Кто вы, селькор Владимирцев?

В газету пишут не только штатные корреспонденты. Всегда так было. На заре советской власти внештатником «Алтайского коммуниста» и «Красного Алтая» был человек извилистой судьбы Андрей Владимирцев.

Вилами на воде

Андрей Дмитриевич родился в 1893 году. Поскольку в базе данных «Антропонимикон старожилов Алтайского горного округа (1841 – 1862 гг.)» такая фамилия отсутствует, предполагаю, что родители будущего селькора прибыли на Алтай в конце XIX века. Один из номеров «Томских епархиальных ведомостей» за 1914 год опубликовал постановление об утверждении в должности церковного старосты при церкви села Ребрихинского Дмитрия Михайловича Владимирцева. Возможно, это отец моего героя. В старой части Ребрихинского кладбища мне встретилась могила Владимирцева Ивана Дмитриевича 1900 года рождения. Родной его брат? Но это предположения, а вот факты.

Пробой пера Андрея в 1912 году стала заметка «Виноваты ли мужики?» в уездной газете о мужиках, взбунтовавшихся против старшины и арестованных за это. После публикации Владимирцева допрашивал урядник, а затем «господин пристав», который после «долгих топаний ногами и стучания кулаками начистил мне зубы и выгнал». Желание писать у начинающего внештатника пропало.

В Первую мировую Владимирцев, служивший в 223-м Одоевском пехотном полку второй бригады 56-й пехотной дивизии, испытал на себе все прелести окопной 
войны. Скука ее и однообразие разбудили в нем публициста. В своей заметке в «Луцком вестнике» автор сопоставил жизнь фронта и тыла, офицера и рядового солдата. Реакция командования была скорой. Борзописца отдали под надзор «г. фельдфебеля», от которого внештатника освободила Февральская революция 1917 года. Впрочем, вскоре он попал под новый. Работая после демобилизации служащим волостного правления, Владимирцев написал в газету про священника, который два раза за месяц получил жалованье от земства. Не учел лишь, что тот доводился сродным братом крестьянскому начальнику…

С 15 марта 1918 года в Ребрихе действовал волисполком под председательством бывшего матроса Якова Лунева. Секретарем избрали Андрея Владимирцева. Тогда же на его светлой биографии появилось первое темное пятнышко. В селе ликвидировали становую квартиру пристава 
17-го стана Барнаульского уезда. Пристав Свекло, как полагалось, сдал конфискованное имущество (оружие, самогонные аппараты и т. д.) в местное волостное правление. Однако новая власть решила не хранить этот хлам, а распродать вещдоки бывшим владельцам. Вырученных денег, правда, так никто и не увидел.

Тайны старого альбома

В Ребрихинском районном музее хранится папка с документами Владимирцева. Как, когда и кем она была передана в музей, ignoramus et ignorabimus – «не знаем и не узнаем». Такова участь сельских эрмитажей. В обычном школьном альбоме для рисования подклеены многочисленные справки и документы Андрея Дмитриевича. Самый первый – напечатанное на ярко-розовой бумаге удостоверение Владимирцева, подтверждающее факт его работы секретарем волисполкома с 15 марта 1918 г. до падения Советов в Сибири 1 июля того же года. Датировано оно 28 июня 1918 года – интересный ляп. Или Андрей Дмитриевич обладал даром предвидения и заранее приготовил эту бумагу, или она была отпечатана позже, с путаницей в датах. Мне же более правдоподобной кажется другая версия. Владимирцев после ликвидации волисполкома вполне мог прихватить с собой печати, бланки и штампы и составить документ после установления советской власти из карьерных побуждений. Чем занимался Андрей до осени 1919-го – пока неизвестно.

Далее в папке – перечисление его заслуг перед новой властью. Учителя Ребрихинской, Клочковской, Шиловской и Дудинской волостей наперебой хвалили Андрея Дмитриевича за формирование отдела народного образования в пределах Ребрихинского военно-революционного штаба, за снабжение педагогов продуктами питания, за организацию учебного года. Кстати, Владимирцев в это время преподавал Конституцию РСФСР и политэкономию в Ребрихинской советской школе второй ступени.

