«Не волнуйтесь, дорогие…»

Где-то в конце 80-х у меня в Барнауле несколько дней гостил старейшина Сибири шахматной Константин Константинович Сухарев. Он пять раз становился чемпионом Новосибирска еще с довоенной поры, более 20 лет возглавлял областную шахматную федерацию, а потом до самой смерти был ее почетным председателем. Десятки лет вел шахматные отделы в «Вечернем Новосибирске» и «Советской Сибири».

Старое фото

Снежным зимним деньком мы неспешно прогулялись с ним от ЦУМа до Старого базара, поднялись на Гору. Рослый, осанистый, выглядевший значительно моложе своих почтенных лет, Тин Тиныч (так его звали друзья, упрощая имя-отчество) вдруг стал вспоминать, как поздней весной 1917-го отец привез их семью сюда, в нагорную часть города, и затем уехал по своим купеческим делам в Томск. Они остались вдвоем с матерью, и однажды утром Костя подошел к окну и застыл от ужаса: внизу все было охвачено огнем, там метались, кричали люди, горели заживо…

Мать быстро запрягла коня, усадила на подводу своего шестилетнего сына, соседских мальчишек, и они умчались на дальнюю заимку.

Что еще вспомнил Тин Тиныч: они сперва хотели остановиться у знакомых в самом городе и, если бы отец в последний момент не передумал и не увез бы их на Косой взвоз (улица в Нагорье), они с матерью, скорее всего, также бы оказались среди многочисленных жертв самого страшного пожара в истории Барнаула.

Уезжая, убеленный сединами Тин Тиныч подарил мне старую фотографию середины 30-х, где он еще молодой парень (второй слева в последнем ряду) с черной как смоль шевелюрой в компании сильнейших в ту пору шахматистов и шахматисток Сибири.

Сразился с самим Алехиным

А в центре снимка в светлом пиджаке человек, которого называли тогда шахматным учителем Сибири, – Борис Мазан. Он первым из сибиряков сыграл во Всероссийском турнире, и случилось это в 1912 году в Саратове. Причем прибыл туда со своими, как бы сейчас сказали, эксклюзивными шахматами, изготовленными из пальмового дерева, и потом берег их как реликвию, потому что там, в Саратове,  сразился ими с Александром Алехиным, будущим чемпионом мира (очевидно, в сеансе одновременной игры).

Я смог полюбоваться этими шахматами филигранной отделки, когда вместе с Тин Тинычем посетил в середине 90-х старейшую новосибирскую шахматистку Валентину Дорошинскую (на снимке она справа за доской), у нее хранился этот раритет как у одной из любимых учениц Мазана. У Валентины Львовны в годы Большого террора погибли отец и брат. Эта же трагедия постигла и ее учителя. Невысокая, крепенькая и в свои 80 с лишним, хозяйка квартиры угостила нас чаем с бисквитами. Собирая на стол, рассказывала:

– У Бориса Петровича были мрачные предчувствия… Говорил, что по молодости какое-то время был меньшевиком и это ему обязательно вспомнят. Арестовали его позже моих. С пересыльного пункта он смог каким-то образом передать записку своим, там было: «Не волнуйтесь, дорогие, еду работать на Север». Сильный человек – находясь на волосок от гибели, утешал родных… Его семью тут же выселили из квартиры. У Галины, его дочери, был чудесный голос, она училась в Москве, пела в хоре Свешникова. Мать она забрала к себе. Конечно, они надеялись, что Борис Петрович жив, искали его след… В 1954-м Гале выдали справку о посмертной реабилитации отца, там год смерти не был указан.

В свои молодые годы Мазан был сильным первокатегорником (сейчас это как минимум уровень мастерa ФИДЕ), обыгрывал, например, военнопленных чехов тезок Карелов – Трейбала и Громадку, а ведь те были турнирными бойцами хорошего европейского класса.

Б. Мазан – К. Громадка

Матч 1916 года

Испанская партия

1. е4 е5. 2. Kf3. Kc6. 3. Cb5 a6. 4. Ca4 Kf6. 5. Фе2 b5. 6. Cb3 Cc5. 7. a4 Лb8. 8. ab ab. 9. c3 0-0. 10. 0-0 d5 (жертва пешки в расчете на активную игру). 11. ed e4. 12. dc ef. 13. Ф:f3. Cg4. 14. Фg3 Ce2. 15. d4! (15. Ле1? Ке4)15…Cd6. 16. Фh4 Kg4? (Надо было играть 16…С:f1.) 17. Cg5 C:h2+. 18. Kph1 Фd6. 19. Kd2 h6? (Теперь 19…С:f1 20.K:f1 ведет к потере фигуры, но лучше было 19…Лfe8.) 20. Ce7 Фf4. 21. C:f8 Ф:d2. 22. Фе7! Л:f8. 23. C:f7+ Л:f7. 24. Ла8+ Kph7. 25. Фе4+ g6. 26. Фе8 1:0.

