Блокада научила Веру Васильеву благодарить судьбу за каждый прожитый день

Даже когда она рассказывает о самом трагическом периоде своей жизни, улыбка лишь на мгновение сходит с её лица. Удивительно, сколько в этой маленькой, хрупкой 88-летней женщине света и оптимизма... Но Вера Васильева признаётся: это блокада научила её улыбаться, быть сильной и благодарить судьбу за каждый прожитый день.

Долгая зима

У неё в паспорте в графе «Место рождения» записан Ленинград. Но в разговоре Вера Александровна называет город своего детства не иначе как Питер…

Она родилась в декабре 1926 года. В семье детей было шестеро. Последняя, поздняя – Вера.

Квартира на третьем этаже на улице Гончарной, 23, где жили Рогозины, в десяти минутах ходьбы от Московского вокзала. Отец работал автосварщиком в порту, мать занималась домом и детьми. У Веры было всё, как и положено в счастливых и дружных семьях, – нарядная ёлка на Новый год, накрахмаленные бантики к 1 сентября, именинные пироги со свечками…

– А сколько было у меня подружек!.. Море! – улыбается моя собеседница. – И в школе, и во дворе… А Сашка Орлов, сосед по парте, с 1 класса мой портфель носил.

В 1941 году Веру решили отдать в пушкинское ремесленное училище. Сдали документы, а тут – война… К тому времени старшие братья уехали в Челябинск, работали на танковом заводе, сестра Лиза жила в Таллине.

Июнь-июль как-то пережили, а в августе уже голод начался. 14-летняя девочка одна ухаживала за слабеющими пожилыми родителями. Вставала в четыре часа утра, чтобы занять на базаре очередь за хлебом. Получит по карточке заветный паёк – и бегом домой, чтобы по дороге кто-нибудь не отнял. Самое страшное было – вернуться домой ни с чем.

Скоро ослабли все. Вместо хлеба стали давать дуранду вперемешку с золой. В семье Рогозиных большим лакомством считался холодец из столярного клея. А вот лепёшки из косметической пудры, которую Вера добыла в галантерее, жаренные на печке – буржуйке, были безвкусными и совсем несытными. Из одной коробочки пудры получалась одна лепёшка. Съешь её – и ещё больше хочется...

– А ещё нас по Питеру вши гоняли. И для меня это было хуже, чем голод. Но когда наступили холода, стало ясно: страшнее голода и вшей блокадная зима.

«Почему они, а не я?»

Папа первый скончался – в конце декабря. Мама через месяц, в начале 1942 года.

Вера провожала родителей в последний путь: укутывала в простынь, укладывала в саночки – и на Пискарёвку... Четыре часа пути – и ты на кладбище.

Несмотря на страшный голод и бомбёжку, в училище продолжались занятия, которые Вера старалась не пропускать. Из мальчишек и девчонок готовили слесарей-автоматчиков.

Когда мастер сказал собираться, сердце звенело как колокольчик. Тогда, в марте 1942 года, сотни подростков держали спасительный путь по Ладожскому озеру на Большую землю.

– Нас было три группы по сорок человек, с нами ехали ребята из других учебных заведений. Машин было с десяток. И одна ушла на дно, а в ней – все мои подружки… Я потом много думала: почему они, а не я? Чем я заслужила?

Кто-то был погребён в ледяной воде, кто-то умирал в дороге от истощения... Оставшихся в живых привезли в Горький. Обследовали, вымыли, накормили. Вера помнит свой первый обед после семи месяцев голодовки: гречка, похлёбка, чёрный хлеб.

– Я много есть не могла. Но хлеб мне показался необычайно вкусным, как пирожное, от него не оставила ни крошки… Я потом долго ещё не могла наесться этим хлебом. Для меня и сейчас это главный продукт на столе. Никогда ни кусочка не выброшу, если останется, высушу на сухари, а потом размочу и съем.

Ребят из Ленинграда поселили в местном училище. Здесь же они продолжали учёбу и помогали фронту производить снаряды и оружие. Потом Веру Рогозину отправили в Дзержинск, там она до 1945 года трудилась на военном заводе.