Медперсонал бывшего военного госпиталя подчеркивал особые заслуги Владимирцева в его открытии. Военком волости Сухарев подтверждал должность Андрея Дмитриевича – особоуполномоченный по секретным делам. Военком 2-го Алтайского коммунистического отряда Каширин доверял Владимирцеву получать всю корреспонденцию на его имя, в том числе и секретную, а в июле 1921-го Алтайский губсовет народных судей предлагал Ребрихинскому волисполкому направить Андрея Дмитриевича специалистом по судебно-следственным делам в распоряжение совнарсуда. 

Сотрудница музея Елена Артамонова удивляется дотошности, с которой собирал и хранил Владимирцев все свои справки и удостоверения. Кто сейчас ответит, чего он боялся?..

Митрич, Заезжий и Некто

В редакцию «Красного Алтая» Владимирцев отправлял сотни писем, а в Ребрихе открыл кружок из 18 селькоров. Писал обо всем. О культпросветработе, здравоохранении, борьбе с вредителями сельского хозяйства и растратчиками, зарвавшихся хозяйственниках и горьких пьяницах, религии и землеустройстве, выигрышном займе, сельхозналоге, съездах и конференциях. Кроме «Красного Алтая» Владимирцев отправлял свои заметки в московскую «Крестьянскую газету» и «Сельскую правду». Подписывался по-разному: Владимирцев, А.В., А. В-в, Митрич, Заезжий, Некто.

В 44-м номере «Красного Алтая» за 1929 г. опубликована статья «Отдельные партийные ячейки Ребрихинской организации сползают с классовых рельс». Корреспондент Рогов констатирует отсутствие политической и организационной работы на селе, коррупционность партячеек: «Хлебные должности занимали классово чуждые кулаки и дети священников, при разделе земли лучшие участки достаются зажиточным крестьянам, в кооперативных лавках бедноте товары не отпускали до тех пор, пока те не внесут сумму полного пая».

10 мая 1929 года Андрей Дмитриевич был уволен с занимаемой должности «в силу совершенного им преступления». На скамье подсудимых оказались бывший председатель РИКа Сушков и его преемник Степанов, секретарь РИКа Владимирцев, член РИКа Лужнов и кулак Юдаков. Суд предъявил им обвинение по ст. 113 (дискредитирование власти), 111 (бездействие власти) и 109 (злоупотребление властью) УК РСФСР.

102-й номер «Красного Алтая» в статье «Ребрихинский райком РКП шел на уступки кулакам» пишет: «В каждый религиозный праздник, когда село наполнялось звуками колокольного перезвона ребрихинской церкви, почти все районное начальство в саду Ненашева услаждалось питием и яствами хитрого ребрихинского кулака. Здесь неизменно присутствовали секретарь райкома Степанов, предсе­датель райисполкома Сушков, инструктор райкома Туринцев и секретарь РИКа Владимирцев. Вторым пунктом сбора в Ребрихе был дом секретаря РИКа Владимирцева. Правда, здесь не было музыкальных инструментов, но зато много водки, а у хозяина – партбилет в кармане».

Выяснилось, что Владимирцев оформил себе льготы по сельхозналогу за счет дополнительного фонда, имел хозяйство, использовал наемный труд, сдавал исполу сенокосы, пользовался авторитетом у кулаков. Также на суде было сказано, что Владимирцев – бывший колчаковский чиновник и старый волостной писарь. Вот тут-то и становится ясно, чем занимался Андрей Дмитриевич с июля 1918-го по сентябрь 1919 года. Грамотный человек в селе век назад был редкостью, а умеющий работать с документами – редкостью втройне. Не удивляет тот факт, что Владимирцев мог служить и в земской управе при Колчаке.

Андрей Дмитриевич отделался легким испугом, подобный процесс в 30-х годах имел бы иной результат. Осенью 1929-го как делопроизводитель райадм-
отдела (милиции) он уже разъезжал по Ребрихинскому району и закрывал церкви. С 5 мая по 15 июня работал в Алейске на 1-м Сибирском сахарном комбинате секретарем отдела снабжения. Летом того же года опального секретаря райисполкома приняли юрисконсультом Зыряновского леспромхоза в Восточном Казахстане. Следующая станция в жизни Владимирцева – Омский лесопильный завод. Там Андрей Дмитриевич пережил и террор 1937 – 1938 годов, и Великую Отечественную и даже выпускал заводскую стенгазету. Летом 1947-го юрисконсульта заводоуправления увольняют по сокращению штатов и его следы теряются…

Вадим ТОЛСТОПЯТОВ, краевед, с. Ребриха