…Ведущий «Игротеки» еще захватил седых как лунь стариков – барнаульскую шахматную гвардию довоенной поры. Один из них – Илья Косарев вспоминал, как он по молодости сражался против Мазана в сеансе одновременной игры в 1926 году. Играли в лучшем на тот момент барнаульском клубе «Коммунистический», располагавшемся на улице Тобольской. Мазан, прибывший экзаменовать алтайцев из Новосибирска, начистил местную шахматную поросль будь здоров.

По рассказам Косарева, на гостя пришло глянуть все барнаульское начальство, ведь он был известной в России за Уралом личностью. Добавлю – крупным железнодорожным деятелем, и в этом качестве его делегировали в состав Сибирской областной думы, учрежденной в Томске в конце 1917-го и состоявшей из эсеров, представителей коренных сибирских народов, меньшевиков, сибирских областников и т. д.

Этот временный орган верховной, представительной и законодательной власти в автономной Сибири просущестововал всего-то ничего,  10 ноября 1918-го самораспустился. Но, может, именно это краткосрочное депутатство в Сибоблдуме и припомнили 20 лет спустя шахматному учителю Сибири опричники из НКВД…

Хорошо, что плохо играли

В полуфинале чемпионата СССР 1954 года барнаульский кандидат в мастера Василий Лепихин едва не победил Ефима Геллера. Тот хотел уже капитулировать в проигранной в дым позиции, как Лепихин в цейтноте грубо ошибся…

Гроссмейстер (через год Геллер возьмет золото чемпионата страны) долго утешал посеревшего лицом барнаульца:

– Ну что ты так переживаешь, Василий Васильевич? Ведь ты уже сдал здесь столько выигранных партий – так почему ты должен был выиграть у меня?

Вообще-то, многократному чемпиону Алтая обыгрывать гроссмейстеров и мастеров было не привыкать стать, а уж в своей-то сибирской вотчине он тогда был на первых ролях, как и другой сильный барнаульский кандидат в мастера Владимир Хильков.

А вот до войны Алтай шахматный не котировался, счастливый эпизод – это когда в Барнауле хозяева поля неожиданно обыграли (4,5 – 3,5) в товарищеском матче сильную новосибирскую команду «Локомотив Востока» во главе с одним из лучших первокатегорников Сибири Виталием Рассохиным (на фото он второй справа в последнем ряду).

Сыгравший на 1-й доске вничью с лидером гостей все тот же Илья Косарев много лет спустя говорил мне, что выиграли они тогда у новосибирцев случайно, те просто не настроились на игру со слабаками.

А может, и к лучшему, что лидеры Алтая шахматного в 30-е пребывали в тени, на вторых ролях? Ведь те сибирские шахматисты, кто был на виду, в основном попали под каток репрессий, как и Мазан. Это Петр Измайлов (первый в Сибири шахматный мастер), видный ученый-гидрогеолог Юрий Краснов (на фотографии справа от Мазана во втором ряду), Александр Морозков, Гаврила Уфинцев (отец выдающегося мастера и теоретика Анатолия Уфимцева, чью фамилию паспортист немного изменил), Георгий Ли, Павел Бенько...

– Я тогда ждал ареста, – говорил мне, вспоминая трагедии коллег по шахматному цеху, Сухарев, – но, выходит, повезло.

Участник Великой Отечественной, кавалер боевых наград, он прожил 92 года. Работал на геодезическом предприятии, педагогом. Писал стихи, краеведческие материалы… В соавторстве с ним (еще и с мастером неоднократным чемпионом Алтая Рувимом Куром) мы в 1995-м издали книгу «Сибирь шахматная».

Со временем он переключился на судейство крупных турниров, всю жизнь изредка сочинял и шахматные композиции, на диаграмме – один из его красивых этюдов, опубликованный  еще в 1930-м во Всесоюзном шахматном журнале.

Человек многих дарований, он был прекрасным семьянином, нежно любил супругу и дочь. Капитолина Михайловна (супруг всегда называл ее Капочка) отменно готовила, до сих пор вспоминаю ее вкуснейшие гуляши и то, как шутливо угощал Тин Тиныч в своем хлебосольном доме:

– Накладывайте добавку, не стесняйтесь, у нас не заругают!