После войны ей предложили вернуться. Не захотела. Позже трижды бывала в родном Питере в качестве гостьи.

– На Пискарёвском кладбище очень красиво. Гончарная почти не изменилась, наш дом до сих пор стоит, в нём магазины, салон цветов… Но там, кроме могил, моего ничего не осталось, хотя и люблю я этот город всем сердцем...

Первая любовь – любовь последняя

Долгие годы жила работой. В 50-х годах переехала в Казань, устроилась на электростанцию. Нелёгкие трудовые будни на разных заводах страны сказывались на пошатнувшемся здоровье. Было не до романов, о замужестве не думала, о детях не мечтала...

Ей было 32 года, когда энергетик Яков Васильев пришёл свататься. Высокий, стройный, интеллигентный... Ему было тогда 60. Но разницы в возрасте Вера Александровна не ощущала.

– Он – москвич, я – питерская... Он долго присматривался ко мне, а когда предложение сделал, я сказала: «Надо подумать». На следующий день подали заявление в загс. Так я стала Васильевой.

– Он был самым лучшим мужем и отцом. Меня к плите не подпускал, готовил только сам. Когда на свет появилась наша Таня, души в ней не чаял… И даже когда случилось несчастье, дочка заболела корью и ослепла на один глазик, ухаживал за ней, заботился так, что я не могла поверить: неужели есть ещё на земле такие мужчины, каким был мой Яков?..

Они прожили вместе в любви и согласии 10 лет. Когда Яков Андриянович умер, Вера Александровна думала, что никогда уже не сможет почувствовать себя счастливой. Но однажды пришло письмо из мемориального музея: «Вы – питерская. Значит, должны улыбаться и ходить с высоко поднятой головой»… Эти слова особенно врезались в душу. 

Вера поднимала дочку, инвалида по зрению, одна. Зарплаты не хватало, подрабатывала в больнице санитаркой. Татьяна выросла, окончила школу, вышла замуж, родила двоих сыновей…

– После смерти мужа многие сватали меня. Был даже один поклонник – на гармошке играл под окнами. Всё звал меня: «Вера, иди, я тебе что-то скажу на ушко»… Но не пошла я к нему.

– А ещё комедия была. Вышла недавно на скамейку, ко мне дед подсел. Я, говорит, за вами третий день слежу, выходите за меня замуж. На нём красная рубаха – ну точно жених! И стрелки на брюках не в ту сторону заглажены. Я ему говорю: «Была бы стрелка правильная, может, пошла бы, а так не пойду».

Самая большая радость

В 1979 году дочь Татьяна с мужем отправилась на комсомольскую стройку в Заринск. И Вера Александровна поехала с ними, оставив в Казани работу и квартиру. Ей говорили: «Куда ты собралась?! На Алтай, на голую кочку?!» Но не тот она человек, чтобы пугаться бытовых трудностей. Жить вдали от дочери и внуков – вот что было невыносимо.

В Заринске Вера Васильева устроилась в заводской детский сад. Сначала уборщицей, потом на кухне, была няней, воспитателем… И так до 71 года. Её трудовой стаж больше полувека.

Раньше Вера Александровна жила вместе с зятем, дочерью и внуками в частном секторе. А пять лет назад по указу президента получила 1 миллион рублей на улучшение жилищных условий. Купила двухкомнатную квартиру в панельной девятиэтажке.

Она ни на что не жалуется. Живёт в гармонии с собой и миром. В достатке, уюте, тепле. Под одной крышей с младшим внуком Михаилом. Не дает скучать годовалая правнучка Дашенька. Прибежит в комнату голенькими ножками, лопочет о чём-то своём… И это самая большая бабушкина радость.

А любимый досуг Веры Александровны – чтение. В свои почти 89 лет видит хорошо, много читает – современные романы, детективы, газеты. Вот сейчас у неё на тумбочке книжка в суперобложке Марии Серовой «Чем чёрт не шутит»...