоевать на трех фронтах – Калининском, 2-м Прибалтийском, 3-м Белорусском, с ним и встретила победу в Кёнигсберге.

«Где заварушка – там мы, всегда на подскоке», – так фронтовичка объяснила, что такое дивизия прорыва, соединение, входившее в состав резерва Верховного главнокомандующего. Их всегда бросали на направление главного удара, на прорыв укреплённой обороны врага. Войска фронта освобождали Белоруссию и Литву, а 9 апреля взяли Кёнигсберг.

«Бумажки»

В начале войны Евдокия чаще оформляла представления на награждение медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу», ближе к концу все больше было орденов. Тысячи наградных листов, заполненных по форме четким девичьим почерком. И похоронки – тоже тысячами.

– Писали подробно, чтобы ни помарок, ни неясностей, – вспоминает Евдокия Андреевна. – Ведь по этому документу родным назначалась пенсия по потере кормильца. А я пишу и плачу. Только вчера этот парень улыбался, и вот убит.

Зная, как трудно без нее и отца маме, оставшейся в Шадрино с младшими детьми, Евдокия отправляла семье свой денежный аттестат. Говорит, многие фронтовики так делали. На войне человек живет одним днем, знает, что завтра может и не быть. Потом Мавра Ефимовна признается дочери: только благодаря этим деньгам они и выжили, не пошли по миру.

Девушка всю войну переписывалась с папой. А весной 45-го мама в письме сообщила: отец погиб при взятии Кёнигсберга. Оказалось, все это время они были рядом, она – на 3-м Белорусском, он – на 2-м Прибалтийском.

Через строевой отдел проходили секретные данные о готовящихся операциях, наградные документы, похоронки. За каждую такую «бумажку» Дуся головой отвечала: «Особенно тяжело было на границе Белоруссии и Восточной Пруссии. Немцы-то уже агонизировали, злые были. Как-то машину, в которой везли документацию дивизии, разнесло в клочья. Меня чудом не убило, но я не об этом тогда думала, а о том, как под бомбами ящики тяжеленные в другую машину перегрузить. Бежишь, как заяц, от взрывов через воронки, и одна лишь мысль: не упасть.

За этот подвиг Евдокию Илюшкину наградили орденом Боевого Красного Знамени. После войны жены и дети канувших в безвестность бойцов на себе ощутили цену пропавших в боях «бумажек». Нет сведений о гибели воина – нет и пенсии по потере кормильца.

«Сестрёнка»

Уже перед самой Победой под Кёнигсбергом взрывной волной с головы девушки снесло берет. В первый миг она подумала, что ветром. Но подбежал кто-то из однополчан: «Сестренка, ты цела?» Берет нашли в десяти метрах буквально изрешеченный осколками.

«Меня после войны еще долго трясло, едва слышала гром в небе. И до сих пор в кошмарах вижу, как мы входим в оставленные фашистами белорусские села. Горы убитых. Умирающие бойцы от боли кричат. Смрад. Раненые лошади пытаются подняться и тянут за собой собственные внутренности… Не могу забыть», – признается Евдокия Андреевна.

Женщина на фронте – особая история. Война сбивает все ее тонкие настройки – от души до быта, который куда сложнее мужского. Слушая собеседницу, рассматривая ее опрятную квартирку и уютный жакетик («Это я сама вязала!») с боевыми наградами, я не могу понять, как выкручивались девчонки, занимавшиеся исконно мужским ремеслом – войной.

– Приспосабливались как могли. В туалет порой некуда было сходить, если в поле и ни одного кустика рядом. Однажды иду по траве в поисках укромного местечка, а навстречу боец: «Товарищ лейтенант, туалет – там, специально для вас поставили», – сообщает о деликатных деталях войны фронтовичка.

Незадолго до Победы Евдокия вышла замуж. Брак со старшим сержантом Владимиром Крапивиным зарегистрировали в освобожденном Каунасе. С супругом прожили полвека. Не расставались ни дома, ни на работе: устроились вместе на КХВ, едва он открылся.

«Я по специальности работала», – говорит про себя баба Дуся, возглавлявшая на комбинате военно-учетный стол. Работала с призывниками. А бравые парни, войны не знавшие, и знать не знали, что Евдокия Андреевна – орденоносная фронтовичка.

Взглянув на часы, баба Дуся спохватилась: «Нина, новости включай, там же Сирия…» Уже в прихожей дочь Нина тихо, чтобы не слышала мама, сказала: «Как увидит сюжет про войну, так плохо ей, а все равно смотрит».

Фоторепортаж
Блоги